Структура бунинского повествования: знаки авторства

И.П. Карпов

 Авторское видение в произведениях И.А. Бунина — монологическое соответствующее чувственно-страстному восприятию мира в его природно-предметной выраженности.

 “При всем обилии разнообразных героев, — пишет О.Н. Михайлов — у Бунина господствует лирический монотип, что с наибольшей чистотой выразилось в “Жизни Арсеньева”. Однако и тогда, когда мы встречаемся с братьями Красовыми (“Деревня”), Захаром Воробьевым, Игнатом, лирником Родионом, Иоанном Рыдальцем, корнетом Елагиным Митей (“Митина любовь”), — надо всем господствует авторский монолог”.

 Действительно, бунинское монологическое повествование складывается из однотипных формально-смысловых структур — знаков авторства, которые глубинно, “архетипно” выражают идейно-художественное своеобразие творчества писателя.

 В этой статье на материале очеркового цикла “Тень Птицы", повестей “Деревня” и “Суходол”, других произведений Бунина выявляю ситуативные и повествовательные знаки авторства, а также ставлю проблему бунинского нарратива.

 Знак авторства-1 ситуативный: “ситуация перемещения”.

 Одним из основных моментов — организующих повествование в произведениях Бунина — является перемещение героя в пространстве т.е. ситуация перемещения.

 Первый очерк — “Тень Птицы” — описание поездки рассказчика из одесского порта по Черному морю, по Босфору; его прогулки по Галате и Стамбулу, посещение Софийского собора, башни Христа.

 В повести “Деревня” жизнь одного из главных героев, Тихона Ильича, казалось бы, неподвижна, однообразна, и сам он думает: «На березовый лесишко, что за шоссе, и то десять лет напрасно прособирался». Несмотря на это, герой постоянно находится в ситуации перемещения. Первые главы повести — описание отдельных периода жизни Тихона Ильича, далее — его поездок на ярмарку, в Дурновку.

 В повести “Суходол”, во-первых, в ситуации перемещения находится сам субъект речи — автобиографический рассказчик, во-вторых, в “путешествие”, в “ссылку” отправлена и главная героиня — Наталья.

 Классическую для русской реалистической литературы ситуацию Бунин наполняет своим индивидуальным содержанием.

 «“Я как-то физически чувствую людей” (Толстой). Я все физически чувствую. Я настоящего художественного естества. Я всегда мир воспринимал через запахи, краски, свет, ветер, вино, еду — и как остро, Боже мой, до чего остро, даже больно», — записал Бунин в дневнике 9/22 января 1922 г. В этом высказывании отмечено одно из важнейших свойств писателя — его рецепторная “ненасытность”, потребность во все новых и новых ощущениях — обонятельных, осязательных, зрительных, слуховых.

 В автобиографическом романе “Жизнь Арсеньева” герой-рассказчик называет себя “бродником”, говорит о том, чем его влечет дорога: “воля”, “простор”, “новизна, которая всегда празднична, повышает чувство жизни”.

 Именно это качество автора — потребность в реализации своего чувственно-страстного восприятия жизни — объективируется в повествовании. Автор Бунина — это всегда “существо” (властелин, господин, диктатор), заставляющее и персонажей “метаться как угорелых”.

 Знак авторства-2 ситуативный: “ситуация дорожных встреч”

 Ситуации перемещения (“бродничества”) соответствует ситуация дорожных встреч.

 В “Тени Птицы” повествуется не столько о встречах с людьми, сколько о впечатлениях от разнообразия и красоты природно-предметного мира.

 В повести “Деревня”, какой бы сегмент повествования мы ни вычленили, герой всегда перемещается с места на место и сопоставляется автором с другими персонажами. Например, в эпизоде возвращения с ярмарки Тихон Ильич разговаривает со старухой у ворот кладбища, наблюдает городского охотника, богомолок, мужиков, беседует с мужиком в селе Ровное. Далее — описываются его встречи с братом (не совместная жизнь под одной крышей, не постоянное общение, а именно эпизодические встречи), с начальником почты, Жмыхом, Макаркой и слепым, Дениской... Поездка Кузьмы в село Казаково — это также череда встреч, как и его жизнь в Дурновке: Балашкин, хохлы, Яков, солдат-учитель, Сенька, Однодворка, Серый, вдова Бутылочка, Иванушка.

 В “Суходоле” отдельные ситуации дорожных встреч организованы единым событием встречи-воспоминания рассказчика, памятью о жизни рода.

