Джон Рональд Руэл Толкин. Сильмариллион
(Отрывок)
АЙНУЛИНДАЛЭ
Музыка Айнуров
Был Эру, Единый, что в Арде зовется Илуватар; и первыми создал он Айнуров, Священных, что были плодом его дум; и они были с ним прежде, чем было создано что-либо другое. И он говорил с ними, предлагая им музыкальные темы; и они пели перед ним, и он радовался. Но долгое время каждый из них пел отдельно или по двое-трое вместе, а прочие внимали: ибо каждый понимал лишь ту часть разума Илуватара. из коей вышел; и плохо понимали они своих братьев. Однако, внимая, они начинали понимать друг друга более глубоко, и их единство и гармония росли.
И пришло время, когда Илуватар созвал всех Айнуров и задал им мощную тему, открыв им вещи огромней и удивительнее всего, что являл прежде; и величие начала ее и блеск конца так поразили Айнуров, что они в безмолвии склонились пред Илуватаром.
И тогда сказал им Илуватар:
— Я желаю, чтобы из этой темы, что я задал вам, вы все вместе создали Великую Музыку. И, так как я зажег вас от Неугасимого Пламени, вы явите теперь силы свои в развитии этой темы — каждый, как думается и желается ему. А я буду сидеть и внимать, и радоваться, что через вас великая краса придет в песню.
И тогда голоса Айнуров, подобные арфам и лютням, скрипкам и трубам, виолам и органам, и бесчисленным поющим хорам, начали обращать тему Илуватара в великую музыку; и звук бесконечно чередующихся и сплетенных в гармонии мелодий уходил за грань слышимого, поднимался ввысь и падал в глубины — и чертоги Илуватара наполнились и переполнились, и музыка, и отзвуки музыки хлынули в Ничто, и оно уже не было Ничем. Никогда не создавали Айнуры музыки, подобной этой, хотя и говорят, что более великая музыка будет сотворена пред Илуватаром хорами Айнуров и Детей Илуватара после Конца Дней. Тогда темы Илуватара будут сыграны верно и обретут Бытие в миг, когда зазвучат, ибо каждый тогда узнает свою цель, и каждый будет понимать каждого, и Илуватар даст их думам тайный пламень, ибо будет доволен.
А сейчас Илуватар сидел и внимал, и долгое время все нравилось ему, ибо в музыке не было фальши. Но тема развивалась — и в душу Мелькора запало искушение вплести в нее мелодии собственных дум, что были противны теме Илуватара; ибо так мыслил он возвысить силу и блеск партии, назначенной ему. Ибо более всех Айнуров был одарен Мелькор мудростью и силой, владея частицами открытого каждому из его братьев. Часто уходил он один в Ничто, ища Негасимое Пламя; ибо горячая жажда дать Бытие собственным творениям владела им; и казалось ему, что Илуватар не спешит обращать Ничто в Нечто, и нетерпение охватывало его при виде пустоты. Однако Пламени он не нашел, ибо Пламя было у Илуватара. Но, оставаясь один, Мелькор обрел думы, непохожие на думы собратьев.
Некоторые из этих помыслов и вплел он теперь в свою музыку — и сейчас же вкруг него начался разлад, и многие, что пели рядом с ним, сникли, разум их смутился, и мелодии стихли; а некоторые стали вторить его музыке и изменили свои помыслы. Тогда Диссонанс Мелькора разросся, и прежние мелодии потонули в море бурлящих звуков, но Илуватар все сидел и внимал, покуда не стало казаться, что трон его высится в сердце ярящейся бури, точно темные волны борются друг с другом в бесконечном неутихающем гневе.
Тогда восстал Илуватар — и увидели Айнуры, что он улыбается; он поднял левую руку — и среди бури началась новая тема, похожая и непохожая на прежнюю, и она обрела силу и новую красоту. Но Диссонанс Мелькора вновь поднялся в волнении и шуме и заспорил с ней, и опять началась война звуков, яростнее прежнего, пока большинство Айнуров не смешалось и не перестало петь, — и Мелькор не одержал верх. Тогда Илуватар поднялся снова, и его лицо было суровым; он поднял правую руку — и среди смятения родилась третья тема, не похожая на другие. Ибо сначала казалась она тихой и нежной, чистой капелью ласковых звуков в прозрачной мелодии; но ее нельзя было заглушить, и она вбирала в себя силу и глубину. И, наконец, стало казаться, что две музыки звучат одновременно пред троном Илуватара, и были они совершенно различны. Одна была широка, глубока и прекрасна, но медленна и исполнена неизмеримой скорби, из которой и исходила главная ее красота. Другая достигла теперь единства в себе самой; но была она громкой, блестящей, пустой и бесконечно повторяющейся; но гармонии в ней все же было мало — скорее звенящий унисон множества труб, резкий и неприятный — и составленный всего из нескольких нот. И он тщился заглушить другую музыку неистовством своего голоса — но самые победные звуки его вплетались, захваченные ею, в ее скорбный узор.
