18-04-2018 Уолт Уитмен (Walt Whitman) 519

Категория времени в творчестве Уолта Уитмена

Е.И. Ветрова

В образной системе свободного стиха важная роль принадлежит категории времени, которая будет рассмотрена нами на примере произведений Уолта Уитмена, объединенных в цикл «Листья травы».

Время у Уитмена выражает философскую позицию автора, неизменно гуманистическую.

Ритмы классической поэзии казались монотонными, искусственными для выражения космических идей. Уитмен использовал естественный ритм языка в качестве образного средства, что отразилось прежде всего на интонационном строе его стиха, обогатившемся разговорными ритмами, — это был новый этап на пути демократизации литературы.

Оптимизм поэта определялся успехами молодой Америки, интенсивно набиравшей в середине XIX в. темпы экономического роста.

Он читает в глазу быка и в соке листвы. Внешняя неправильность его стиха, мешающая вначале, оборачивается в конце концов той высшей четкостью, с которой горная цепь вырисовывается на горизонте.

Уитмен решительно отказался от всего, что претило его пониманию правдивости. Он организует форму стиха силой мышления и музыкальностью, своеобразие которой в задушевности, искренности авторских интонаций, а также в «мелодичном» (термин У. Уитмена) движении мысли поэта, подобном ходу волны («Я — ученик невежд, я — учитель мудрейших»). Стих Уитмена, принципиально отличаясь строем образов и звуковой организацией от прозы (как пишет Б.П. Гончаров, «стих — это особо трансформированная, т. е. преобразованная звуковая структура речи»), обладает, однако, главными ее достоинствами — естественностью и прямотой. «Уитмен постигал Америку отчасти из первых рук, отчасти же интуитивно, и усвоенное из непосредственного опыта силой воображения распространялось им и на те области жизни, которые остались поэту неведомыми», — справедливо отмечает Уиллард Торп. Каждое его слово обретает большой вес и убедительность. Это производит особенно сильное впечатление, когда речь идет о таких абстрактных категориях, как пространство и время. Автор «Листьев травы» первым из поэтов отчетливо выразил то, что можно назвать «эйнштейновской затерянностью», взвешенностью человеческого сознания в потоке времени и контактом его с вечностью. Он перешагнул через земное «когда» («Crossing Brooklyn Ferry»).

Свободно оперирует поэт понятиями «пространство» и «время». Он отказывается делить все сущее на «добро» и «зло». Относительны и такие категории, как «счастье — несчастье», «жизнь — смерть»: ...to die is different from what any one supposed, and luckier. Наши знания о мире относительны, но процесс познания неисчерпаем. В этом также источник оптимизма писателя.

В концепции Уитмена особую роль играет настоящее. Оно имеет «ритуальный» циклический характер. Действие или событие не только происходит в сфере настоящего, но и является закреплением опыта предков, опыта истории:

I do not call one greater and one smaller, That which fills its period and place is equal to any.

Настоящее неопределенное время (The Present Indefinite) взято в его универсальном значении. Оппозиция «настоящее — прошедшее — будущее» снимается.

«Ритуальное» время у Уитмена по-особому преломляется в верлибре. Форма свободного стиха дает возможность (благодаря разнообразию темпо-ритмовых отношений) выявить большую пластичность языкового материала по сравнению с традиционным стихом. «Ритуальный» циклический характер времени проявляется на всех уровнях структуры произведения.

Анафора как начальная рифма формирует сюжетность (событийность) времени и делит текст на стихи. Своеобразие сюжетных построений Уитмена — в перечислении многочисленных событий и действий, в чередовании «картинок-зарисовок».

Сюжетное время «Листьев травы» — циклично. Листья травы — центральный образ, вокруг которого строится поэтический сюжет. Уитмен возвращается к теме травы — символу бессмертия и величия малого, обычного:

I believe a'leaf of grass is no less than the journey work of the stars, And the pismire is equally perfect, and a grain of sand and the egg of the wren, And the tree-toad is a chef-d’oeuvre for the

highest, And the running blackberry would adorn the parlors of heaven...

Образ травы появляется в начале поэмы как символ рождения поэта, в конце — уставший от дороги поэт опускается на мягкую садовую землю, чтобы слиться с ней:

I bequeth myself to the dirt to grow from the grass I love.

Круг замкнулся. Закончился цикл, чтобы в будущем повториться снова. Такая цикличность подчеркивает вечное обновление жизни. Время здесь — открыто. Прошлое и настоящее в представлении поэта — фундамент для будущего и неотъемлемая его часть.

I am an acme of things accomplished,
and I am encloser of things to be...

Композиционный ритм перекликается с ритмом семантическим (повторение упоминаний о траве) и социально-историческим (перечисления предметов чередуются с описаниями событий). Целостность общей композиции поэм, входящих в цикл «Листья травы», «отражается» в полной завершенности, целостности каждой строки и фрагмента. Однократное действие соседствует с длительным, минута — с вечностью.

«Ритуальность» времени воссоздается в различных стилистических фигурах, в основе которых лежит принцип повтора какого-нибудь одного структурного признака. Используя разнородную лексику, поэт ставит в один ряд несопоставимые, разноплановые понятия. Рассмотрим это на примере разного рода повторов.

Синтаксический параллелизм

The pure contralto sings in the organloft, The carpenter dresses his plank...
The connoisseur peers along the exhibition-gallery...
The prostitute draggles her shawl...
The President holds a cabinet council...

Анафора

The law of the past cannot be eluded,
The law of the present and future cannot be eluded...
The law of drunkards and informers and mean persons cannot be eluded. In vain the speeding or shyness...
“Eluded” (Повторяется 9 раз.)
“Ever” (Повторяется 12 раз.)

