27-04-2018 Синклер Льюис (Sinclair Lewis) 246

Психолингвистические аспекты американской художественной литературы

Ирина Мазирка

Льюис — типичный блестящий представитель американской художественной литературы, который в своем творчестве ярко, образно и многогранно раскрывает все подструктуры и их детерминанты: оригинальное отражение, разнообразное отношение и часто непредсказуемое поведение его героев поражают воображение читателей. Мы видим биологическое и социальное, причудливо переплетенные в психологических защитах. Яркая плеяда шизоидов, эпилептоидов, истероидов, сензитивов и, конечно, представителей конформной акцентуации проходят перед нами в торжественном параде, освещенном прожектором таланта С. Льюиса, типичного шизоида, ненавидевшего лживость, лицемерие и демонстративность истероидов и эпилептоидов и проклинавшего подхалимство и подлость конформистов.

Синклер Льюис (1885-1951), первый американец — лауреат Нобелевской премии по литературе (1930), как истинный оригинально мыслящий шизоид прожил драматическую жизнь. Хотя его романы пользовались успехом у читателей, переводились на многие языки, тем не менее отношение к нему академической критики остается более чем сдержанным. Недооценка С. Льюиса — художника слова, очевидна. Как истинные эпилептоиды, критики были привержены стандартам: им была непонятна самобытность, свежесть и необычность творчества Льюиса.

Между тем романы Льюиса обладают как ярко выраженным художественным своеобразием, так и немалой познавательной значимостью. В них он запечатлел жизнь Америки среднего класса, богатейшую типологию характеров своих соотечественников. Трудно назвать другого писателя США, в творчестве которого американский образ жизни был бы представлен таким разнообразием самобытных персонажей.

Через его произведения, подобно кровеносным сосудам, пронизывающим живой организм, проходят «династии» героев, сходных в своих особенностях: личностных, классовых, общественных, даже профессиональных. Помимо главной бэббитовской династии, представленной Бэббитом и его духовными сородичами — Лоуэллом Шмальцем («Человек, который знал Бэббита»), Элмером Гентри («Элмер Гентри»), Гидеоном Пленишем («Гидеон Плениш»), мы наблюдали и другие «сквозные» образы. Это и «средний американец» — Уилл Кенникатг («Главная улица»), Нийл Кингсблад («Работа»), Энн Виккерс («Энн Виккерс»), и «карьеристка-политиканша» — Аделаида Тарр Гиммич («У нас это невозможно»), Уинифред Хомуорд («Гидеон Плениш»), и «политикан» — Пиккербо («Эрроусмит»), Уиндрип («У нас это невозможно»), полковник Мардук («Гидеон Плениш»), и «добродетельный бизнесмен» — Сэм Додсворд («Додсворд»), Майрон Уипп («Произведения искусства»), Фрэд Корнплоу («Блудные родители»), Аарон Гадд («Богоискатель»), и «делец-священнослужитель» — Шарон Фалконер («Элмер Гентри»), дьякон Уэйфиш («Гидеон Плениш»).

Особую группу составляют образы тех, кто олицетворяет творческое, духовное, антимещанское и антиконформистское начало. Им свойственна психологическая защита положительной агрессии, способствующей личностному росту героев. Таковы профессор Фрейзер («Полет сокола»), Майлс Бьорнстам («Главная улица»), Фрэнк Шаллард («Элмер Гентри»). Но на фоне всех возвышается Мартин Эроусмит, любимый герой С. Льюиса («Эроусмит»). Свой шутливый автонекролог С. Льюис назвал «Смерть Эроусмита» (1941).

В настоящей статье мы попытаемся рассмотреть своеобразие художественного образа в творчестве Льюиса, представленного в сатирическом ключе. Решая эту задачу, необходимо иметь в виду общие особенности метода и стиля С. Льюиса, рассмотренные в контексте его мировидения эстетики жизненной философии, общих писательских принципов, равно как и того материала, который он художественно осваивал.