В высший миг этой борьбы, когда чертоги Илуватара сотряслись, и трепет пронесся по дотоле недвижимому безмолвию, Илуватар поднялся в третий раз, и ужасен был его лик. Он поднял обе руки — и единым аккордом, глубже Бездны, выше Сводов Небес, пронзительнее света глаз Илуватара, Музыка оборвалась.
И молвил тогда Илуватар:
— Могучи Айнуры, и самый могучий из них — Мелькор; но должно знать ему — и всем Айнурам, — что я есмь Илуватар. То, о чем вы пели, я покажу вам, чтобы знали вы, что сделали. А ты, Мелькор, увидишь, что нет темы, истоки коей не лежали бы во мне, равно как никто не может изменить музыки мне назло. Ибо тот, кто попытается сделать это, окажется лишь моим инструментом в создании вещей более дивных, чем он сам мог бы представить себе.
Тогда Айнуры устрашились, и не поняли они обращенных к ним слов; а Мелькор исполнился стыда, из которого произошел скрытый гнев. Илуватар же поднялся и вышел из дивных мест, что сотворил для Айнуров; и Айнуры последовали за ним.
И когда они вышли в Ничто, молвил им Илуватар:
— Узрите свою Музыку!
И он явил им видение, одарив Зрячестью; и они увидели пред собой новый Мир, шар в Пустоте, который был укреплен там, но не рожден из нее. И когда они смотрели и дивились, Мир этот начал раскрывать им свою историю, и мнилось, что он живет и растет. И через некое время — Айнуры же молчали — Илуватар вновь сказал им:
— Узрите свою Музыку! Это ваше пение; и каждый из вас отыщет там, среди того, что я явил вам, вещи, которые, казалось ему, он сам придумал или развил. А ты, Мелькор, откроешь все тайные помыслы своего разума и поймешь, что они лишь часть целого и данники его славы.
И о многом другом поведал в то время Айнурам Илуватар, и они помнят его речи и знают, что каждый из них вложил в созданную им музыку; потому Айнурам известно многое, что было, есть и будет, и немногое сокрыто от них. Есть, однако, то, чего они провидеть не могут — ни в одиночку, ни советуясь друг с другом: ибо никому, кроме себя самого, не раскрывает Илуватар всех своих замыслов, и в каждую эпоху появляются вещи новые и непредвиденные, так как они не исходят из прошлого. И потому, когда видение Мира раскрывалось пред Айнурами, они увидели в нем вещи, о коих не думали. И с удивлением узрели они приход Детей Илуватара, и жилище, что было приготовлено для них; и поняли, что сами, творя Музыку, были заняты сотворением этого дома — и, однако, не знали, что в музыке их лежит цель превыше собственной красоты. Ибо Дети Илуватара были задуманы им одним: они пришли с третьей темой, их не было в теме, которую задал вначале Илуватар, и никто из Айнуров не участвовал в их создании. Но тем более полюбили их Айнуры, увидав создания странные и вольные, не похожие на них самих, в коих дух Илуватара открылся по-новому и явил еще одну каплю его мудрости, которая иначе была бы сокрыта даже от Айнуров.
Дети Илуватара — это Эльфы и Люди, Перворожденные и Пришедшие Следом. Среди всех чудес Мира, его обширных пространств и чертогов, его кружащихся огней, Илуватар избрал им место для жилья в Глуби Времен и между бесчисленных звезд. И место это могло показаться песчинкой тем, кто видит лишь величие Айнуров, и не видит их внушающей трепет проницательности; или тем, кто видит лишь бесконечные просторы Мира, что еще создают Айнуры, и не видит точной соразмерности, с коей все создано. Но когда узрели Айнуры в видении это жилище и увидели Детей Илуватара, пробуждающихся там, — многие из самых могучих преклонили все думы и страсти свои к тому месту. И главой их был Мелькор — так же, как вначале он был величайшим из Айнуров, — создавших Музыку. И он лгал — вначале даже себе самому, — что хочет отправиться туда и привести все в порядок к приходу Детей Илуватара, смирив ледяные и знойные бури. Но превыше всего желал он подчинить себе Эльфов и Людей, завидуя дарам, коими обещал одарить их Илуватар; и он жаждал иметь слуг и подданных, и зваться Властелином, и господствовать над душой и волей других.
