Рецнзия на книгу Э. Галаган, «Я люблю тебя лучше всех»
Наталья Царева
Есть авторы, которым, говоря как будто бы о самих себе, удается сказать о жизни целого поколения. К ним принадлежит и Эмилия Галаган.
Новый роман писательницы «Я люблю тебя лучше всех» – безусловно событие, причем как в творческой биографии автора (это первая работа такого масштаба), так и в жизни всех читателей самиздата. Событие, с которым хочется поздравить.
Роман-жизнеописание, роман воспитания – жанр не новый, жанр вечный. Но книг, рассказывающих о взрослении и становлении человека, рожденного на постсоветском пространстве в эпоху 80-х, мне как-то ранее не попадалось. Подчеркну, книг, где детские и юношеские годы будут изображены не мимоходом, эпизодически, как некие вехи на пути героя, значимые, но все же вторичные по отношению к основному повествованию, а таких, где это время и будет в фокусе внимания автора. Объясняется это, конечно, просто – поколение 80-х еще достаточно молодо. Оно прямо сейчас проживает свои самые активные годы, и подводить итоги ему рано. Но вот рассказать о детстве, о юности, о взрослении оно уже вполне способно… И книга Эмилии Галаган – прямое тому доказательство.
Главная героиня романа, Лена Попова, родилась в 1985 году. Автор этой рецензии годом позже, так что с уверенностью может гарантировать – да, именно так все и было. У книги Эмилии Галаган удивительное свойство пробуждать воспоминания. Да-да, нам всем достались эти чупа-чупсы (как однозначная вредность запрещенные моим детям и детям всех знакомых), холодные снежные зимы, строгие авторитетные завучи в школах, гнавшие самогонку соседи, любопытные бабки и во множестве расплодившиеся секты, где искали опору утратившие всякие ориентиры люди…
Читаешь – и перед глазами встает детство. Те самые лихие 90-е, которым посвящены ностальгические паблики в соцсетях. Те, о которых, я заметила, часто вздыхают жившие тогда взрослые и подростки, но практически никогда – дети. Тревожное, неспокойное было время. А детям нужна устойчивость и стабильность. В отличие от взрослых дети ничего не выиграли от открывшихся возможностей, а вот безработицу, от которой страдали родители, увольняемые по «сокращению», нищету, на глазах формирующуюся социальную рознь они прочувствовали вполне.
Несмотря на то, что сама я росла в городе, а не поселке, как главная героиня, несмотря на иную семейную ситуацию (я была единственным ребенком, а у Лены есть младшая сестра), читалось временами как про себя… Общего оказалось поразительно много. И такое ощущение, судя по комментариям к роману, возникло не у одной меня. Просто у Э. Галаган дар из множества мелочей выявлять типичное и писать так, что это отзывается, наверное, не у всех, но очень у многих.
Но роман не был бы так хорош, будь он просто бытовым романом. Нет. Сквозь пупырышки повседневности в нем проглядывает вечное… Это многослойный текст, к которому хочется возвращаться. Который хочется перечитывать, открывая новые смыслы.
И поэтому, конечно, его не получается читать быстро, скользя глазами по строчкам. Здесь нет такой увлекательной интриги, как в детективе, где тянет перелистывать страницу за страницей, чтобы скорее добраться до финала. Прелесть этого текста в ином.
В книгу, работа надо которой, по словам автора, велась три года, вложено так много, что отчасти теряешься, не зная, за какую тему ухватиться, что выдвинуть на первый план. Есть в нем строки, посвященные осознанию смерти (первому экзистенциальному кризису, говоря языком современной психологии), отношениям со сверстниками и взрослыми, творчеству, музыке, попыткам собрать свою рок-группу, знакомству с сигаретами и алкоголем, магии старых квартир и встрече с трансцендентным (Лицо в ванной)…
Однако как читателю и автору, который сосредоточен на осмыслении связей между поколениями, мне хочется сосредоточиться на семейной линии в романе, тем более что при любом раскладе пройти мимо нее невозможно. Ребенок, как правило, растет в семье, семья – его первое человечество, и именно там он учится любить и ненавидеть, там закладывается основа его мировоззрения и самые базовые привычки.
