Ансамбль «Бат-Шева». «Гирлянда»

Танец – это выбор… «Гирлянда» молодежной группы «Бат-Шевы»

Настает час «Гирлянды» - новое представление молодежной группы «Бат-Шевы», которое идет ровно час, которое готовилось, создавалось и репетировалось несколько месяцев, и которое будет представлено в Тель-Авиве и по одному разу в Хайфе, Иерусалиме, в Аэропорт-Сити и в Эмек-Израэль в кибуце Ифат с 12 марта по 4 апреля. Гирлянда – это электрический шнур, на который нанизаны фонарики – разноцветные, разноформатные, святящие разным по яркости светом. Эти фонарики соединены воедино - в «Гирлянду», ставшую первым спектаклем, поставленным в «Бат-Шеве» под руководством Гилы Навот, сменившей Охада Нагарина на посту художественного руководителя ансамбля (напомню, что Нагарин остался штатным хореографом «Бат-Шевы»). Один вечер, шесть молодых хореографов, семь отрывков, гирлянда ярких фонариков качается на ветру.

В своем первом сезоне в качестве художественного руководителя ансамбля Гили Навот впервые пригласила нескольких хореографов для единственного в своем роде творческого процесса с участием танцоров молодежной группы ансамбля «Бат-Шева». Различные номера составили один вечер - «Гирлянда», в котором каждый номер отделен, но в то же время является частью сложно-сложенного целого, влияя на всю постановку.

Мелкие движения, пристальный взгляд, максимальная длина отрывка – 15 минут. Что можно за 15 минут показать? Практически всё. И не только показать, но и рассказать, нарисовать, вышить узором на ткани, прокричать. И станцевать. Танец - как чтение и анализ текста, как процесс передачи смысла движения, как прочтение партитуры в этюдах и эскизах. Как разбор поведения личности и толпы, как искусство, разумеется. Танец – это выбор… Как и слезы, как и смех. Как страх и дерзость. Обо всем этом рассказывается в небольших работах участников молодежной группы «Бат-Шевы», столь изящно связанных в «Гирлянду» одного смысла с ассоциациями от телевизионной рекламы до клезмеров, от видео-клипов до театра, драмы и перформанса. Короткие сейшны, не более четверти часа, вместившие эстетику и поэзию, элегантность и особую структуру.

Вот имена приглашенных для создания «Гирлянды» хореографов: Талия Бек, Надав Цельнер, Ноа Цук и Охад Фишоф, Нава Франкель и Мор Башан с номером по хореографии Ноа Эшколь.

Мор Башан – танцовщица и педагог в группе «Камерный танец», основанной Ноа Эшколь, исследует и преподает язык движения и систему записи танца «Эшколь-Вакман». Ноа Эшколь (1924-2007) – танцовщица, хореограф и художница, оказавшая немалое влияние на развитие современного танца и придумавшая особый язык движения и систему записи танца. Несколько лет назад Охад Нагарин посвятил ей балет «Поле 21». «Личность, хореография и философия Ноа Эшколь - поразительный пример для каждого танцора. А для ансамбля «Бат-Шева» - большая честь способствовать тому, чтобы танец Ноа Эшколь увидели зрители нового поколения, – говорил Охад Нахарин. - Не будет преувеличением отметить, что все мое творчество посвящено Ноа Эшколь, творчество которой заворожила меня еще в детстве, когда я наблюдал за тем, как моя мать тренируется по системе Эшколь, и позже, в юности, когда я увидел выступления ее группы «Камерный танец». Огромная благодарность от меня и от имени всего балетного сообщества Ноа Эшколь, показавшей, что танец не зависит от музыки, доказавшей, что даже без общего замысла или сюжета танец может быть прекрасным, порождая редкие по красоте моменты движения».

Ноа Эшколь называли израильским Мерсом Каннингемом. Обоим хореографам были свойственны неуемная энергия и текучий ритм. Эшколь была не только хореографом – он преподавала движение в школах драматического искусства, создала свой стиль танца и придумала новую письменность, систему знаков, язык танца в символах, позволяющий объективно передавать на бумаге то, что на деле – слиток прыжков, эфемерных чувств и музыки. Ее «письменность танца» - символьные записи комбинаций движений - разработанная в 50-х годах совместно с Авраамом Вакманом, по сей день изучается в музыкальных академиях и балетных школах, по ее методикам ведутся занятия, она написала десятки книг.

Ноа Эшколь не только танцевала и преподавала: она создала труппу «Рикуд камери» («Камерный танец») и вместе со своими учениками плела настенные ковры, гобелены столь необычные, что они кажется выплетенными в ткани знаками танца. Их рисунок передает движение. Каждый ее гобелен - это законченный танец, хореография, двигающееся и дышащееся полотно.