Прочие же Айнуры смотрели на жилище, помещенное среди пространств Мира, которое Эльфы зовут Арда — Земля; и души их ликовали, и глаза, видя многоцветье ее покровов, полнились радостью; внимая же реву моря, ощутили они великий непокой. И видели они ветра и воздух, и все, из чего сделана Арда — железо и камень, серебро и золото, и прочие вещества; но более всего восхитила их вода. И, как говорят Эльфы, в воде осталось жить эхо Музыки Айнуров; а потому многие Дети Илуватара готовы бесконечно внимать голосам моря — и, однако, не ведают, чему внемлют.
К воде обратил все свои помыслы Айнур, коего Эльфы зовут Ульмо — тот, кто по воле Иулватара был самым сведущим в музыке. А к воздуху и ветрам обратился Манвэ, благороднейший из Айнуров. Об устройстве Земли мыслил Ауле, коему Илуватар дал мастерства и знаний не менее, чем Мелькору; но радость и гордость Ауле — в творчестве и в сотворенной вещи, а не в обладании и господстве; и потому он дарит, а не копит, и свободен от забот, все время переходя от уже сделанного к новой работе.
И молвил Илуватар, обращаясь к Ульмо:
— Ужели не видишь ты, как там, в этом малом краю, в Глуби Времен Мелькор объявил войну твоим владениям? Он придумал жестокий, убийственный холод — и все же не разрушил красы твоих источников и чистых озер. Взгляни же на снег и коварную работу мороза! Мелькор создал зной и необоримое пламя — и не иссушил твоего желанья, не заглушил музыки моря. Взгляни же на высоту и величие облаков и вечно меняющиеся туманы; услышь, как падает на землю дождь! В этих облаках ты приблизишься к Манвэ — другу, столь любимому тобой.
И отвечал Ульмо:
— Воистину, Вода стала теперь прекрасней, чем представлялась моей душе, и в самых тайных думах не видел я снежинок, и в музыке своей не пел о дожде. Я попрошу Манвэ, чтобы мы с ним всегда вместе слагали песни и радовали тебя.
Так Манвэ и Ульмо с самого начала были союзниками и всегда верно служили помыслам Илуватара.
Но как раз когда Ульмо говорил, а Айнуры любовались видением, оно пропало и скрылось от их взоров; и показалось им, что в этот миг они познали нечто новое — Тьму, которая прежде являлась им лишь в думах. Но они были очарованы красотой видения и поглощены раскрывшимся пред ними Миром, что обретал в нем Бытие, и души их были заполнены им; ибо история не завершилась, и круги времени не замкнулись, когда видение исчезло. И говорят, что погасло оно прежде, чем наступило Владычество Людей и увядание Перворожденных; потому, хотя Музыка породила все, Валары не видели Поздних Эпох и Конца Мира.
Тут беспокойство охватило Айнуров; но Илуватар воззвал к ним и сказал так:
— Мне ведома жажда ваших душ, чтобы то, что вы видели, было на самом деле, не только лишь в ваших помыслах. Потому говорю я: Эа! Пусть все это Будет! И я вкладываю в Ничто Негасимый Пламень, и он станет сердцем Мира, Что Будет; и те из вас, кто пожелает, смогут спуститься туда.
И внезапно Айнуры узрели вдали свет, будто облако с сердцем живого пламени; и поняли они, что это не видение, но что Илуватар создал новое: Эа, Мир Сущий.
Так и сталось, что некоторые Айнуры по-прежнему живут с Илуватаром за гранью Мира; а иные — и среди них самые могучие и прекрасные — распрощались с Илуватаром и спустились в Эа. Но Илуватар поставил условием — или, быть может, к этому призвала их любовь, — что сила их впредь должна находиться в Мире и быть связанной с ним вечно, покуда он существует, дабы они были его жизнью, а он — их. Потому и зовутся они Валарами — Стихиями или Силами Мира.
Когда же Валары пришли в Эа, то поразились и растерялись, ибо не было там ничего, что узрели они в видении, и все было предначально и бесформенно, — и повсюду царила тьма. Ибо Великая Музыка была лишь ростком и цветением мысли в Чертогах Безвременья, а Видение — лишь прозрением; а сейчас они пришли в начало Времен; и поняли Валары, что мир лишь предначертан и предпет, и им должно создать его. Так начались их великие труды в пустотах неизмеримых и неизведанных и в веках бессчетных и позабытых, покуда в Глуби Времен и среди обширных чертогов Эа не пришел час и место, где было сотворено жилище Детей Илуватара. Главными в этой работе были Манвэ, и Ульмо, и Ауле; но Мелькор тоже был там и с самого начала вмешивался во все, что делалось, переиначивая это, если мог, на свой лад; и он разжег великие огни. И когда юная Земля была полна пламени, Мелькор возжаждал ее и сказал прочим Валарам:
— Это будет мое царство; я объявляю его своим!
