14-11-2017 Эдуард Юнг (Edward Young) 308

Концепция человека в поэзии Эдуарда Юнга

Ада Юрконите

Поэтическое наследие Эдуарда Юнга (Edward Young, 1683-1765) представляет собой довольно противоречивую картину взглядов на человека. При чтении таких ранних произведений Эдуарда Юнга, как поэмы «Страшный суд» (1713) или «Парафраз части книги Иова» (1719), а также позднего и наиболее зрелого поэтического произведения «Ночные думы о жизни, смерти и бессмертии» (1741-1745),создается впечатление, что концепция человека носит у Юнга негативный характер. На эту мысль наводит прежде всего постоянное противопоставление человеку бога — создателя всего живого, воплощающего силу разума, нравственности и добра. Концепцию ничтожности человека как основной темы поэтических произведений Юнга поддерживают те зарубежные литературные критики, которые считают его прежде всего христианским апологетом (И. Блисс, Л. Брэдуолд). Согласно более распространенной точке зрения, творчество Юнга представляет собой сложное явление. Потому и концепция человека не может быть понята однозначно (Э. Кёниг, Г. Мучман, Д. Кайнд и др.).

Если таким вопросам, как причины меланхолии у Юнга, столкновение деистических и религиозных взглядов в его мировоззрении, уделялось определенное внимание (Ю. Левин, Э. Кёниг, Г. Кларк), то концепция человека специально почти не затрагивалась.

Цель статьи — в общих чертах наметить возможное направление исследования оценки человека в творчестве Юнга.

Противоречивость восприятия Юнгом человека наиболее ярко выражена в стихах «Ночных дум».

Восхищение человеком и отвращение к нему красной нитью проходит через все творчество Юнга.

А. Лавджой в статье «Оптимизм и романтизм» объясняет, как оптимисты XVIII в. воспринимали человека. Человек, по их мнению, хуже ангелов, но в этом нет ничего страшного. Все в мире взаимосвязано, каждое творение занимает отведенное ему место. Человек был создан таким, каков он есть, и потому прекрасно вписывается в общее строение мира. Если бы он занимал другое место, его суть тоже была бы совершенно другой. Если бы он вовсе не существовал, образовалась бы прореха в цепи вещей и, таким образом, гармония природы была бы нарушена. Конечно, это создает кое-какие неприятности для человека, который вынужден занимать место, отведенное существу далеко не совершенному. Занимая место существа наполовину материального, наполовину духовного, человек непременно оказывается на стыке этих двух начал.

Юнг тоже считает, что существуют две противоположные стороны человеческой природы. Об этом свидетельствует и одно из наиболее поздних произведений поэта — прозаический трактат «Небаснословный кентавр» (1755), где сатирически высмеиваются пороки времени, т. е. отрицательная сторона человеческой природы. Но в отличие от оптимистов Юнг это несоответствие между разными сторонами человеческой природы мысленно возвышает до трагического конфликта, на что указывает стремление поэта зачастую искать спасения в смерти.

Однако смерть у Юнга — это не только разрушающая, но и созидающая сила. Убивая материальный облик человека как источник всех зол, она освобождает его душу, являющуюся той данностью человека, которая приближает его к богу.

Поэт говорит, что жизнь ставит .душу в зависимость от всего земного, смерть же дает ей крылья для того, чтобы подняться ввысь. Из этого следует вывод, что земная жизнь ничтожна. Но такой вывод раскрывает лишь одну сторону восприятия жизни. Если обратимся к другим словам из тех же «Ночных дум», то убедимся, что сама жизнь тоже имеет ценность как способ стремления к возвышенному, как подготовка души к бессмертию.

Итак, человеческая природа — единство двух начал, и духовное начало поэт считает огромной ценностью. Это помогает лучше понять те многочисленные эпизоды, встречающиеся в разных произведениях, где Юнг противопоставляет человека богу. Наиболее ранним таким поэтическим произведением является «Страшный суд». Оппозиция человек-бог в нем носит меняющийся характер. Человечество уподобляется потревоженному муравейнику, со страхом ждущему решений бога. Но даже в тех случаях, где Юнг как бы развенчивает человека перед лицом бога, он подбирает такие эпитеты, которые не позволяют односторонне воспринять текст.

Придет время, и человеку придется преклониться перед большей силой. Но называя человека «властелином» и задавая риторический вопрос Земле — сможет ли она ему помочь, поэт как бы выражает сожаление о судьбе человека. Можно подразумевать даже сомнение в том, что человек достоин уготованной ему судьбы. Такой взгляд поддерживается тем фактом, что не все жертвы безропотно принимают свою судьбу.