Что же из себя представляет семья Лены? Строгая, погруженная в бытовые проблемы мама, старающаяся воспитывать детей культурными людьми, говорящими на правильном русском языке, но в гневе срывающаяся на диалект родного украинского села, добрый, всепонимающий интеллигентный папа и сестра, родившаяся четырьмя годами позже… Есть бабушка-горожанка со стороны отца, бывшая ленинградка, чрезвычайно гордящаяся своим происхождением, и деревенские бабушка и дедушка со стороны матери, появляющиеся в тексте, когда героиня ездит к ним на каникулы.
Взрослые выживают в тяжелой обстановке 90-х, отдавая все силы, чтобы прокормить семью, а дети взрослеют рядом, будто сами по себе. Того детоцентризма, помешанности на дополнительном и общем образовании, что расцветет в десятые годы XXI века, еще нет и в помине… Правда, сестра Наташка ходит в музыкальную школу, играет на домре, но закончив ее, она ни разу не берет инструмент в руки…
В двенадцать лет Лена теряет отца. Такое огромное горе трудно сравнить с какими угодно материальными лишениями. Девочки остаются наедине с матерью, которая из сил выбивается, чтобы обеспечить им нормальную жизнь. И эта вечная борьба за кусок хлеба ожесточает мать, словно навсегда лишая ее возможности радоваться. Она вечно ворчит, она вечно недовольна, ей все не так, ей невозможно угодить… знакомая картина, правда?.. Кто из нас не сталкивался с подобными людьми и подобным настроением…
«Муж мой умер. Мне уже не будет хуже», – однажды говорит мать, и эти слова звучат страшно, как смертный приговор. Словно мать уже поставила на себе крест, словно счастья, да что там, обычных улыбок, шуток, дружеских объятий никогда не будет больше. Только сжать зубы и вперед. Замкнуться в себе, в своем горе и вперед, вперед – героическим, титаническим сверхусилием…
Главная героиня, закончив институт, едет в Питер. Немало строк посвящено этому городу в романе. Пиетет перед ним заложен, конечно, бабушкой-ленинградкой:
«…она говорила про Ленинград. Про то, что это самый красивый город на свете (и никогда, никогда — про голод, холод, смерти — как будто этого не было). Ее родителям дали комнату в огромной профессорской квартире, где был паркет и выложенная кафелем печка. Простые рабочие люди, прабабка и прадед в моей голове представлялись какими-то аристократами. Неважно, что они жили в коммуналке вместе с десятком других семей — рабочих, пьющих, орущих — таких же, как у нас в поселке. Такие — да не такие. Ленинградцы. Свет миру».
Питер – это город-сказка, город-мечта. Лена мечтает о работе в издательстве, но вместо этого ей приходится стоять за кассой в магазине детских игрушек… По вечерам болят ноги, отваливается спина. Она ложится на пол, так боль становится как будто меньше, а когда звонит мать, рассказывает, что работает редактором. Мать кричит, учит ее жизни, как маленькую, пытается руководить на расстоянии… Эти попытки обречены на неудачу, они глупы и нелепы изначально… Но иначе мать не может. Любовь, обида, раздражение сплетаются в тяжелый мучительный клубок.
А спустя несколько лет младшая сестра выходит замуж. Лена едет на свадьбу. Будущий зять на много лет старше невесты и вызывает неприязнь. Чего ждать от этого замужества?..
«Я не знала, как начать, и поэтому спросила прямо:
— Почему ты решила за него выйти?
Она ответила тоже прямо:
— Потому что он предложил».
Сестры ведут разговор, но как будто не слышат друг друга.
«Я, между прочим, для мужа себя сберегла! Саша, знаешь, как это оценил! Он умный, серьезный, ответственный! Не знаю, чего мама на него взъелась. Ей никогда не угодить. А он хочет ребенка, готов меня обеспечивать всем! Даже сказал мне на полставки перейти, чтоб не переутомляться! Он... да, он, может, не идеальный, может, иногда немного резкий, но... он мой будущий муж!»,
– говорит Наташа.
Свадьба состоится. А потом у сестры появляется сын. А еще позже, через несколько лет, ребенок серьезно заболевает (онкология). Наташа уже беременна вторым…
Сестры снова разговаривают. Снова вместе и совсем порознь. И читать некоторые страницы без слез просто невозможно.