Манвэ был братом Мелькора в думах Илуватара и главным инструментом второй темы, что поднял Илуватар против Диссонанса Мелькора; и он призвал к себе многих духов, великих и малых, и они спустились в поля Арды и помогали Манвэ, дабы Мелькор не помешал их трудам и Земля, вместо цветения, не иссохла. И сказал Манвэ Мелькору:
— Царство это не будет твоим, ибо другие трудились здесь не менее твоего.
И началась борьба между Мелькором и прочими Валарами; и Мелькор на время отступил и ушел в иные области Мира, и делал там, что хотел; но жажда Царствия Земного не оставила его сердца.
Теперь Валары облеклись в плоть; и так как их привела в Мир любовь к Детям Илуватара, они приняли обличье, которое узрели в Видении Илуватара — лишь более могучее и прекрасное. Кроме того, в облике своем они исходят больше от знаний Зримого Мира, чем от Мира, каков он есть; и они не нуждаются в плоти — только лишь как мы в платье, однако мы можем ходить обнаженными и не испытывать неудобств. Так и Валары могут, если хотят, ходить неодетыми, и тогда даже Эльдары не видят их, будь они хотя бы и рядом. Одеваясь же, иные Валары принимают облик мужчин, а некоторые — женщин; ибо таково различие их характеров, данное им изначально, и оно лишь выражается в выборе каждого, как у нас мужчины и женщины узнаются по платью, но не созданы им. Но обличья, что принимают Стихии, не всегда подобны королям и королевам Детей Илуватара; ибо изредка они облекаются в собственные думы, являясь в образах величественных и наводящих трепет.
Валары привели с собой много соратников, кое-кто из которых слабее, а кое-кто почти равен им по могуществу, и они вместе трудились над сотворением Земли и усмирением ее бурь. Тогда узрел Мелькор, что сделано, и что Валары стихиями бродят по Земле, облекшись в одежды Зримого Мира, прекрасные и блаженные, и что Земля на радость им стала садом, ибо все ее бури укрощены. Тут ненависть разгорелась в нем сильнее прежнего; и он также принял зримый облик, но по его нраву и злобе, что кипела в нем, был тот облик ужасен и темен. И он низвергся на Арду в величии и мощи больших, нежели у любого Валара, подобный горе, что, стоя в море, главою пронизывает тучи, увенчанный огнем и дымом; и свет глаз Мелькора был пламенем, что опаляло зноем и пронзало хладом.
Так началась первая битва Валаров с Мелькором за владение Ардой; но о тех бурях эльфы знают немногое. Ибо то, что было рассказано здесь, исходит от самих Валаров, с которыми Эльдалиэ беседовали и у которых учились в Валиноре. Однако говорилось среди Эльдаров, что Валары всегда стремились, вопреки Мелькору, править Землей и подготовить ее к приходу Детей Илуватара; и они создавали земли, а Мелькор разрушал их; выкапывали долины — Мелькор вздымал их вверх; воздвигали горы — Мелькор низвергал их в землю; заполняли моря — Мелькор иссушал их; и не было ничему ни покоя, ни мира, ибо едва начинали Валары какой-нибудь труд, Мелькор разрушал содеянное или портил его. И все же труды их были не совсем напрасны; и хотя ни в одном деле их воля и помыслы не осуществились полностью, и все имеет иной облик, чем казалось вначале Валарам — тем не менее, хоть и медленно, Земля обрела вид и почву. Так, наконец, в Глуби Времен и среди бесчисленных звезд было создано жилище Детей Илуватара.
ВАЛАКВЭНТА
Рассказ о валарах и майарах, как о них повествуют Книги Знаний эльдаров
В начале Эру, Единый, что у эльфов зовется Илуватар, создал айнуров; и они сотворили пред ним Великую Музыку. В этой Музыке начался Мир; ибо Илуватар сделал зримой песнь айнуров, и они узрели ее светом во тьме. И многие из них были зачарованы красотой видения и историей Мира, что развернулась пред их взором. А потому Илуватар дал Видению Бытие и поместил его среди Пустоты, и вложил Тайный Пламень в сердце Мира; и Мир был наречен Эа.