С наибольшей отчетливостью свою эстетическую программу С. Льюис представил в Нобелевской речи, полемически названной «Страх американцев перед литературой» (1930). В ней он выступил как сторонник искусства жизненной правды, ниспровергающий апологетические мифы об «американской исключительности», являющейся психологической основой межкультурных и межэтнических конфликтов. Он агрессивно и страстно бичует идеологию самодовольства и конформизма, порождающих ложь и лицемерие.

Одну из своих статей С. Льюис так и назвал «Самодовольная Америка». В статье «Автопортрет» (1927) С. Льюис признается, что наряду с лжецами и лицемерами всех мастей, будь то политики, профессора или фабриканты, он ненавидит и «писателей, которые боятся писать о том, что они считают правдой». Полагая характер стержнем и сердцевиной личности, С. Льюис борется за его чистоту. Он четко и ясно представляет также социальную подструктуру личности в своем творчестве, вскрывая истинную сущность взглядов, мировоззрения, убеждений и целевых установок своих героев-политиков.

Как явствует из Нобелевской речи, С. Льюиса можно было бы отнести к «школе Драйзера». Как и Т. Драйзер, он, прежде чем стать писателем-беллетристом, прошел школу журнально-газетной работы и, приступая к написанию своих произведений, нередко целеустремленно и упорно изучал изображаемую им сферу жизни, пытаясь понять ее сущность.

Подобный «социологический» и одновременно психолингвистический уклон и составлял сильную сторону писателя, и предопределял некоторые его недостатки. Это очевидно, если сравнить психологические характеристики героев С. Льюиса и некоторых его маститых современников — Э. Хэмингуэя, Ф.С. Фицджеральда, У. Фолкнера и других. Ш. Андерсон тонко заметил: «Не может быть сомнения в том, что этот человек (С. Льюис. — И.М.) с его острым журналистским чутьем на все то новое, касающееся внешней стороны жизни, собрал множество фактов о нас и о том, как мы живем в наших городах и поселках; но я также абсолютно уверен, что в жизни каждого мужчины, женщины, ребенка в нашей стране присутствуют какие-то силы, ускользающие от внимания Льюиса».

Особую роль в романах этого «анатома американской культуры» занимает подробное воспроизведение среды, в которой живут его герои, мира вещей, которые их окружают, что детерминирует вполне определенное отражение, отношение и поведение. В этом плане принципиально важным является предисловие, которое С. Льюис написал в 1940 году к книге Дэвида Кона «Старые добрые дни». О человеке, его вкусах и морали, полагает С. Льюис, можно судить по карандашу для ресниц, энциклопедии и будильнику и т.д. полнее, чем по речам политиков и специальным исследованиям. Купленные им вещи и есть «подлинные сокровища наших душ», а каталог фирмы «Сирс Робэк» является «более ценным справочным изданием, нежели целая библиотека экономических исследований, поэтических сборников и житий святых».

Создавая портреты своих героев, писатель демонстрирует фотографическую память и редкую наблюдательность. Правда, у С. Льюиса вещи, связанные с героем, не столько описываются, сколько перечисляются. Важнейшим качеством писателя С. Льюис полагал основательное знание жизни, бытовой, повседневной реальности, искусство наблюдения, собственное, а не заемное мнение об увиденном. В очерке «Я пробиваюсь в печать» (1937) он в качестве рецепта того, как писать, предлагает забавное определение, данное писательницей Мэри Хитон Варе: «Искусство писать — это искусство протирать сиденье штанов сиденьем стула».

С. Льюис блестяще раскрывает основные аспекты профессионально-личностного фундамента писателя. Он справедливо полагал, что для художника, творящего живые образы, всякие «правила нелепы», процесс создания произведений очень сложен, и индивидуален — прежде чем написать первую строку, писатель долго вынашивает свой замысел. Удел писателя — любить свой труд, испытывать от него наслаждение, переживать «тайное блаженство, сидеть спозаранок в затрапезном халате и ликовать, когда слова (величавые и непристойные, безразлично) вереницей ложатся на бумагу...».