Эпифора

Oh my soul! if I realize you I have satisfaction,
Animals and vegetables! if I realize you I have satisfaction,
Laws of the Earth and air! if I realize you I have satisfaction...
The law of the past cannot be eluded...
“if I realize you I have satisfaction” (Повторяется 6 раз.)

Следует отметить обилие вышеперечисленных стилистических фигур в произведениях Уитмена. Все поэмы, входящие в «Листья травы», построены на разного рода повторах. Кроме повтора, динамизации восприятия времени способствует принцип растягивания момента времени. Перечислением большого количества одновременных, не связанных друг с другом событий, автор расширяет временное «пространство» образа. В «Песне о себе» есть предложение, занимающее три с половиной страницы, в котором 42 придаточных предложения места и большое количество обстоятельств.

By the city’s quadrangular houses... in log-huts, or camping with lumbermen, Alorig the ruts of the turnpike...
Where the panther walks to and fro...
Where the rattlesnake suns his flabby length on a rock...
Where the otter is feeding on fish...
Where the life-car is drawn on the slipnoose...
I tread day and night such roads...

Движение сюжетного времени осуществляется также и благодаря введению новой лексики и особой детализации. Это связано со специфической ролью слова в стихе. Полифония ритмов в верлибре дает почувствовать «вкус» слова и приобщить читателя к работе поэта. Слово в поэзии взято во всем комплексе его значений в отличие от обиходной речи или языка прозы, где эти значения обычно подавлены каким-то, одним, доминирующим, например логическим. В разговорной речи, научной и публицистической прозе наблюдается тенденция к однозначности сообщения. В поэзии слова, а следовательно, и понятия, выражаемые ими, вводятся одновременно в несколько семантических полей и звучат полифонично. Например, в случае синтаксического параллелизма поэт как бы уравнивает несопоставимые понятия.

The western turkey-shooting draws old and young...
The groups of newly-come immigrants coyer
the wharf or levee... The President holds a cabinet council...

Широко вводя в поэму лексику из сферы науки, политики, философии, быта, автор обогащает эти понятия поэтическим смыслом. Так утверждается эстетическая ценность исторического времени, в которое жил Уитмен, и времени бытия каждого отдельного предмета или явления.

I do not call one greater and one smaller, That which fills its period and place is equal to any...

Уитмен вводит терминологию из различных областей знания. Специальная терминология в поэтическом контексте приобретает эстетический смысл, не теряя своего первоначального значения.

Своеобразны также уитменовское многословие, которым выражается разнообразие жизни, ее многоликость («Whitman’s old-age habit of never saying in three words what might be said in six»), «каталогизация» предметов и событий, широкое употребление распространенных, хотя и простых по структуре предложений. Уитмен намеренно избегает сложных ассоциаций. Достаточно назвать вещи своими именами. Дышать, есть, пить, видеть, слышать, любить, трудиться — большое счастье и большая поэзия.

Seeing hearing and feeling are miracles, and each part and tag of me is a miracle...

Важную роль в динамике изображения у Уитмена играет детализация. Описывая эпизодическое действие, поэт упоминает какую-нибудь характернейшую подробность, касающуюся, например, способа выполнения работы, быта, одежды. Это придает повествованию оттенок достоверности и усиливает изобразительность стиха.

The carpenter dresses his plank... the tongue of his foreplane whistles its wild ascending lisp,
The pilot seizes the king-pin, he heaves down with a strong arm,
The mate stands braced in the whaleboat, lance and harpoon are ready,
The spinning girl retreats and advances to the hum of the big wheel...

Автора «Листьев травы» восхищает любое, даже самое незначительное проявление жизни. Уитмен «пишет» каждую деталь как часть огромной вселенной.

Развитие поэтической идеи проявляется и в перекличке эпического и лирического. Повествователь одновременно является и героем поэмы, повествование ведется от имени лирического «я».

Поэт стремился к максимальной естественности стиха. Он искал музыкальность в созвучии и диссонировании мыслей, выявляющих движение эмоциональных смыслов.

I have said that the soul is not more than the body,
And I have said that the body is not more than the soul.
Great is goodness;
I do not know what it is any more than I know what health is... But I know it is great.
Great is wickedness.., I find I often admire it just as much as I admire goodness; Do you call that a paradox?
It certainly is a paradox

Стихотворение, написанное по законам естественного развития мысли и чувства, по мнению Уитмена, должно найти путь к сердцу человека из самой далекой страны.

Наиболее адекватна такому мироощущению поэтическая форма верлибра. Свободный от рифмо-метрической доминанты, не ограниченный равносложностью строк, этот вид стиха дает возможность другим ритмообразующим элементам проявиться более рельефно.

Полифония поэтических мыслей приближает нас к ощущению естественного ритма речи, включающей все ритмические особенности данного языка. Отталкиваясь от силлабо-тоники, поэт создает новую систему стиха, используя тем не менее классические размеры в сложных сочетаниях (метрический ритм). Это дает автору новое ощущение свободного стиха.

I celebrate myself,
And what I assume you shall assume,
For every atom belonging to me as good
belongs to you.
I loafe and invite my soul,
I lean and loafe at my ease...
observing a spear of summer grass .

Таким образом, даже частичное рассмотрение ритма верлибра на материале творчества его создателя У. Уитмена позволяет сделать вывод о том, что в образной системе свободного стиха важнейшая роль принадлежит категории времени (как фактору формирования образности). Время — одна из форм ритмического членения в верлибре Уитмена.

Л-ра: Филологические науки. – 1982. – № 5. – С. 74-77.

Биография

Произведения

Критика