Тогда те айнуры, кто желал того, восстали и пришли в Мир в Начале Времен; и делом их было трудами своими воплотить видение, им явленное. Долго трудились они в просторах Эа, которые шире всего, что могут представить эльфы и люди, пока в урочный час не создали Арды, Царства Земного. Тогда они облачились в одежды Земли, сошли на нее и поселились там.
О ВАЛАРАХ
Величайших среди духов Арды эльфы называют Валарами, Стихиями Арды, — люди часто звали их богами. Владык валаров семь; и вал, владычиц валаров, также семь. Вот как звались они на языке эльфов Валинора — ибо эльфы Белерианда звали их иначе, а люди дали им свои, очеловеченные имена. Владыки валаров звались (в надлежащем порядке): Манвэ, Ульмо, Ауле, Оромэ, Мандос, Лориэн и Тулкас; а владычицы именовались: Варда, Йаванна, Ниэнна, Эстэ, Вайрэ, Вана и Нэсса. Мелькор более не считается валаром, и имя его не произносится на Земле.
Манвэ и Мелькор были братьями в думах Илуватара. Самым могучим из тех айнуров, что пришли в Мир, был изначально Мелькор; но Манвэ был ближе Илуватару и яснее понимал его. Ему было предначертано стать первым из всех владык: Владыкой Арды и правителем всего, что живет там. В Арде ему милее всего ветра, облака и все токи воздуха — от высот до глубин, от верхних границ Покрывала Арды до ветерков, шуршащих в траве. За это он прозван Сулимо — Веятель, Владыка Дыхания Арды. Он любит всех быстрокрылых птиц, и они покорны его воле.
Супруга Манвэ — Варда, Владычица Звезд, которая знает все уголки Эа. Красота ее слишком велика, дабы говорить о том словами эльфов или людей; ибо свет Илуватара сияет в ее лице. Ее сила и радость — в свете. Из глубин Эа примчалась она на помощь Манвэ; ибо знала Мелькора еще до создания Музыки и отвергла его, а он ненавидел ее и боялся более всех, кого создал Эру. Манвэ и Варда разлучаются редко и всегда живут в Валиноре. Чертоги их над Вечными Снегами, на Ойолоссэ, вершине Таниквэтиль, высочайшей горы Земли. Когда Манвэ восходит на трон и озирает Мир, то, если Варда подле него, он видит дальше всех — сквозь туманы, и тьму, и лиги морей. И если Манвэ с Вардой, она слышит яснее всех — голоса, что звучат на востоке и на западе, в долинах и холмах, и в темных теснинах, что сотворил на Земле Мелькор. Из всех духов Мира эльфы более всего любят и почитают Варду. Они зовут ее Эльберет и взывают к ней из мглы Средиземья, и возносят ей песни при восходе звезд.
Ульмо — владыка Вод. Он одинок. Он нигде не живет подолгу, но передвигается по своей воле по всем глубинам — на земле и под землей. По могуществу он уступает лишь Манвэ и до сотворения Валинора был его ближайшим другом; но после редко появлялся на советах валаров — только если обсуждались вещи великой важности. Ибо он думает обо всей Арде и не нуждается в месте для отдыха. Кроме того, он не любит ходить по Земле и редко облекается плотью, как то делают иные духи. Если Дети Эру видят Ульмо — они исполняются великого страха; ибо явление Морского Царя ужасно, он подобен огромной волне, что шагает на сушу в темном пенногребном шлеме и кольчуге, мерцающей серебром и мглистой зеленью. Громки трубы Манвэ, но голос Ульмо глубок, как глубины океана, которые доступны лишь ему.
Тем не менее, Ульмо любит эльфов и людей, и никогда не отворачивался от них — даже когда над ними тяготел гнев валаров. По временам он невидимо приходит к берегам Средиземья или углубляется далеко в пределы земли по заливам моря, и играет там на своих больших рогах — Улумури, сделанных из белых раковин; и у тех, кто слышал эту музыку, она всегда звучит в душе, и тоска по морю не покидает их. Но чаще Ульмо говорит с теми, кто живет в Средиземье, голосами, звучащими песней вод. Ибо все моря, озера, реки, ручьи и родники подвластны ему; так что эльфы говорят, что дух Ульмо течет во всех жилах Земли. Так к Ульмо приходят вести — даже в самые глубины — обо всех нуждах и печалях Арды, которые иначе были бы сокрыты от Манвэ.
