Уильям Сароян. Случайные встречи. Мемуары
А. Мартынова
Широкоизвестный, но, думается, не вполне еще оцененный американский писатель старшего поколения Уильям Сароян выпустил не так давно новую книгу, с фрагментами которой наша периодика уже познакомила читателей.
Называется она «Случайные встречи». На суперобложке стоит слово «мемуары». Впрочем, это обозначение условно. Писатель вспоминает о людях, которых встречал на дорогах своей большой жизни, однако рассказывает об этих встречах в коротких новеллах отнюдь не в мемуарном духе, а в своей привычной — типично «сарояновской» — манере лирического раздумья, окрашивающей повествование мягкой светотенью юмора.
Почему случайные встречи? Сароян объясняет, что как раз эти-то проходные на первый взгляд эпизоды в человеческой жизни зачастую оказываются не только наиболее запоминающимися, но и самыми живыми моментами бытия. Нет нужды объяснять далее, почему эти моменты становятся объектами художественного осмысления. Причины лежат в самой сарояновской поэтике, в ее стилевых и личностных чертах. Та «внутренняя работа души», о которой говорил Лев Толстой, в последней книге писателя так же, как в его романах, повестях, рассказах, чувствуется в каждой маленькой новелле, — а таких новелл здесь в общей сложности тридцать шесть (кроме номеров, автор не дал им никаких других обозначений).
Лейтмотивом служит начало жизни: вот родился человек, он вошел в мир других людей; даже будучи центром вселенной, он должен прежде всего познакомиться со своим окружением... И вот его первые ощущения: «Эти люди мои? Эта нелепая безумная женщина — моя мать? Этот непонятный громогласный мужчина со страшными глазами — мой отец? Как такие люди могут быть моими? Где-то, вероятно, произошла ужасная ошибка...»
Затем все становится на свои места — никакой ошибки не произошло — и начинается путь человеческой жизни, которая так и остается не разгаданной до конца загадкой, даже когда ее подвергает пристальному анализу большой талант.
Взять любую новеллу книги. Тех «знаменитостей», которые, как правило, попадают в традиционные писательские мемуары, в книге Сарояна нет. Здесь — сплошь безвестные, обычные, как иногда говорят, «рядовые» люди: портной, игрок, спортсмен, поэт... Иногда у них есть имена, иногда — нет. Важно не то, о ком именно писатель ведет речь. Важно другое — непреходящее чувство удивления, открытия, то единственное, что и составляет радость человеческой жизни, счастье от общения с тебе подобными.
Вот, например, мальчик Фэй из бедной американской семьи. Он нарисован всего несколькими штрихами, а «сюжет» рассказа — в том, что автор, тоже мальчик, вместе с Фэем идет посмотреть на рыбу-зубатку. Кажется, никаких подробных деталей автор не добавляет ни к автопортрету, ни к портрету товарища, но запоминается светлое настроение того дня — и персонажи рассказа живут уже в нашем воображении. Так незаметно и выстраивается драматургия книги, каждая часть которой связана с другой лишь тонкой нитью размышлений — чаще в форме вопросов, реже — утверждений.
Конечно, в позднейшем повествовании Уильяма Сарояна доминирует лирический герой, авторское «я», но это отнюдь не означает, что «я» главенствует. Пожалуй, менее, чем в других своих автобиографических произведениях, Сароян говорит здесь в буквальном смысле о себе: его эстетическая задача — постигнуть загадку взаимобытия. Но и этот тезис можно легко оспорить, ибо, как уже было сказано, личностное, в высоком смысле слова субъективное отношение к жизни крайне характерно для сарояновской поэтики. Вспомним хотя бы такой рассказ, как «Я на этой земле», где выражено кредо писателя и где он, в частности, говорит о том, как важно «сохранить живым, ощутимым» мгновение. А разве другим принципам следует Сароян-драматург, чьи пьесы читаются тоже во многом как лирические монологи?
«„Случайные встречи”, — говорит о своей книге сам автор, — значительны в той же мере, в какой значителен тот, кто прочтет эту книгу». Не правда ли, в этих словах — весь писатель, скромный, даже застенчивый, но вполне сознающий свое человеческое достоинство? Поэтому, думается, нет нужды лишний раз говорить о подлинном гуманизме писателя, который и в «Случайных встречах», как и в других своих произведениях, выше всего на свете ценит человека, и когда жалеет его, то делает это «по-сарояновски» — на равных, — разделяя всю его боль, все его беды на трудном жизненном пути.
«Эта книга — привет моим соотечественникам, живущим в Армении и пишущим по-армянски». Писатель перечисляет своих друзей — известных армянских писателей. Это Грант Матевосян, Ваган Давитян, Левон Маггердичян, Размик Давоян и другие.
Художник, сказавший свое неповторимое слово в американской литературе XX века, продолжатель традиций Марка Твена, Брета Гарта и Шервуда Андерсона, Уильям Сароян часто подчеркивает, что его художественное творчество имеет армянские корни. И это, конечно, верно. Рожденный в Америке, он вырос в семье бедных иммигрантов-армян, сохранивших в трудных социальных условиях свою общинную поруку, не забывших тех унижений, от которых они бежали, и не оскудевших духом при столкновении с новыми — теми, какие уготовила им Америка.
В нем есть тот драгоценный сплав социального и национального, который в итоге многолетних усилий рождается лишь в горниле большого таланта.
Л-ра: Современная художественная литература за рубежом. – Москва, 1980. – Вып. 2. – С. 82-83.
Произведения
Критика
- Уильям Сароян. Дни жизни и смерти и бегство на луну
- Уильям Сароян. Случайные встречи. Мемуары
- Улыбка до боли в щеках
Поділитися