Очень интересный и популярный Евгений Водолазкин
Светлана Лубенец
«Лавр»
Этот роман, победитель премии «Большая книга», очень неоднозначный, а потому сразу скажу, что советовать читать или не читать, не буду – невозможно предугадать, какое впечатление произведет. Рецензии – от восторженных до низвергающих. Я, конечно же, о своем…
Сказала бы, что роман не развлекалово, если бы не часть под названием «Книга пути» о путешествии героя в град Иерусалим, написанная необыкновенно живо, увлекательно и с юмором. Роль итальянца Амброджо Флеккиа, товарища главного героя по путешествию, осталась для меня не совсем ясна, но в пути он неоднократно бывал полезен).
Текст романа идет практически сплошняком, диалогов, как таковых, нет. Для меня не ново, читала такие тексты у любимого мной Жозе Саромаго. На обложке дано определение романа, как жития. Некоторые плюются, считая позорной подделкой. А я соглашусь с этим определением жанра. Мне понравился сочный, богатый, красивый и образный язык, и частые вкрапления архаичной лексики не только не мешали, наоборот, казались очень уместными. Понятно, что наш современник не писал житие реального лица, это стилизация, художественное произведение, и я это приняла сразу. Появление во вполне себе «средневековом» тексте современных слов, выражений и несчастных)) пластиковых бутылок сам Водолазкин, доктор филологии, знаток древне-русской литературы, объяснил в интервью так: «Задача была - добиться того, чтобы происходящее, с одной стороны, было погружено в Древнюю Русь, а с другой - в современность. И чтобы не было видно швов. Поэтому мой повествователь имеет два лица - средневековое и современное. И два сознания. Это довольно редко для литературы, но, в данном случае, было необходимо.» Меня Евгений Германович, как и многих других читателей, не убедил, я бы все это выбросила, ибо добиться ощущения связи времен, как мне кажется, можно и без таких примитивно-аляповатых средств.
Некоторые посчитали дурновкусием обилие физиологии, но не эротики или порнографии, как кто-то вдруг подумал). Да, тяжело читать, как женщина мучается в родах или как вскрываются чумные бубоны, но герой романа - врач, воспомощновение - главное дело его жизни и служения, жития в конечном своем итоге. На мой взгляд светского, невоцерковленного человека, многовато этих житийских эпизодов, которые в своем обилии уже мало что добавляют и к сюжету, и к характеру главного героя, но, возможно, это всего лишь проявление моей нетерпеливости, когда хочется узнать, чем же в конце-то концов его путь закончится. Закончиться-то должен, на то ж и житие.
Времени, как иногда говаривает мой муж, нет. Есть Вечность, а время придумали люди, чтобы как-то ориентироваться внутри нее. И это положение (назовем его так – Водолазкин будто общался на сей счет с моим мужем)))) в разных вариациях обыгрывается в романе. Время размыкается, смыкается, выворачивается наизнанку, идет вспять, а потом обратно и свивается в спираль, уходящую все в ту же Вечность. Мне как читателю было не всегда очевидно, для чего автор проделывает такие штуки со временем, некоторые вставки остались для меня загадкой. Вряд ли доктор филологии писал, что в ум взбредет, скорее всего, мой ум для понимания его философии слабоват).
Резюме. Роман Евгения Водолазкина «Лавр» мне понравился, пожалуй, очень. Но, как уже написала выше, советовать читать не могу – необычная вещь, мне трудно даже представить, как отзовется в душах моих друзей, которых, вроде бы и знаю. Есть среди них и атеисты, что вовсе не мешает нам быть близкими людьми. Для них приведу мнение такового же атеиста (имя неважно), которое прочитала в его блоге. Он считает роман талантливым, но ОЧЕНЬ вредным, ибо одурманивает читателей православным опиумом. Главный герой, с его точки зрения, все отпущенное время занимался ерундой, вместо того, чтобы жить нормальной человеческой жизнью, плодить детей и «создавать настоящие, нужные людям блага». Вместо этого он «просто каялся, спасая нечто типа души». Да, соглашусь: главный герой именно это и делал). Так что, опять-таки, решайте сами, дорогие друзья, читать или не читать.
«Авиатор»
На большом подъеме после «Лавра» взялась за «Авиатора». Впечатление от чтения странное, как от жизни, в которой чего только не намешано… Роман, безусловно, - качественная литература по части русского языка. Он вкусный и очень, если так можно выразиться, чувственный. Это, опять-таки, не про эротику. От слова – чувствовать. Детали описываются так тонко, что явственно ощущаешь то запах раскаленного самовара, то первого снега, то прелой листвы, то колбасы, которую бесконечно ест сосед героя. Ясно слышится шорох слежавшихся осенних листьев, загребаемых ногой с дорожки, легкие тупые удары насекомых о стекло дачной лампы, шелест воды, расходящейся под колесом велосипеда… Эти восхитительные ряды можно продолжать долго. А если перейти к сюжету, то я, которая досрочно не читала никаких рецензий, кроме аннотации на обложке, оставив позади треть книги, задумалась: это все зачем? Неужели для того, чтобы опять завестись про репрессии и лагеря? Рассердилась сильно. Сколько ж можно спекулировать на теме Соловков? Я читала книги писателей, прошедших лагеря, документалистику на эту тему. Не так уж давно прочла воспоминания Чудакова и Лихачева. Что нового может добавить Водолазкин, который даже младше меня, а потому ничего на собственной шкуре (извините!) не прочувствовавший? Понятное дело, ничего не может, а потому, например, сцена перевозки в барже, похоже, один в один стырена у Лихачева, а кошмары Соловецкого полигона взяты из документальной литературы – читала тексты, с которых лагерные будни сдуты чуть ли не до буквы. Оно и понятно, в памяти ж это не разыщешь! Кстати сказать, дело ведь еще и в точке отсчета. Дмитрий Сергеевич Лихачев делал упор на то, как заключенные в соловецком ужасе умудрялись оставаться людьми, Водолазкину же это портило бы картину.