Ауле по могуществу немного уступает Ульмо. Он владеет всеми веществами, из которых сотворена Арда. В начале начал он сделал многое в содружестве с Манвэ и Ульмо; и облик всех земель — творение его рук. Он кузнец и знаток всех ремесел, и искусен во всем — как малом, так и великом. Все драгоценные камни созданы им, и дивное золото, и величественные стены гор, и глубокие чащи морей. Нолдоры учились у него и переняли многое; он всегда был им другом. Мелькор завидовал ему, и между ними была долгая борьба, когда Мелькор портил и разрушал все, что создавал Ауле, и Ауле устал восстанавливать и исправлять беспорядок Мелькора. Оба они желали создавать вещи новые и никем не предвиденные, и любили восхваление своего мастерства. Но Ауле оставался верным Эру и подчинял все свои труды его воле; и не завидовал другим, но искал и давал советы, — а Мелькор истощал свой дух в ненависти и злобе, и не смог создать ничего, кроме подражания замыслам других, а их творения он разрушал, если мог.
Подруга Ауле — Йаванна, Дарительница Плодов. Она любит все, что растет на Земле, и хранит в памяти все бессчетные формы живого: от деревьев, подобных башням, в лесах предначальных эпох, до мха на камнях или крохотных растеньиц болот. Среди владычиц валаров лишь Варду почитают больше Йаванны. В облике женщины она высока и одета в зеленое; но по временам она принимает другие обличья. Кое-кто видел ее стоящей, как дерево, коронованное Солнцем: со всех ветвей его на нагую землю капала золотая роса, и земля зеленела ростками; а корни дерева омывали воды Ульмо, и ветра Манвэ шептались с листвой. Кементари, Королевой Земли зовется она на языке эльфов.
Феантури, владыки душ, братья и чаще всего зовутся Мандос и Лориэн. Однако на самом деле это названия мест, где они живут, а их настоящие имена Намо и Ирмо.
Намо — старший — живет в Мандосе, на западе Валинора. Он — владетель Палат Мертвых и собиратель душ погибших. Он ничего не забывает; и ему известно все, что будет — кроме того, что осталось в воле Илуватара. Он — Глашатай Судеб Валаров; но объявляет свои пророчества и приговоры лишь по велению Манвэ.
Его подруга — Вайрэ — Ткачиха, что вплетает все, когда-либо происшедшее, в свои ткани, и чертоги Мандоса, которые все ширятся с уходом веков, увешаны ими.
Ирмо — Младший — господин видений и снов. Его сады в Лориэне, в земле валаров — прекраснейшем из мест.
Ласковая Эстэ, целительница ран и усталости — подруга Ирмо. Серы ее одежды: дар ее — отдых. Днем она не ходит, но спит на затененном деревьями острове в озере Лореллин. Из источников Ирмо и Эстэ все, кто живет в Валиноре, черпают бодрость; и часто сами валары приходят в Лориэн и находят там отдых и облегчение от бремени Арды.
Сильнее Эстэ — Ниэнна, сестра Феантури; она одинока. Она знакома с печалью и скорбит по каждой ране, что нанес Арде Мелькор. Скорбь ее велика, как звучащая Музыка, которую ее песня обратила в плач задолго до конца, и звук рыданий вплелся в темы Мира еще до его начала. Но Ниэнна скорбит не в одиночестве; и те, кто внимает ей, познают жалость и учатся терпению и надежде. Чертоги Ниэнны на западе Валинора, на границах Мира; и редко приходит она в город Валимар, где царит радость, но охотнее идет она в чертоги Мандоса, что рядом с ее собственными; и те, кто ждет в Мандосе, взывают к ней, ибо она приносит силу духа и обращает скорбь в мудрость. Окна ее дома глядят за стены Мира.
Самый сильный и удалой из валаров — Тулкас, прозванный Астальдо, Доблестный. Он последним явился на Арду, чтобы помочь валарам в первых битвах с Мелькором. Тулкас любит борьбу и состязания в силе; верхом он не ездит, ибо и пешим может обогнать любого. Он неутомим. Волосы и борода у него золотистые, а тело — медно-красное, и его оружие — руки. Его не заботит ни прошлое, ни будущее, и он плохой советчик, но верный друг.
Подруга Тулкаса — Нэсса, сестра Оромэ, легконогая и гибкая. Она любит оленей, и они следуют за ней, бродящей в дебрях. Но Нэсса опережает их, быстрая, как стрела, с ветром в волосах. Еще она любит танцы и танцует в Валимаре, на полянах, поросших вечнозеленой травой.
