Портрет Павла I виртуальная выставка в НХМ РБ
В Национальном художественном музее Республики Беларусь проходит новая новую виртуальная выставка: Император Павел I В 1782 году, путешествуя по Европе и находясь в Брюсселе, наследник российского престола великий князь Павел Петрович собрал у себя небольшое избранное общество. Разговор зашел о снах, предчувствиях, предзнаменованиях. Великий князь молча слушал и, когда к нему обратились с вопросом, есть ли в России какие-нибудь чудеса, Павел, попросив сохранить «дипломатическую тайну», рассказал фантастическую историю о том, как он встретился с призраком Петра I. Однажды лунной весенней ночью в сопровождении своего друга князя Куракина и двух слуг Павел отправился на прогулку по безлюдному Петербургу. На одной из улиц к нему подошел высокий худой человек в плаще и треугольной шляпе, в котором цесаревич узнал своего прадеда. «Павел, бедный Павел! Бедный князь! – сказал он. – Я тот, кто принимает в тебе участие, я желаю, чтобы ты не особенно привязывался к этому миру, потому что ты не останешься в нем надолго». Они вместе дошли до места, где позднее был поставлен Медный Всадник, и здесь призрак исчез. Никто из спутников Павла его не видел. Великий князь возвратился во дворец потрясенный, с отмороженным левым боком и долго не мог отогреться и придти в себя. Предсказание призрака сбылось: после четырех лет царствования император Павел был убит в Михайловском замке в ночь с 11 на 12 марта 1801 года. Его называли «русским Гамлетом». С первых минут жизни отобранный у матери Елизаветой Петровной, Павел рос в окружении чужих людей. Единственным близким ему человеком стал один из воспитателей – офицер Семен Порошин, преподававший маленькому Павлу математику и сумевший «соединить строгость педагога с какой-то материнской нежностью к своему возлюбленному питомцу, к которому привязался всею душой с первой же с ним встречи». Но, заметив их дружеские отношения, Семена Андреевича вскоре отослали из Петербурга на Украину командовать полком. Впечатлительный, своенравный, резвый мальчик остался один среди взрослых людей и неизбежных дворцовых интриг. По достижении Павлом совершеннолетия мать не только не вернула ему трон, но, напротив, удалила сына от всех государственных дел. Ему была дозволена только частная семейная жизнь. Первая жена великого князя – Вильгельмина Гессен-Дармштадтская – умерла родами, второй брак с принцессой Доротеей Вюртембергской оказался счастливым. Супруги очень любили друг друга, у них родилось десять детей, но двоих старших сыновей – Александра и Константина – забрала у родителей и воспитывала сама бабушка – императрица, что еще больше осложнило отношения Павла с матерью. «…Вынужденное бездействие томило цесаревича, оскорбляло и растравляло его самолюбие, вызывало в нем тяжелое чувство обиды. «Я тридцать лет без всякого дела!» – с горечью писал он графу Н.П. Румянцеву». Еще более унизительным стало положение Павла, когда он узнал, что Екатерина намерена объявить своим преемником не его, а внука Александра. Можно ли удивляться тому, что добрые начала его души оказались «сдвинуты», уступив место подозрительности, нетерпимости, яростным вспышкам гнева? После смерти Екатерины (6 ноября 1796 года) властителем огромной империи стал человек с нарушенным душевным равновесием. Четыре года правления Павла оказались большим испытанием для его подданных. «…Вступив на престол с предубеждением против всех екатерининских порядков, Павел Петрович с поразительной поспешностью принялся за подвиг «исцеления» России. Перемены совершались не годами, не месяцами, а часами. Была объявлена беспощадная война круглым шляпам, отложным воротникам, фракам, жилетам, сапогам с отворотами, панталонам. Уже 8 ноября на улицах Петербурга полиция срывала с ошеломленных прохожих круглые шляпы, рвала жилеты, обрезала у фраков отложные воротники… Деспотизм, обрушившийся на все и коснувшийся самых незначащих сторон обыденной жизни, дал почувствовать себя тем более болезненно, что он проявился после целого периода полной личной свободы». «…Настал иной век, иная жизнь, иное бытие…». «…Каждое утро, от генерала до прапорщика, все отправлялись на неизбежный вахтпарад, как на лобное место. Никто не знал, что его там ожидает: быстрое возвышение, ссылка в Сибирь, заточение в крепости или даже телесное наказание. Нелепая дисциплина, постоянное учение, нескончаемые взыскания и наказания, переходившие всякие пределы, заставили дворян толпами бежать из военной службы, которая в мирное время представляла тысячу раз более опасностей, чем самая лютая война... Упал дух, сделалось роптание... Наступил «хаос совершенный». Таковы только некоторые отзывы современников. Атмосфера накалялась не только в обществе, но и в семье императора: Павел стал подозревать в заговоре с целью свергнуть его своих сыновей – Александра и Константина и даже императрицу Марию Федоровну. Настоящим заговорщикам, во главе которых стоял военный губернатор Петербурга граф П.А. Пален, оставалось сделать последний шаг. Портрет Павла I, созданный, возможно, Степаном Щукиным, – один из самых замечательных в русском изобразительном искусстве конца XVIII века. (В Национальном художественном музее хранится повторение «гатчинского варианта» портрета 1797 г., находящегося в Павловском дворце-музее. Портрет неоднократно повторялся и варьировался художником). Его отличает смелая простота композиционного решения: опираясь на трость, император в мундире полковника Преображенского полка стоит в пустом серебристо-мерцающем пространстве. Отсутствие характерного для парадного портрета торжественного интерьера и атрибутов власти позволяет привлечь внимание к главному – необычайно выразительному лицу. Павел знал, что некрасив, почти уродлив, иногда сам подшучивал над своей внешностью (однажды, глядя на себя в зеркало, сказал: «Хорош для портрета!»). Щукин передает неправильность его черт очень деликатно, с большим тактом, повернув голову модели чуть вправо, что позволяет сделать редкостную «курносость» Павла менее заметной и прежде всего почувствовать на себе его живой внимательный взгляд. Большим достоинством произведения является безукоризненная точность и выразительность рисунка. Художник мастерски передает фактуру муаровой андреевской ленты, украшающей мундир, и золотого галуна на треуголке, блеск драгоценных камней мальтийского креста (император, увлеченный идеалами средневекового рыцарства, был гроссмейстером Мальтийского ордена). В изысканной цветовой гамме гармонично сочетаются серебристо-серый, палевый, зеленый, красный, синий. Портрет написан с несомненной симпатией и удивительной внутренней свободой. Павел интересен художнику как личность, и Щукину удается многое понять в сложном характере императора. Мастер создает образ человека, в котором ум, уязвленное самолюбие, своенравность соединяются с душевной хрупкостью и ранимостью. В горделивой позе Павла есть некоторая бравада, быть может, желание как бы утвердить себя, ставшего наконец самодержцем после стольких лет забвения. Осуществить задуманные реформы Павлу было не дано, в его действиях было больше порыва, нежели трезвого расчета, не случайно А.С. Пушкин назвал его «наш романтический император». Именно таким Павел предстает перед нами на портрете, созданном Щукиным. В его понимании образа, остроте и глубине характеристики модели есть несомненное предчувствие романтизма – нового направления художественного мышления, пришедшего в русскую культуру на рубеже XVIII–XIX веков. М.А. Щербакова |