Балетная «письменность» - это средство, инструмент, попытка понять душу танца и исследовать его. Невозможно знаками передать все чувства танца - так же, как невозможно нотами передать чувства, пробуждаемые музыкой. Но можно придумать систему символов, описывающих движения человеческого тела. Эшколь стремилась к точности в записях, а чувства, оттенки танца проявились на гобеленах. Помимо Иерусалимской академии музыки и Тель-Авивского университета, Ноа Эшколь преподавала хореографию движения и письменность танца в театральной школе Бейт-Цви, в школе при Камерном театре, в «Семинар ха-Кибуцим». Ее знали действительно все, а она более 30 лет еще и плела гобелены - знаки ее письменности в истории тканей. Всего Ноа Эшколь, начавшая ткать ковры после Войны Судного Дня, оставила 1500 гобеленов - именно так, полторы тысячи! Эти гобелены – и произведения искусства, и отраженная философия движения, эстетика танца, и конечно, прежде всего, чувства и те эмоции, которые они вызывают у зрителей. Ноа Эшколь никогда не покупала для своих работ новые ткани, не использовала фабричные упаковки, а брала обрезки из портняжных мастерских, у швей, пряла свои гобелены из ветоши – из выброшенной одежды, едва ли не из тряпок, превращая их в яркие оригинальные цветные композиции, подчиненные ритму танца и рисунку движения. Эшколь считала, что в старой одежде остался отпечаток личности, характеров тех, кто ее носил. Она достигала в своих настенных коврах глубины, почти трехмерности благодаря текстуре и композиции, сочетанию красок и формы. Ничто в ее гобеленах, никакие сочетания и иллюзии – не случайны. Все продумано – и одновременно свежо, необычно и неожиданно. И сама Ноа Эшколь была такой - неожиданной и необычной.

Хореограф, танцовщица, педагог по движению, изобретатель «письменности танца» Ноа Эшколь, родившаяся в кибуце Дгания-бет в 1924 году, была дочерью израильского премьер-министра Леви Эшколя (Школьника), одного из основателей Дгании, и Ривки Маршак, его первой жены. Скончалась Ноа в 2007-м году, в возрасте 83 лет.

В 1924-м, вскоре после рождения их единственной дочери, ее родители развелись. Ривка с Ноа переехали в Тель-Авив. Ноа училась музыке, композиции, стала дипломированным преподавателем гимнастики.

В конце 1940-х годов она уехала в Лондон учиться хореографии у Сигурда Лидера в The Sigurd Leeder School of Modern Dance, а позже попала в Манчестер к знаменитом венгру Рудольфу фон Лабану – центральным фигурам экспрессивного свободного танца в послевоенной Европе. Лабан был новатором и одним из первых теоретиков танца. Он придумал новую систему его записи - «лабанотацию» и именно его разработки заставили Ноа Эшколь изобретать свою «письменность». Определенные системы записей танца существовали и до Рудольфа Лабана, но Ноа Эшколь считала, что его система тяготеет к театральности и что Лабан чересчур увлекался чувствами, а не точной передачей движений.

Кстати, в Лондоне Эшколь познакомилась и с Моше Фельденкрайзом, гимнастические упражнения которого позже записывала своей «письменностью» (так же как движения животных, народные танцы и любые стили балета). В Лондоне же она встретила художника Джона Харриса, совместная работа с которым продолжалась много лет, в том числе и в «Рикуд Камери».

В первой половине 50-х годов, после возвращения в Израиль в 1953-м году, Эшколь занималась разработкой языка движения, создала хореографию для представления в кибуце Лохамей ха-Гетаот, в котором участвовали бывшие узники Варшавского гетто. В 1958-м году вместе с Авраамом Вакманом, ее учеником, студентом драмы (он учился у Ноа в школе при Камерном театре) и архитектуры, позже ставшем профессором и деканом факультета архитектуры в Хайфском Технионе, опубликовала принципы своего танцующего «письма» - «письменности движения», законы которой основывались как на универсальных законах любой письменности, так и на объективных геометрических описаниях движений, которые, по мнению Эшколь все – округлы. На настойчивом желании передать точные и понятные записи рисунка движения, на правилах геометрии, математики, анатомии, рефлексологии, экологии и эргономики, законах работы суставов и баланса.

Ноа и Вакман придумали модель из десятков резиновых шариков, каждый из которых соответствовал органам человека – «тяжелым» и «легким». «Тяжелые» двигаясь, тянут за собой цепочку легких. Каждый шарик скользил в 8 направлениях и, соответственно, можно было описать траекторию определенного движения. Эшколь и Вакман создали абстрактную, а значит, универсальную модель, позволявшую объективно описать все возможные – обдуманные и случайные – движения танца - от народного до классического.