Оромэ — могучий владыка. Он менее силен, чем Тулкас, но более страшен в гневе. Тулкас всегда смеется, и в состязании, и в брани, он смеялся даже пред ликом Мелькора в битвах, сотрясших Мир прежде рождения эльфов. Оромэ любит земли Средиземья, он неохотно покидал их и последним пришел в Валинор; в древности он часто переходил восточные хребты и возвращался со своей свитой к его холмам и степям. Он охотник на чудищ и лихих тварей, и любит собак и коней; еще он любит деревья и прозван за то Алдарон (а синдары зовут его Таурон) — Владыка Лесов. Коня его зовут Нахар, он белый на солнце и серебром сияет в ночи. Звук Валаромы, его большого рога, подобен молнии, рассекающей тучи. Громче всех рогов свиты Оромэ звучит он в лесах, что вырастила Йаванна; ибо Оромэ и его охотники истребляют там лиходейских тварей Мелькора.
Подруга Оромэ — Вана, Вечноюная младшая сестра Йаванны. Цветы прорастают там, где она проходит, и расцветают, если она взглянет на них; и все птицы поют встречь ей.
Таковы имена валаров и вал: здесь кратко рассказано об их нраве и внешности, — какими их видели в Амане эльдары. Но, хоть обличье, в котором являлись валары Детям Илуватара, прекрасно и благородно — оно лишь тень их истинной красоты и мощи. И если здесь рассказана лишь малая толика того, что некогда знали эльдары — это ничто в сравнении со знаниями валаров, уходящими в глубины и века, для нас немыслимые. Девятеро из них были самыми могучими и почитаемыми; но один отделился от них, и осталось Восемь — Аратары, Главные Стихии Арды: Манвэ и Варда, Ульмо, Йаванна и Ауле, Мандос, Ниэнна и Оромэ. Хотя Манвэ и стоит над ними, отвечая за них перед Эру, в могуществе Аратары равны и намного превосходят других — валаров ли, майаров или иных духов, которых Илуватар послал в Эа.
О МАЙАРАХ
За валарами пришли другие, менее могучие духи, чье бытие также началось до начала Мира. Это майары — подданные валаров, их слуги и помощники. Число их неизвестно эльфам, и немногие имеют имена в языках Детей Илуватара; ибо — хоть в Амане это и не так — в Средиземье майары редко являлись в зримом обличье.
Главным среди майаров Валинора, чьи имена упоминаются в хрониках Предначальной Эпохи, являются Ильмарэ, майа, приближенная Варды, и Эонвэ, знаменосец и вестник Манвэ, непревзойденный во владении оружием. Однако самыми известными среди Детей Илуватара были всегда Оссэ и Уйнэн.
Оссэ — вассал Ульмо и господин морей, что омывают берега Средиземья. Он не уходит в глубины, а любит прибрежье и острова, и радуется ветрам Манвэ; либо наслаждается бурей и хохочет средь рева волн. Его подруга — Уйнэн, Владычица Морей, чьи распущенные волосы струятся во всех поднебесных водах. Она любит все, что живет в соленой воде, и все, что растет там; к ней взывают моряки, ибо она может успокоить волны, смирив буйство Оссэ. Нуменорцы долго жили под ее защитой и почитали ее наравне с валарами.
Мелькор ненавидел Море, ибо не мог покорить его. Говорят, что при сотворении Арды ему удалось переманить Оссэ на свою сторону, посулив ему владения и могущество Ульмо, если он будет служить ему. Так и случилось, что в давние дни начались в Море великие бури, разрушавшие берега. Но Уйнэн, по просьбе Ауле, смирила Оссэ и привела его пред очи Ульмо; и он был прощен, и вернулся к сеньору, которому с тех пор оставался верен. Правда, неистовство не покинуло его, и иногда он ярится по своей воле, без приказа Ульмо. Потому те, кто живет у моря или ходит на кораблях, любят Оссэ, но не верят ему.
Мелиан звали майю, что служила и Ване, и Эстэ; она долго жила в Лориэне и ухаживала за деревьями, что цветут в садах Ирмо, прежде чем пришла в Средиземье. Соловьи пели вокруг нее, куда бы она ни шла.
Мудрейший из майаров — Олорин. Он тоже жил в Лориэне, но часто уходил в чертоги Ниэнны и научился у нее жалости и терпению.
О Мелиан многое сказано в Квэнта Сильмариллион. Но об Олорине эта повесть не говорит ничего; ибо хотя он любил эльфов и бродил среди них незримо, они не знают, откуда приходят дивные видения и мудрость, которые вкладывал он в их души. Позже Олорин был другом всех Детей Илуватара и сочувствовал их бедам; и те, кто внимал ему, пробуждались от отчаяния и отбрасывали думы о тьме.