Среди авторов, опыт которых использовал С. Льюис, — лучшие мастера мировой классики. Первая группа — русские классики: Л. Толстой, Ф. Достоевский, А. Чехов. Все они были популярны в Америке. С. Льюис написал краткое, но интересное предисловие к «Отцам и детям» (1943) И. Тургенева. В нем содержится тонкая психолингвистическая характеристика Базарова как «вечного» образа, типа «молодого радикала и новатора, живущего во все времена».

Эта характеристика объясняет появление у Льюиса образа Эроусмита. Говоря об американских истоках творчества С. Льюиса, необходимо назвать имя Генри Торо. Его книга «Уолден» звучит «современнее Дос Пассоса». Был близок С. Льюису и Р. Эмерсон. Подобно трансценденталистам, он презирал конформизм, плоское делячество, бездуховность, лицемерие, ложные претензии демонстративных эпилептоидов и истероидов. Как и Р. Эмерсон, С. Льюис, создавая свои сатирические образы, подвергал критике таких «священных коров», как «правильное» поведение, традиционная религия и обожествление золотого тельца, деструктивное проявление психологической защиты рационализации.

Среди предшественников С. Льюиса, безусловно, должны быть названы такие мастера сатиры, как Ф. Купер, Э. Данн, А. Бирс. Но более всего он опирался на опыт М. Твена, сатирика и юмориста, традиции которого он продолжил. Подобно М. Твену, С. Льюис создал типы общеамериканской значимости, такие как Бэббит, Гентри, Пикербр, Уиндрип, Плениш. Подобно М. Твену, он зло осмеивал религиозное лицемерие, прежде всего свойственное истероидам, часто использовавшим защиту духовного бегства. От таких юмористов, как Д. Эйд, А. Уорд, Д. Биллингс и, конечно же, М. Твен, С. Льюис наследовал гротеск, карикатуру, умение передать поток просторечия, который наполнял его романы, начиная с «Главной улицы».

Среди американских писателей, оказавших влияние на С. Льюиса, был Генри Менкен (1880-1956), видный публицист, острый обличитель американского мещанства. Некоторые критики даже писали о том, что персонажи романов С. Льюиса 20-х годов («Главная улица», «Бэббит», «Элмер Гентри») могут служить своеобразной беллетристической параллелью к таким трудам Г. Мёнкена, как «Американа» и «Предрассудки».

Среди англичан, художественно близких Льюису, на первое место должен быть поставлен Ч. Диккенс, которого С. Льюис читал и перечитывал всю жизнь. Он знал многие пассажи из его произведений наизусть и с удовольствием их цитировал. Льюис любил сатирические, типические фигуры Диккенса, подобные Микоберу и Грэдграйнду. Г. Уэллс и Б. Шоу, с его точки зрения, являли пример того, как «Диккенсовские преувеличения» могут быть взяты на вооружение современной литературой. Как заметил американский писатель Джеймс Брэнч Кэбелл, некоторые персонажи Льюиса, такие как Пикербо («Эроусмит»), Гентри («Элмер Гентри»), Чам Фринк (рекламный поэт из «Бэббита»), являются «проказливыми внуками» тех американцев, которых Ч. Диккенс создал в «Мартине Чэзлвите».

Как и Ч. Диккенс, С. Льюис владел богатой палитрой юмористических и сатирических стилистических приемов. С. Льюис разделял убеждение Ч. Диккенса в том, что писатель не должен скрывать чувств по отношению к своим героям. Он открыто выражал свою симпатию к Бэббиту, презрение к Элмеру Гентри, буквально ненависть к расистам, травившим Кингсблада. Как и Диккенс, Льюис создал галерею социальных типов, достаточно выразительных, подаваемых то в комическом, сатирическом (Бэббит, Элмер Гентри, Гидеон Плениш, Бэз Уиндри, Пикербо), то в обычном реалистическом ключе (Эроусмит, Энн Виккерс, Додсворт, Кэсс Тимберлейн).