У Ноа Эшколь было сотни учеников, десятки последователей. Свой ансамбль, труппу «Рикуд Камери» она создала еще в 1954-м году и танцевала в ней вместе с Джоном Харрисом, хореографом Наоми Полани (в свою очередь создавшей группу «ха-Терноголим»), танцовщицей Мирьям Шарон и другими. Работы для «Рикуд Камери» - чистое движение под стук метронома. Без музыки, без декораций и пышных костюмов. Ноа Эшколь сначала записывала своими знаками, а потом уже ставила в студии. «Рикуд Камери» действует до сих пор благодаря «Фонду Ноа Эшколь».

В 1968-м году Эшколь организовала ассоциацию, посвященную «письменности танца». Она опубликовала десятки книг, посвященные хореографии, преподавала движение в Академии музыки в Иерусалиме. В 1972-м году стала профессором Тель-Авивского университета, организовав на факультете искусств "Институт исследования письменности движения", который и возглавила. Большинство танцев так или иначе записаны, зафиксированы на бумаге. Но система записи, придуманная Ноа Эшколь, была связана с пространством и пропорциями, с координацией и кибернетикой, с математическим моделированием движений. Ее разработки использовались организацией НАСА - для моделирования движений астронавтов в невесомости.

И, конечно, Эшколь была частью тель-авивской богемы, одним из завсегдатаев легендарного кафе «Касит», частью красивого мифа о бурной молодости страны наряду с Даном Бен-Амоцем, Амосом Кейнаном, Ури Зоаром, Хаимом Гури, посвящавшим ей свои произведения и назвавших своих дочерей ее именем. Колонки сплетен журнала «ха-Олам ха-Зе» уделяли ее немало места: она была яркой, незабываемой женщиной. Ей подражали (как нет!) - хриплому голосу, манере курить, стилю одежды, поведению, спорам, разговорам, даже ее манере пить виски. Подражали безуспешно.

Но, несмотря на славу и популярность, несмотря на то, что ее методики были широко распространены, Ноа Эшколь избегала контактов с прессой и с годами стала затворницей, прекратив выходить из своего дома в Холоне, где хранился ее огромный архив и где была оборудована студия. Приходили к ней - и она принимала всех. Эшколь оказалась получить Государственную Премию Израиля и не явилась на церемонию присуждения ей приза "За дело жизни", объяснив что дело ее жизни – танец, и вещь это настолько интимная, что премии за нее не полагаются. «Премия Израиля не сможет помочь мне поставить лучший танец или выдумать новый язык движения. В целом танец для меня – вещь настолько интимная, что сама мысль быть за него награжденной – мне неприемлима».

Все свои сбережения она оставила Фонду Ноа Эшколь, основанному по завещанию после ее смерти. Фондом занимается исследованиями письменности танца и движения Эшколь-Вакман (профессор Вакман скончался на днях - 26 октября 2010 года), архивом Ноа Эшколь. Все ее сподвижницы – те, кто танцевали в «Рикуд Камери» – получают от фонда личные пенсии, позволяющие им пестовать «Рикуд Камери» и дальше.

Американския режиссер Шарон Локхарт сняла документальный фильм о ее жизни при поддержке фонда Ноа Эшколь в Израиле и еврейской федерации Лос-Анджелеса. Кстати, в той же федерации, когда Ноа Эшколь приезжала в США читать лекции в университетах, не верили, что она – дочь премьер-министра и «официальные евреи» ни раз и ни два связывались с МИДом Израиля, чтобы удостовериться, что эта женщина в расклешенных джинсах, расшитой индийской блузке и с длинными распущенными волосамм, это уже не юная хипарка - действительно дочь Леви Эшколя, а не «дитя цветов». Известно, что на представительские вечера в еврейских общинах США вместо Ноа ходила ее помощница, не так люто ненавидевшая туфли на шпильках.

До последнего своего дня Ноа Эшколь была антиобщественным человеком, на дух не переносила официоз и даже хореографом себя не называла. Тем не менее, ради учеников она приняла предложение о профессуре в Тель-Авивском университете, но, как вспоминают те, кто у нее учился, она абсолютно не соответствовала расхожим представлениям о том, как должен выглядеть и вести себе профессор.

****

Молодежная группа ансамбля «Бат-Шева». «Гирлянда»
С 12 марта по 4 апреля 2020 года

Хореографы: Талия Бек, Надав Цельнер, Ноа Цук и Охад Фишоф, Нава Франкель и Мор Башан
Свет – Ави Йона Бамб
Костюмы: Анна Миркин

Продолжительность: 60 минут

Заказ билетов в кассе «Браво».

Текст – Маша Хинич. Фото - © Шири Брайт – предоставлено ансамблем «Бат-Шева».