Знакомый знак катастрофы

Адам Бодор, венгерский писатель родом из Трансильванни, доказывает своим сборником "Назад к ушастой сове" ("Z powrotem do uszatej sowy"), что является одним из самых совершенных современных новеллистов

Рассказы на сегодняшний день считаются своеобразным литературным упражнением, разогревом перед конструированием серьезной прозы, эдакое средство заполнения времени для создателя в периоды творческих кризисов. И в этом всем есть немного правды. Но мы знаем в современной литературе также примеры новеллистики высшей пробы, которая уже не только не требует никаких оправданий, а сама создает новые стандарты: стоит вспомнить хотя бы рассказ Раймонда Карвера. К создателям, владеющим мастерским искусством малых форм, теперь мы можем уверенно причислить Адама Бодора. Его сборник "Назад к ушастой сове" для многих может стать настоящим открытием.

Стоит вспомнить биографию писателя, потому что она тесно связана с миром, который он создает в своей прозе. Родился в 1936 году в Клуже, в 16 лет был приговорен румынским режимом к шести годам заключения за участие в тайной антикоммунистической организации. Тот факт, что он был венгром, ему совсем не помог. Вышел из тюрьмы через два года, начал занятия теологией, пошел работать архивистом и наконец - до почти двадцати лет - вел жизнь скромного публициста под бдительным оком цензуры и румынских спецслужб - Секуритате. Только в 1982 он решил уехать из Румынии и поселиться в Будапеште.

Однако Бодор не эпатирует своим мученичеством. Наоборот, реальность его прозы является аскетичной, она уходит дальше автобиографических подробностей, эмоционально экономная и часто - удивительно аморальная.

Бодор играет с читателем в недосказанность - избегает пафосности, четких и ясных деклараций, общеизвестной символики. Правда никогда не становится явной, хотя мы чувствуем ее почти что кончиками пальцев, перелистывая страницы книги. Кажется, что рассказы из сборника "Назад к ушастой сове" были бы прекрасным материалом для сценической постановки - с их театральной условностью..

Однако говорить о том, что Бодор пишет о тотальной неволе мыслей, тел и пространства, наверное, было бы банальностью. Венгерский писатель подает пейзаж после катаклизма, измененный и деградированный мир, хотя в то же время появляется ощущение чего-то очень знакомого, замкнутого в четырех стенах, с запахом родной центральноевропейской пыли. В этих текстах нет драматических конфликтов, а есть удивительная, сновидческая отстраненность. Когда мы предвкушаем, что за минуту произойдет что-то страшное, мы получаем из этого нечто похожее на сатисфакцию самоубийцы. Прекрасная литература.

Пётр Кофта

https://md-eksperiment.org