Как и Ч. Диккенс, С. Льюис не просто интересовался театром, но пробовал (как это было в конце 30-х годов) свои силы как режиссер и актер. Как и Ч. Диккенс, он настолько вживался в своих героев, что мог «представлять» их, разыгрывать от их лица комические монологи.

С. Льюис стремился сделать своих героев жизненными. В этом смысле показателен его очерк «Главная улица заасфальтирована», который представляет воображаемое интервью, взятое накануне президентских выборов 1924 года у героев собственного романа «Главная улица».

Другим уважаемым и любимым английским писателем был для С. Льюиса Г.Дж. Уэллс, которого он сравнивал с Ч. Диккенсом, считая, что между ними «существует связь», что они равновелики как художники, хотя и очень разные: «Диккенс превосходил его какой-то необъяснимой магической силой воображения... Уэллс лучше знал внутренние мотивы поведения человека». С. Льюису импонировало само наличие публицистического, социологического элемента в прозе Г. Уэллса, который наряду с беллетристикой выступал и как автор специальных политико-публицистических сочинений и трактатов. Образцом социологической разработки материала являются его очерки «Миннесота — скандинавский штат» (1923), «Длинная рука маленького города» (1931). Эти многообразные знания были особенно существенны, потому что в Миннесоте развертывалось действие многих романов С. Льюиса. В его книгах присутствуют миннесотский пейзаж, миннесотские реалии. Себя он называл «продуктом пионерских лесов и пшеничных полей Миннесоты».

В перечне писателей, предлагаемых для чтения молодому литератору, мы встречаем два французских имени — О. Бальзак и М. Пруст. Первый, видимо, был ценен для С. Льюиса как создатель «Человеческой комедии», грандиозной фрески французского общества, едва ли не всех его сословий, классов, художник, исследующий нравы. Ведь С. Льюис точно так же внутренне связывал свои романы.

Нельзя, однако, не признать известной «старомодности» С. Льюиса, который, будучи привержен классическим, в духе XIX века формам повествования, был довольно равнодушен к новейшим философским и эстетическим веяниям. Он не отозвался на моду на Ницше и Бергсона, на открытия Фрейда. Хотя он и называл Толстого и Достоевского «гигантами», с творчеством второго он все же был плохо знаком. У Толстого он любил роман «Война и мир», который называл «величайшим из всех когда-либо написанных».

Своеобразие льюисовской психологии, эстетики и стилистики, их сильные, а в чем-то и уязвимые стороны сформулированы в небольшой статье «Письмо о стиле» (1932). В ней С. Льюис выступает против претенциозности, ратуя за максимальную естественность и точность. Он утверждает, что писатель «пишет как Бог на душу положит». Слова же Джона Смита, обращенные к Джеймсу Брауну на Главной улице: «Доброе утро! Чудесный день!» — не просто хороший стиль, а шедевр.

Однако, ратуя за естественность, точность, верность жизни, иронизируя над вычурностью, писатель почти не касается художественности стиля, эстетики слова, его образной, живописной силы. В конце концов правы были те критики, которые отмечали налет «журнализма» в его манере, «усредненность» его стиля при большой насыщенности его произведений социологическими, бытовыми реалиями.