 Описания поездок Тихона Ильича, Кузьмы, Натальи, героев многих рассказов, созданных в разные периоды творчества, как и бесконечные путешествия. Арсеньева, — структурно однотипны: это всегда — мимолетные встречи, короткие диалоги, повторяющиеся детали внешнего вида героев; это одно — единое, цельное, специфическое — восприятие природно-предметного мира, приписываемое автором своим героям, какими бы разными они ни были — по возрасту, социальному положению, характерам.

 “Сперва вели дружественные разговоры, — повествуется о поездке Тихона Ильича на ярмарку, — курили, рассказывали друг другу страшные старинные истории о купцах, убитых в дороге и на ночевках: потом Тихон Ильич укладывался спать — и так приятно было слышать сквозь сон голоса встречных, чувствовать, как зыбко покачивается как будто все под гору едет телега, ерзает щека по подушке, сваливается картуз и холодит голову ночная свежесть; хорошо было и проснуться до солнца, розовым росистым утром, среди матово-зеленых хлебов, увидать вдали, в голубой низменности, весело белеющий город, блеск его церквей, крепко зевнуть, перекреститься на отдаленный звон и взять вожжи из рук полусонного старика, по-детски ослабевшего, на утреннем холодке, бледного как мел при свете зари...”.

 Поездка как хронотопическое движение героя, “бытовые” подробности, передаваемые через ощущения героя (голоса встречных, ход телеги, “ерзает щека”, “сваливается картуз”), рецепторное восприятие (“ночная свежесть”, “розовое росистое утро”, “матово-зеленые хлеба”), звук колокола — все это авторский набор природно-предметных рецепторных деталей, в котором объективируется авторское восприятие мира. Герой в данном случае выступает условным носителем процесса объективации, формой авторского “остранения”.

 Знак авторства-3 ситуативный: “определенность топоса”

 В произведениях Бунина повторяются не только ситуация перемещения героя и дорожных встреч, но и сами места встреч, т.е авторская ситуативность характеризуется определенностью топоса.

 Пребывание героя, автобиографического героя или рассказчика в море, на пароходе (“Тень Птицы”), в поездке, на извозчике (“Деревня”), в определенных местах в пределах дворянской усадьбы (“Суходол") — примеры этих видов топоса можно обнаружить почти во всех произведениях писателя.

 В “Деревне” и “крестьянских” рассказах часто повторяются топосы шалаша, гумна, сада, “караулки”. Мещане устраивают “вечерок” в саду, в шалаше (эпизод с Молодой), Кузьма в селе Казаково разговаривает с мужиками в саду, в шалаше, ночует в бане. В рассказе “Ночной разговор” гимназист слушает рассказы крестьян на гумне. В рассказе “Веселый двор” Анисья идет к сыну в “караулку”.

 Знак авторства-4 ситуативный: “определенность структуры ситуации”

 Наиболее часто встречающаяся структура ситуации такова: вхождение героя в ситуацию, пребывание героя в ситуации и пропуск выхода героя из ситуации. Первые два элемента ситуации — описательно- изобразительные, третий оформляется как “нулевая флексия” повествования, т.е. как хронотопический и семантический пропуск.

 В “Тени Птицы” фиксируется момент, когда герой садится на пароход, пребывание героя на пароходе, в море и почти не описывается то, как герой сходит на пристань.

 В “Деревне” многие эпизоды построены именно таким образом. Тихон Ильич, возвращаясь с ярмарки, посещает кладбище. Вхождение в ситуацию: герой подъезжает к кладбищу, разговаривает со старухой. Пребывание в ситуации: Тихон Ильич ходит по кладбищу, читает надписи на памятниках. Прочитав надпись, которая напоминает ему своего умершего ребенка, он “заморгал от навернувшихся слез”. На этом последовательность описания прерывается, следует указание на дальнейшее движение героя: “По шоссе, идущему мимо кладбища и пропадающему среди волнистых полей, никто никогда не ездит”.

 Так же — типично для структуры бунинского повествования — построен эпизод посещения Тихоном Ильичом села Ровное: общий вид села, пруд, мужик в пруду, эпизодический диалог между Тихоном Ильичом и мужиком, пропуск выхода героя из ситуации (выезда из села), описание следующего отрезка пути героя: “За Ровным дорога пошла среди ржей, — опять тощих, слабых, переполненных васильками...”.

 Знак авторства-5 нарративный: “предметно-смысловая деталь маркирует окончание сегмента”

 На окончание повествовательного сегмента (сюжетного эпизода) указывает не только хронотопическая “нулевая флексия”, но и повторяющаяся реалия — предметная и/или словесная.