Некоторые жертвы считают, что бог заставляет человека страдать не потому, что тот виновен в чем-либо, а лишь для того, чтобы доказать свое могущество. В риторическом вопросе к богу слышны горечь и протест против несправедливого насилия.

Богу преподносится совет не уделять столько внимания человеку — «несчастной пылинке», не судить его, просто не обращать на него внимания с высоты своего величия. Ведь бог — это вселюбящая и сострадающая сила, так неужели он боится, что человек затмит его достоинства. Э. Кёниг пишет: «... утверждение божественной терпимости и абсолютной правоты ставится под вопрос, и этим несознательно умаляется всемогущество бога». Автор правильно замечает умаление божественной силы, но считает, что Юнг это делает несознательно. Таким утверждением он как бы присоединяется к точке зрения, что Юнг судит о человеке, исходя из христианской ортодоксии, т. е. подчеркивает ничтожество человека. Но возвышение человека происходит слишком часто и не только в «Страшном суде», чтобы считать его случайным и незначительным. Потому думается, что в вышеупомянутых стихах существует иронический оттенок и звучат они как вызов. Ведь если бог находит необходимой расправу над человеком, значит, человек имеет нечто, что ставит его наравне с ним. Призыв к человеку глубоко задуматься о своем величии безусловно доказывает уважение, которое Юнг, как просветитель испытывает к нему. Здесь чувствуется сильное влияние Мильтона, «Потерянный рай» которого тоже прозвучал когда-то как апофеоз человека.

И все-таки религиозное миропонимание Юнга не позволило поэту превратить «Страшный суд» в апофеоз человечества. Оказывается, славная судьба человека воспевается в первую очередь для вознесения самого бога. Он как бы остается высшей точкой ориентации, примером величия. Презирая себя, человек может лишиться уважения бога. Э. Кёниг считает, что такое изображение бога можно отнести к апологетической реакции Юнга против деистического движения.

Представленные отрывки из текста «Страшного суда» указывают на противоречивость концепции Юнга о человеке. Современники Юнга по-разному восприняли произведение. Томас Уартон в «Послании к автору» среди других достоинств «Страшного суда» упоминает, в частности, и восхваление человека. Но были современники, которые видели в поэме прежде всего возвышение религии и религиозной добродетели. Напр., некий Т. Тристрам в письме к знакомой выражает мнение, что «религия вдохновила» поэта. А современник Юнга Дж. Бэнкс усматривает в поэме лишь доказательства ничтожности человека: «Слава коротка, как вздох, а люди — это прах». Такие противоположные высказывания лишь еще раз доказывают сложность концепции человека в поэзии Юнга.

Не менее противоречиво концепция человека выступает в «Парафразе части книги Иова». Сам Юнг в предисловии к поэме говорит, что цель ее — показать величие бога и вынести приговор человеку, человеку виновному, а не ничтожному.

Поэма начинается тем, что настигнутый несчастьем Иов проклинает свою судьбу и своего создателя. Эти проклятия из уст страдающего человека прерываются вмешательством бога. Он удивлен. Кто такой Иов по сравнению с ним, богом, создавшим все живое, и какое он имеет право упрекать всемогущего. Длинный монолог бога заставляет Иова наконец признать свою вину.

Но эти слова повиновения нельзя принимать за выражение авторской мысли. Конечно, религиозное мировоззрение ограничило положительную оценку человека. И все-таки даже в «Парафразе» автор не выступил лишь как представитель христианского человекоунижения. Он скорее обвиняет Иова в виновности, в дерзости поднять голос против своего создателя, но не в ничтожности. Человек создан по образцу самого бога. У него есть определенные достоинства. Иначе не возникла бы опасность, что он затмит бога, которая чувствуется как в «Страшном суде», так и в «Парафразе». Ведь сам бог, произнося хвалебную речь себе, своему могуществу, следующим образом охарактеризовывает способности человека.

В риторическом вопросе, кто создал человеческую душу, бог признает богатые возможности этой души и «светлый разум» человека. Создается впечатление, что человек не унижается, а просто одной величине противопоставляется другая, т. е. человек одарен и велик, но есть существо более великое и совершенное. Бог становится как бы идеалом, к которому должен стремиться человек.