Вот как описывает он филантропическую деятельность героя в «Гидеоне Пленише»: «Чтобы вовремя поспеть домой, доктор Плениш за тридцать восемь минут посетил пятерых жертвователей, проехав в общей сложности 474 этажа в скоростных лифтах, где незнакомые грубые люди норовили поддать плечом в подбородок; он поехал домой в такси и застрял в заторе на перекрестке; он и его жена надели дорогие вечерние костюмы, которые покажутся очень смешными тем, кто в 1982 году увидит их на картинках в учебниках истории». Подобный пассаж занимает полторы страницы текста. Отмечая у С. Льюиса перегруженность деталями, недостаток отбора, Дж. Дули утверждает, что писатель «стремился полностью исчерпать содержание своих записных книжек, в то время как действие его книг стояло на месте».

Другой особенностью его стиля является ироническое перечисление, когда в одном смысловом ряду называются нарочито разнородные предметы и понятия. Синклер Льюис — мастер пародии, которая нередко приобретает сатирическую заостренность, что заметно в языковых портретах его персонажей. Таковы словоблудие демонстративных истероидов церковников («Элмер Гентри»), «перлы» политической трескотни и демагогии, «пламенные» речи профессиональных феминисток и реформаторов («Энн Виккерс»), тирады Уиндрипа, Сарасона, Пола Пишера Прэнга и других фашиствующих политиков («У нас это невозможно»). В поздних романах С. Льюиса ирония перерастает в желчную сатиру, когда писатель «коллекционирует» фразеологию фашиствующих политиканов и расистов, которые обычно, умело используя психологическую защиту — идентификацию, рядятся в тогу демократов и ура-патриотов.

Ненависть писателя к лицемерию порождает бурную агрессию как психологическую защиту, поэтому Льюис широко использует характеристики персонажа с помощью иронических клише и шаблонов, высмеивающих популярные обывательские представления. Так, об Уиндрипе говорится, что он был «Профессиональным Средним Человеком», «Средним Американским Обывателем»; Мардук — «Сильнейший», Уиннифрид Холлуорд — «Говорящая Женщина» и т.д. В «Гидеоне Пленише» приводится целый «словарь филантропа», в котором дан список наиболее часто повторяющихся ораторами выражений в сочетании с существительными и глаголами. Остроумно характеризует персонажей Льюиса такой его «фирменный» прием, как комический монолог, целая речь, иногда поток благоглупостей, что служит средством его саморазоблачения, обнажения ложных акцентуированных претензий, внутренней пустоты. Такова, например, речь дьякона Уэйфиша («Гидеон Плениш»), «добывателя высшего полета», излагающего программу «научного» выкачивания средств из одураченных жертвователей (психологическая защита рационализаций, обсессивная защита вытеснения). Комический эффект производит и контраст между высокопарной риторикой и той стяжательской деятельностью, которую политиканы прикрывают своей напыщенностью.

Наиболее впечатляющая особенность языковой характеристики героев Льюиса — это мастерское воспроизведение им живой разговорной речи, включая как лексические, так и фонетические особенности, интонации. Кажется, романист записывал на магнитофон говор своих персонажей и с точностью его воссоздавал. Прямая речь его персонажей — важный элемент текста. Его персонажи часто прибегают к просторечию и сленгу, к американизмам. В этом ярко проявляется национальная самобытность С. Льюиса, который глубоко проштудировал известный труд Генри Менкена «Американский язык» (1920). Эту особенность отметил английский романист Арнольд Беннет, писавший, что немногие могут соперничать с Льюисом в мастерстве живого рассказа. Он обладает замечательным стилем, в котором использует не только сленг, но бесчисленное количество живописных метафор и сравнений, вскрывающих причины, генезис и результаты конструктивных и деструктивных психологических защит.

Синклер Льюис не имеет высшего психологического образования, поэтому в его художественных произведениях невозможно встретить научных терминов. Но его тончайшая природная интуиция сделала его величайшим писателем, который глубоко, оригинально и многосторонне раскрывает внутренний мир личности во всех аспектах и нюансах.

Л-ра: Прикладная психология и психоанализ. – 2005. – № 1. – С. 62-70.

Биография

Произведения

Критика