Даррен Крисс о новом сериале и карантине

Вы уже очень давно работаете с Райаном Мёрфи. Как развивалось сотрудничество в эти годы?

Думаю, это в его стиле - пригласить меня стать продюсером этого сериала, что определенно было шагом к моему взрослению, в каком-то смысле. Я не могу приписать себе лавры за этот сериал, мы лишь ужинали и говорили о Голливуде 1940-х годов. Я даже не намекал, что из этого можно сделать сериал. Не я придумал и создал его.

Голливуд в 40-е годы – это жанр, и я говорю жанр, а не просто отрезок времени, потому что он так полон мифологии и преданий, которые мы все так любим. Вроде научной фантастики или фэнтези. Это целый мир. Мы тогда просто шутили и обсуждали всё это.

Не прошло и пары дней после нашего небольшого мозгового штурма, как он продал сериал. И уже после он спросил меня, не хочу ли я стать исполнительным продюсером. И я сказал: «Ты уверен? Это очень любезно с твоей стороны, но я понимаю, что это будет твой сериал, и я не настолько высокого мнения о себе».

И конечно же он такой: «Ты идиот, прими это предложение». Я говорю это потому, что очень благодарен за честь, оказанную мне, лишь потому что это [Голливуд 40-х] нечто такое, что мы вместе собирали воедино.

Но я определённо не писал сценарий или что-то такое. Было очень любезно с его стороны включить меня в своего рода предварительные творческие шаги, и он со всей готовностью меня выслушивал. Вот что я ещё раз понял: он самый занятой человек в Голливуде, поэтому я стараюсь быть кратким, милым и конкретным и не перетягивать одеяло. Это дело Райана, если сомневаешься, дай ему всё решить. Я просто счастлив участвовать во всём этом.

Ваш персонаж тоже наполовину филиппинец, как и вы сами. Расскажите, насколько вы с ним похожи?

Вы были в моей жизни в гораздо большей степени филиппинцем, чем другие. Это важная часть моего происхождения. Но только в последние несколько лет я стал осознавать, что такое быть «похожим на белого», когда часть твоей личности не признаётся обществом.

Я думаю, всё прояснилось, потому что многие люди из филиппинской общины и из других исторически притесняемых групп, говорили мне: «О, да ты сойдёшь за белого». И я никогда об этом не думал, потому что всю жизнь просто был самим собой.

Я знал, что я филиппинец, а мой отец белый – что есть, то есть. И поэтому я никогда не считал это внутренним конфликтом или проблемой, – если честно, – до тех пор, пока не начал свою работу над «Версаче». Это было принципиально для Эндрю, ведь он пытался скрыть национальность из-за стыда или нежелания быть “другим”. В этом случае злодей - это скорее не сама личность, главным антагонистом являются 1940-е годы и подавления и притеснения, которые происходят из-за самого времени.

Я счастлив говорить, что не могу провести параллели с этими историями - я никогда по-настоящему не чувствовал себя ущемлённым из-за своего происхождения. В этом смысле мне очень повезло. Я всегда чувствовал, что меня поддерживают и приветствуют, и это просто большая удача, я крайне благодарен за таких людей.

Но такой, как Рэймонд, видит в этом повод для начала некого крестового похода за социальную справедливость. Знаете что, он точно такой же, как Райан Мёрфи, ведь ему пришлось преодолеть и принять некоторые черты в себе, как молодому замкнутому человеку из городка в Индиане. Он взрослел и овладевал своей неуверенностью и использовал её в своих интересах, при этом разрушая стены для тех, кто также был в тени.

В общем, я думаю, в Рэймонде есть много от Райана Мёрфи, который видит кино и телевидение как способ продвижения культуры вперёд и защиты аутсайдеров.

Здорово было попасть в старый Голливуд. Но сталкиваясь с современными проблемами, как вы представляете себе будущее киноиндустрии? Как мы можем вновь открыть кинотеатры, защищая и сохраняя людей в безопасности?

О боже, я определённо последний, кого стоит спрашивать. Я так же заинтересован в этом вопросе, как, по-моему, все люди в этом бизнесе. Я не знаю ответа, но уверен, что после того, как мы сделаем это, будут пересмотрены многие системы, существовавшие десятилетиями, если не тысячелетиями.

Поэтому мне очень нравится ирония в том, что с переходом на карантин мы все поняли, какие встречи и собрания могли быть просто имейлом. Так что появилось множество вещей, когда мы говорим «окей, нам необязательно делать это именно так». Времена хаоса заставляют нас переоценивать системы. Я имею в виду, что лично я фанат кино, и всегда им буду. Скорее всего, потому что я человек театра.

Что я сделаю в первую очередь, когда выйду с карантина? Я буду ходить по барам, я буду ходить в свой бар, я буду очень близко подходить к людям, и если честно, скорее всего, буду целоваться со всеми в своём баре.

Я про то, что просто хочу быть с людьми. Я наслаждаюсь общением, веселюсь с незнакомыми людьми — этим занимается индустрия развлечений, она сводит нас вместе.

Хоть мы и собрались семьями в наших домах, есть нечто волшебное и вечное в том, чтобы сидеть в комнате и в реальном времени чувствовать людей, слышать их смех и слёзы, и понимать «о, они чувствуют то же, что и я». Это одна из основ человеческого опыта – познавать всё вместе.

Поэтому я надеюсь, что кинотеатры скоро снова откроются, однако, я должен надеяться, что это не первое, что произойдёт. Я говорю это к собственному огорчению, ведь работаю в сфере развлечений, в том числе и в театрах.

Конечно, я очень этого жду, но лишь тогда, когда это будет безопасно для всего мира. Мне кажется, несмотря ни на что, люди всегда найдут способ, даже если мы говорим: «о, мы постоянно сидим в телефонах, все так разобщены, посмотрите на всех этих детей, они вечно в телефонах», - люди все равно ищут способ собраться вместе. Это неизбежно, и я искренне верю в это.

Какие чувства вызывает у вас слово «Голливуд»? Каким будет первый образ, первый звук, первое воспоминание, которое придет вам в голову, если я скажу «Голливуд»?

Это такой большой образ, ведь до переезда в Лос-Анджелес, мне кажется, я даже не осознавал, что это в принципе отдельное место.

Я думаю, что для очень многих людей это просто концепция. Поездка в Голливуд – это нечто гораздо большее, чем вывеска, место и индустрия, это своего рода мантра для людей. Так что Голливуд для меня был индустрией развлечений.

Я думаю, есть люди, которые, даже не работая здесь, считают Голливуд этим «иди ва банк, поставь всё, мечтай по-крупному», чем-то только для белых.

Он [Голливуд] всегда значил очень много. Лично мне трудно отделить Голливуд от голливудской вывески и собственной карьеры. Но вопрос, чёрт возьми, интересный, это просто всё, это мечты и фабрика грёз. На мой взгляд, все мы мечтаем в детстве и хотим работать в этой индустрии. Когда слышишь «мир Голливуда», это сразу означит что-то захватывающе. Это вечно увлекательная Гора Олимп, которую вы надеетесь посетить. Мне посчастливилось сюда попасть, и я всё ещё жду, когда меня вышвырнут вон.