 В “Деревне” окончание сегмента часто маркируется сниженным, неправильным словоупотреблением в речи героя. Эпизод пребывания Тихона Ильича на кладбище заканчивается чтением надписи на памятнике: “А там, в дальнем углу ограды, в кустах бузины, дремлющих на припеке, увидел Тихон Ильич свежую могилку, крест, а на кресте — двустишие: тише, листья, не шумите, мово Костю не будите! — и, вспомнив своего ребенка, задавленного во сне немой кухаркой, заморгал от навернувшихся слез”.

 Окончание эпизода встречи Тихона Ильича с мужиком в селе Ровное маркируется словом “нетути”:

 — Ну, и водица у вас! Ужели пьете?

 — А у вас-то ай сахарная? — ласково и весело возразил мужик.

 — Тыщу лет пьем! Да вода что — вот хлебушка нетути...”.

 Знак авторства-6 нарративный: “сегментностъ повествования”

 Бунинское повествование в целом (в одних произведениях в большей степени, в других в меньшей) развертывается как ряд эпизодов, как последовательность определенным образом связанных между собой сегментов.

 “Тень Птицы” распадается на мозаичные картины-описания окружающего рассказчика природно-предметного мира. Эпизоды объединяются, во-первых, хронотопическим движением субъекта описаний, во-вторых, пронизывающей все повествование авторской установкой на то, чтобы “обозреть Красоту Мира”; описание “шумного и тревожного” утра в одесском порту сменяется описанием моря, палубы парохода, ландшафта Босфора и т.д.

 Сегментность, “картинность” бунинского повествования особенно наглядна в “Деревне”. "... по лени хотел написать сначала ряд портретов: его (лавочника. — И.П.), разных мужиков, баб. А потом как-то само собой вышло, что сел и написал первую часть в четыре дня”, — говорил Бунин. Дело, конечно, не в “лени”, а в том, что монологическое сознание писателя видит жизнь в ее картинности, природно-предметной вещественности, а значит, фрагментарно. Изобразить человека для Бунина – значит прежде всего описать его внешность, поставить героя в ситуацию перемещения, т.е. заставить его увидеть окружающий природно-предметный мир. Таким образом, повесть, хотя и была ориентирована на романное повествование, все-таки осталась своеобразной последовательностью дорожных встреч героев, “сборником” сцен, описаний внешнего мира.

 В “Суходоле” все фрагменты повествования в единый словесно-смысловой поток (когезия) объединяет сам предмет изображения — личность автобиографического рассказчика, последовательность его эмоций и рассуждений о жизни семьи, рода, о судьбе Натальи.

 “В Наталье всегда поражала нас ее привязанность к Суходолу” — так начинается повесть. Внутри первой части повествовательные сегменты связываются следующим образом: “Подрастая, все внимательнее прислушивались мы к тому, что говорилось в нашем доме о Суходоле...”; “А потом узнали мы о Суходоле...”; "В тяготении к Суходолу, в обольщении его стариною долго жили и мы с сестрой”.

 Знак авторства-7 нарративный; “эпизодическая ретроспекция”

 Вынесение только что произошедшего события в ретроспекцию — следующая характернейшая черта бунинского повествования.

 Очерк “Тень Птицы” начинается с описания второго дня пути: ‘'Второй день в пустынном Черном море”, за которым следует описание того, что было накануне: “Шумно и тревожно было вчера утром”.

 В “Деревне” наиболее яркие, волнующие героя события тоже часто даны ретроспективно. Узнав о бунте в Дурновке, Тихон Ильич “через десять минут уже гнал его (жеребца. — И.К.) вдоль шоссе к Дурновке”. “А потом творилось что-то несуразное: в сумерках, замирая от злобы, обиды и страха, Тихон Ильич сидел в поле на бегунках”, вспоминая свое пребывание в деревне, т.е. только что совершившееся событие вычленяется из повествования и дается в воспоминании героя.

 Эта черта повествования в “Суходоле” присутствует более скрыто, чем в “Тени Птицы” и “Деревне”, потому что ретроспективно все изображение, оформленное автором как воспоминание героя о своем постижении Суходола и его обитателей, как постоянное перемещение действия из настоящего в прошлое; неоднократно рассказчик возвращается и к эпизоду “ссылки” Натальи в Сошки.

 Знак авторства-8 нарративный: “монологизм диалога”

 В бунинском повествовании по-разному представлены две субъектно-словесные тенденции: первая — “чистый” диалог (реплика героя — ремарка повествователя — реплика героя...), вторая — нюансирование слова героя в общем потоке повествовательной речи.

 Л-ра: Филологические науки. – 1997. - № 3. – С. 96-106.