«Тельма» Йоакима Триера: мистика как аффективный заряд вытесненных представлений
Йоаким Триер (не путать с Ларсом фон Триером) снял сложно определимый по жанру фильм, который способен наглядно-образно проиллюстрировать психоаналитическую теорию, а точнее ту её часть, что касается механизма вытеснения. Руководствовался ли режиссер базовыми постулатами фрейдистского учения или нет (скорее, нет), но история, рассказанная в фильме, явственно отсылает к основным законам психодинамики.
В первых кадрах зритель видит маленькую девочку, идущую с отцом за руку по льду, она замечает в замерзшей воде рыбу и завороженно останавливается. В следующий момент отец с дочерью выходят в лес и сталкиваются с молодым оленем. Мужчина наводит ружье на затылок дочери, и зритель ощущает отцовскую ненависть, которая готова вот-вот обратиться бедой, но что-то происходит - выстрел не звучит в воздухе. Олененок убегает.
Эти первые символы визуализируют основной мотив истории: живая энергия под слоем льда подобна аффекту, продолжающему существовать, когда работа психики по вытеснению представлений завершилась. Позже мы увидим, как главная героиня пытается пробить лед, уходя с головой под воду. Отцовская функция, призванная внести букву закона, даст сбой, несмотря на тотальный контроль. Девочка превратится в женщину и установит свои правила.
И вот режиссер представляет зрителю повзрослевшую Тельму. Она уехала из родительской семьи на учебу в другой город, но мать и отец, глубоко верующие люди, дистанционно контролируют каждый шаг Тельмы, сверяя её слова с расписанием занятий, скачанным из интернета. В начале развития сюжета молодая девушка смиренно отвечает на раздражающие вопросы, опускает голову, встречая в беседе отцовское неодобрение, но все её существо противится контролю.
Тельма приходит в библиотеку, где впервые видит Аню, и тучи начинают сгущаться. Триер использует ряд визуальных элементов, подчеркивающих прорыв либидо: птицы кружат над деревьями, бьются в окна, у Тельмы начинает дрожать рука, а затем её разбивает судорожный припадок. Говоря на языке психоанализа, подавленная аффективная энергия обрела телесный симптом. Конечно, врачи не найдут никаких физических признаков болезни и объявят заболевание Тельмы «психогенной эпилепсией», что по сути лишь отсылает к психическим причинам недомогания.
Чтобы их обнаружить, стоит всего лишь проследить моменты, когда у Тельмы случаются приступы. Они неизменно связаны с той самой девушкой по имени Аня. Тельма ощущает непреодолимое влечение к Ане, сознательно стремится к общению, но греховность природы такого чувства заставляет девушку подавлять его сексуальные проявления. Так возникает симптом. В этом отношении показателен эпизод в театре, куда Тельму приглашают Аня и её мама. При первых попытках сближения, тело предательски подводит Тельму, сдержать припадок удается лишь выйдя из зала. В пустом фойе между девушками случится только один поцелуй, после чего Тельма направит всю энергию на молитвы и вытеснение.
Однако девушка уже стала другой. Она выпивает на вечеринке и даже соглашается покурить траву. В состоянии измененного сознания, Тельма вступает в сексуальную связь с Аней, чтобы после осознать, что друзья подшутили над набожной грешницей и дали покурить обычную сигарету. Тельма мастурбирует у всех на виду, но ее фантазии пропитаны сладкой смесью любви и греха, образ змеи, обвивающей тело и вползающей в рот, легко читаем в контексте сопротивления насаждаемым религией запретам.
Дальнейшее повествование разворачивается вокруг истории болезни Тельмы. Оказывается, девушка умеет материализовывать собственные бессознательные желания. Когда-то в детстве, движимая ревностью по отношению к родительской любви, она сделала так, что погиб младший брат, а теперь Аня, ставшая причиной грехопадения, исчезает без следа. В поисках ответов на вопросы Тельма возвращается домой к родителям, но отец применяет единственно доступный ему способ "лечения" - таблетки, которые должны загасить всякую психическую активность. Здесь скользит явная критика методов современной психиатрии, режиссер обнажает их тотальное бессилие.
Тельма остро нуждается в принятии, но родители стремятся к подавлению самости дочери, воспринимая ее как источник зла. Их любовь смешалась с ненавистью, задав отрицательный заряд внутренней энергии Тельмы. Неосознанные желания героини воплощаются не только во сне, но и наяву.
Флёр «злой ведьминской силы» оказывается ничем иным как продуктом вытеснения: родители злятся на дочь, обликая ненависть и тревожность в оболочку сверхзаботы, сама Тельма чувствует, что она «лучше других», но изо всех сил старается не выделяться, чтобы соответствовать религиозным догмам и родительским заветам. Тема гомосексуальности в фильме вводится лишь для того, чтобы подчеркнуть общественно порицаемый выбор героини.
Устранив главный сдерживающий элемент - убив отца - Тельма осознает собственную силу как созидающую. Приняв неизменную уникальность своей природы, девушка чувствует себя как рыба в воде. Она ставит на ноги парализованную мать, возвращает Аню, уезжает из дома и, наконец, начинает жить по собственным правилам. Та психическая энергия, что тратилась на вытеснение, теперь может быть направлена в мирное русло.
Разрешить себе быть собой и стать счастливым, полностью избавившись от рамок и многолетних ограничений, словно заново родившись – почти утопичная мечта, которую Йоаким Триер воплотил в истории Тельмы.