«Мы обе замолчали. И камера наконец приехала. Она посмотрела на меня — впервые за все то время, как я тут была, именно на меня — нездоровыми темными глазами и сказала:
— Саша сказал: хорошо... что мы знаем... у тебя — там — мальчик... если с этим вдруг что... у меня будет сын... сын, понимаешь?!
Я не ожидала такого ужаса. Мне никогда так не было страшно, как от этих слов, от смысла этих слов. Я не понимала, как можно сказать такое — как можно подумать такое?
Обхватив сестру руками за плечи, прижав к себе, я ревела и лепетала что-то несвязное про то, что все будет хорошо обязательно-обязательно.
— Я никуда не уеду. Я буду рядом. Я вернусь и буду рядом. Я смогу с тобой жить. Я работу тут найду. Я все умею. Уходи от него, уходи, пожалуйста!
— Ну что ты несешь, Лен? Что ты выдумываешь? Он такой хороший муж! Он для меня всё! Он... забудь. Я не Катька какая-то подзаборная, чтоб уходить! У меня — семья!»
Слова сестры горьки, как полынь, и тяжелы, как камень. Свободной, бездетной Лене не понять Наташу. Не понять, как можно быть… такой… Зачем это все… Зачем мучиться… Но Наташу поймет практически каждая замужняя женщина, ради призрачной стабильности и полной семьи готовая терпеть практически все. Ведь детям «нужен отец», семья – это самое главное, все мы с ползунков впитываем немудрящую эту мораль.
Переживания из-за внешности и лишнего веса, набранного после родов, заниженная самооценка – через это проходили практически все.
«— Наташа Евсеева родила троих и такая же тростиночка, как была. А я жирное чудовище, которое не может себя заставить на диету сесть.
— Ничего, ты сейчас, главное, роди и...
— Муж может и на другую посмотреть. На стройную. Часто думаю: вдруг! Страшно. Тебе не понять: ты не замужем. У тебя дети без отца не останутся».
Лена и Наташа как будто из разных миров, говорят на разных языках. И любовь старшей сестры беспомощна и бессильна. Она изо всех сил хочет помочь Наташе, вырвать ее из рук чудовища-зятя, не понимая, что чужая семья – потемки. То, что происходит между двумя, третьим, со стороны в полной мере понято быть не может. И лучше в это не лезть – хотя бы в целях собственной безопасности.
Сестра, выйдя замуж, оказалась для Лены навеки потерянной. Она как улетевший на другую планету колонист… Да и что у них общего? Живут в разных городах, далеко друг от друга, одна в мегаполисе, другая в провинции. Одна – жена и мать, другая – одинока… Семейное положение значит для женщины больше, чем для мужчины, и разделяет сильнее. Не зря раньше девушка, вышедшая замуж, иначе одевалась, иначе укладывала волосы. Во всех европейских культурах для замужней женщины при обращении использовалось одно слово, а для свободной – другое, в то время как у мужчин такого различия не существовало. И сестрам, несмотря на всю любовь, в самом деле друг друга не понять… Уровень ответственности совершенно разный, пространство для маневра несопоставимо.
Сама того не замечая, Наташа ведет себя совсем как мать, которая забыла о себе, растворившись в детях и бытовухе…
Как говорят на Псковщине, «бабы маются, а девки ткаются». Имея в виду, что молодые девушки мечтают о свадьбе, а замужние женщины изнывают под грузом ответственности и проблем.
«Чего теперь... Родила — мучайся. Она думала, это легко — замуж, дети. Ага. Я всю жизнь мучаюсь, и она будет.
— Ма-а-ам…
— Диты, диты, куды вас подиты?»
Этот диалог Лены с матерью прекрасно иллюстрирует данную мысль.
Роман Эмилии Галаган стоит прочитать любому человеку, когда-либо намеренному обзавестись семьей. Чтобы подумать о том, каких ошибок следует избежать, а что напротив следовало бы взять на заметку… В школярские дни рецензента классические книги вроде эпопеи «Война и мир» принято было называть учебником жизни. Дидактизм противен каждому, но что-то все же есть в таком подходе… В хорошей книге обобщен большой опыт, в ней видна работа мысли умного, изрядно пожившего человека. Роман Э. Галаган – это именно такая книга. Серьезный, большой роман о поколении 80-х, о взрослении, о семье, обо всех нас. Прочитайте – вы не пожалеете.