Так мы подходим к вопросу о том, в чем именно проявление человеческого величия. Поэт считает, что в бессмертии. В первой части «Ночных дум» Юнг следующим образом объясняет цель этого произведения: «Я воспеваю бессмертного человека, моя песня вырывается из земных уз для того, чтобы воспеть бессмертие, которое одно только кое-что значит». Но если человек бессмертен, то какие качества делают его таким? Прежде всего поэт требует от человека познать самого себя, свою мудрость. Далее он требует сохранения индивидуальности. Лишь индивидуальности удается открыть новое. А душа, которая способна к открытиям в области науки и искусства, может стать бессмертной. Ратуя за индивидуальность, поэт выражает страх перед аннигиляцией личности: «Аннигиляция! Она зияет предо мной! В каждый миг я могу лишиться мысли и чувства, являющихся привилегией ангелов и червей; я могу быть потерян для этого мира, и этот дух, эта всенаполняющая, всеведающая душа, эта частица божественной энергии... исчезнет. Это ужасно!». Требование познать себя и сохранить свою индивидуальность позже была развита и в теоретических высказываниях Юнга, что еще раз подтверждает уважение и веру автора в природу человека.

Другое требование к человеку — это обязанность иметь разум, потому что разум вечен, как и его создатель. Надо сказать, что понятие разума в творчестве Юнга не выступает в одном определенном значении. Еще в XVII в. понятие «разум» употреблялось в разных значениях. В концепции Юнга это понятие так расширено, что его трудно точно определить. Но в общих чертах разум можно отождествить с «добродетелью», «религиозностью», «мудростью», «способностью мыслить и решать», с «наличием души». Чаще всего под разумностью подразумевается добродетельность. Именно добродетель помогает человеку возвыситься над ничтожным.

Одним из самых важных путей к добродетели Юнг считает религию. Религия — это единственная поручительница, что человек действительно человек.

Такие утверждения, конечно, ограничивают возвышение человека и еще раз доказывают, что Юнг очень часто выступает как христианский апологет. Но религиозная добродетель не является единственным качеством, возвышающим человека. Как сентименталист Юнг воспевает доброту, считая, что между «хорошим человеком и ангелом почти нет разницы». Большим уважением у Юнга пользуется чувство дружбы, без которого человек просто не может существовать. Но особенно поэт ценит в человеке его способность к сочувствию. Об этой способности он, в частности, говорит в первой ночи «Ночных дум», где заявляет о своей скорби по миллионам людей.

Корни частичного отрицания Юнгом человеческой ценности нужно искать в культурно-идеологических сдвигах, имевших место во второй половине XVIII в. Этот период отмечен крушением веры в способность разума исправить испорченного цивилизацией человека. Естественно, это могло привести вообще к отрицанию достоинства человека или заставляло искать в нем каких-то других положительных качеств, кроме разума.

Трактовка человека у Юнга сложна. С одной стороны, падение веры в возможности человеческого разума выражается у поэта болезненным пониманием слабости человека, но, с другой стороны, такое понимание выступает вместе со стремлением как-то реабилитировать его в глазах современников, да и в своих собственных. Эти противоречивые взгляды нашли соответствующее специфическое выражение в образной системе творчества Юнга. Этому немало способствовало движение методистов, получившее распространение в XVIII в. «Первые методисты начали противодействовать крайнему рационализму в богословии, который умертвил живое религиозное чувство, унизил христианство и тем самым лишил нравственность ее незыблемых основ». Иначе говоря, методизм был направлен против деистического движения. Юнг также примкнул к этому движению, и это повлияло на его концепцию человека.

В заключение можно сказать, что Юнг все же верит в человека, положительно относится к нему, на что указывают многочисленные восхваления разных душевных качеств человека. Специфика Юнга-поэта в том, что концепция человека у него тесно связана с христианской ортодоксией. Религиозные взгляды Юнга повлияли не только на образную систему его произведений, но и ограничили веру в человека. Но поэтическое наследие поэта показывает, что художественное творчество Юнга не совпадает с его христианским мировоззрением. Религиозные медитации о жизни, смерти и бессмертии служат у Юнга способом взывания к амбициям человека. Только такие размышления способны заставить человека быть достойным себя. Потому и образ бога часто выходит за рамки религиозной ортодоксии и приобретает смысл художественного идеала.

В Англии второй половины XVIII в. происходила серьезная переоценка человеческой природы. Всемогущество разума отрицалось. Это привело к поискам иных человеческих достоинств, что отразилось в творчестве сентименталистов. Художественное творчество Юнга представляет интерес, так как он воспевает доброго и чувствительного человека.

Л-ра: Литература ХХVIII (3). – Вильнюс, 1986. – С. 50-56.

Биография

Произведения

Критика