Что же, в конце концов, у него получилось? Некоего Иннокентия заморозили в 20-х годах и разморозили во времена перестройки. Сюжетного поворота особенно и не выдаю, поскольку это ясно почти с самого начала. Если хотите узнать, кто, как и зачем заморозил, читайте книгу!) Разумеется, герой вспоминает о былом. И что? Воспоминания о дореволюционном Петербурге я читывала и получше, а у Е.В. это вовсе и не воспоминания). Самой революции автор не касался, видимо, сознательно – его герой подчеркнуто аполитичен, а потому вне переворота, хотя все определения даны. Что же тогда главное? Для чего весь сыр-бор? Я не о научном достижении. Что это дает герою? Для чего он был разморожен? Оказывается, для того, чтобы встретиться со своей бывшей любовью, которой нынче 90 лет и которая находится в самом разложившемся состоянии в богадельне. Для чего? А чтобы снять с нее грязный памперс и промыть губкой у нее между ног, вглядываясь в то, что раньше казалось цветком!! Описание такое же сочное, как и все описания в этой книге. Остро чувствуешь мерзкий запах и слышишь бульканье упавшего в таз с водой кала. Ну… извините! Это не я придумала! А потом что? А потом сей Иннокентий замутил с внучкой своей естественным образом почившей-таки возлюбленной!
Разумеется, герой размышляет о судьбе России, о диктатуре, о терроре, о выразителях общественной воли, о высшей справедливости, но все это вторично до скуки – тыщу)) раз уже мной было читано в разных вариантах. Ничего нового. Даже чекист Сева не удивил. И дело вовсе не в том, что я вся такая жантильно-изысканная, и мне не в кайф про насилие и пытки. Я считаю, что молодежь должна узнавать про лагеря и террор из книг Шаламова и Лихачева, а не между абзацев о том, как выживший после жидкого азота рекламирует замороженные овощи. Согласна, это веселее, но… не надо на такие темы шоу…
Почему же не бросила читать? Мне казалось, что я все поняла про «Авиатора» по первой части книги. Хотелось узнать, зачем же нужна вторая. Может быть, я сильно ошибаюсь на предмет сего романа, и все наконец объясниться через несколько страниц. Ничего нового во второй части так и не обнаружила, но читалось спокойнее). С заморозкой все как бы ясно было с самого начала, кроме того, где и как героя обнаружили. Но это, конечно же, вовсе не важно. Вынырнувшая из жидкого азота личность пытается осознать себя в двух разных эпохах, а заодно все извилины и загогулины сложного русского пути и смысла жизни вообще. Вывод делается оригинальный: любое Ватерлоо забудется, а запах малины на дачной тарелке – никогда (не цитата, но близко). И мне кажется, что я вовсе не примитивно поняла. С точки зрения Е. Водолазкина (или его героя), важны не исторические события, а личностная история каждого: ощущения, воспоминания. И если каждый опишет свою небольшую часть, сложится общая картина мира (почти эти мысли в эпиграфе). Короче говоря, многие рассуждения были мне интересны даже в том случае, если с выводами я не соглашалась. Прекрасный язык искупал неприятные мне сюжетные ходы, о которых написано выше. Дочитала книгу до конца не без интереса, но он никак не относился к возрождению из жидкого азота. Как только об этом заходила речь, мне непременно вспоминался размороженный дядюшка из старого фильма с Луи де Фюнесом. То есть, и это не ново. Уже в который раз не могу кому-то рекомендовать книгу к чтению. Если хотите еще о Соловках, читайте. Хотите о любви, кое-что получите, но мое сердце эта романная любовь не заставила сжаться. Все остальное опять-таки) уже сказала выше. Не знаю, что еще добавить.
«Брисбен»
Это будет самая короткая из моих рецензий!) Очень понравился роман, а когда нравится, порой, сложно объяснить, чем именно. Просто я с ним совпала, вошла в резонанс. Так бывает. Мне он показался лучше и «Лавра» и, особенно, «Авиатора». Он полифоничен, что естественно в виду увлечения главного героя полифонией. Разность времен, изнутри которых ведется повествование, смена рассказчиков, городов, стран и даже языка рождает некое оркестровое звучание книги. Человеческая жизнь состоит из бесконечных повторов на разных уровнях с подголосками, сопровождающими основную мелодию, потом в нее вплетаются другие голоса. Одни могут изменить эту самую основную мелодию, другие ничего не могут с ней поделать, но в смене пересечений и параллельностей и есть смысл и вкус существования. Феномен гитариста Яновского тоже заключался в полифонии. Полифонии особого рода – мистической. Он мог явить слушателям не только то, что задумал композитор, но и те вибрации с эманациями, что автор не сумел различить в небесном образце. А филолог Евгений Водолазкин, как уже было мне известно по другим книгам, умеет самым наилучшим образом передать своим повествованием музыку нашего прекрасного русского языка. Роман «Брисбен» музыкален во всех смыслах.
Особенно мне понравились страницы, посвященные детству и юности героя в Киеве. Конец показался несколько слабее всего романа в целом, но разве что – чуть-чуть…
А что же такое Брисбен? Город в Австралии… Там, где рай на земле… Метафора… Несбыточная мечта…