О ВРАГАХ
Последним стоит имя Мелькора, Того, Кто Восстал в Мощи. Но этого имени он лишился, и нолдоры, более всех эльфов пострадавшие от его злобы, прозвали его Морготом, Черным Врагом Мира. Великая сила была дана ему Илуватаром, и он был сверстником Манвэ. У него было понемногу от могущества и знаний всех валаров, но он обернул свои силы на злые цели и растратил их в неистовстве и тиранстве. Ибо он домогался Арды и всего, что было на ней, возжелав трона Манвэ и господства над владениями равных себе.
От величия он пал через высокомерие до презрения ко всем, кроме себя самого — и стал духом пустым и безжалостным. Понимание он обратил на тонкое извращение всего, что хотел использовать — и сделался бесстыдным, лжецом. Начал он с жажды Света, но когда не смог завладеть им единолично, низвергся сквозь огонь и ярость во Тьму. И тьмою пользовался он более всего в своих лиходейских трудах на Арде, и наполнил ее страхом для всех живущих.
Однако, столь велика была мощь его бунта, что в давние века он соперничал с Манвэ и всеми валарами и долгие годы властвовал над большей частью Земли. Но он был не один. Ибо многих майаров привлек его блеск во дни его величия, и они остались верны ему во тьме; а других он после сманил к себе на службу ложью или предательством. Ужаснейшими из этих духов были валараукары, Огненные Бичи, что в Средиземье звались балрогами, демонами страха.
Среди тех его слуг, чьи имена известны, величайшим был дух, которого эльдары звали Саурон или Гортхаур Жестокий. В начале он был одним из майаров Ауле и остался велик по меркам своего народа. Во всех делах Мелькора — Моргота, в его огромных трудах и хитросплетениях коварства участвовал Саурон; он был немногим слабее своего господина и долго служил другому, а не себе. Но прошли годы — он восстал, как тень Моргота и призрак его злобы, и сошел за ним следом по разрушительному пути в Ничто.
КВЭНТА СИЛЬМАРИЛЛИОН
Повесть о Сильмарилях
Глава 1
О начале дней
Мудрые говорят, что Первая Война началась до того, как творение Арды было завершено, и прежде, чем появилось что-нибудь, что росло бы на почве земли или бродило по ней; и долгое время Мелькор одерживал верх. Но в разгар войны на помощь валарам, услышав в глуби Небес о битвах в Малом Владении, пришел дух великой силы и смелости; и Арда наполнилась раскатами его хохота. Так явился Тулкас Сильный, чья ярость проходит, как ураган, гоня пред собой тучи и тьму; и Мелькор отступил перед его гневом и смехом, и покинул Арду, и долгие годы там царил мир. А Тулкас остался и стал одним из валаров Царства Земного; Мелькор уже томился во Внемировой Тьме, и ненависть его навеки была отдана Тулкасу.
В те времена валары приводили в порядок моря, и земли, и горы, и Йаванна посеяла, наконец, семена, которые давно создала. И когда огни были погашены или погребены под первобытными горами, возникла нужда в свете — и Ауле по просьбе Йаванны сделал два мощных светильника для освещения Средиземья, сотворенного им среди окружающих морей. Потом Варда наполнила светильники, а Манвэ благословил их, и валары укрепили их на высоких столпах, выше всех гор поздних эпох. Один светильник они подняли близ севера Средиземья и назвали его Иллуин; а второй был поднят на юге и назван Ормал; и сияние Светилен Валаров струилось над Землей, и все было освещено, и всюду царил неизменный день.
Тогда семена, что посеяла Йаванна, стали быстро прорастать и тянуться к свету, — и поднялось множество растений, великих и малых — мхи и папоротники, травы и деревья, чьи вершины, будто горы, коронованы облаками, а корни погружены в зеленый сумрак. И пришли звери, и поселились на травянистых равнинах, в озерах и реках, и в тени лесов. Однако ни один цветок не цвел еще, и ни одна птица не пела — они ждали своего часа на груди Йаванны; но все бурно росло, и пышнее всего — в центральных областях Земли, где свет обоих Светилен смешивался. И там, на острове Альмарен, посреди Великого Озера, было первое жилище валаров, когда все было юным, и зелень казалась прекрасной создавшим ее; и долго они жили в покое. И случилось так, что когда валары отдыхали от трудов и смотрели, как растет и развивается все, что они создали и что начали, Манвэ задал великий пир; и все валары со своими свитами отправились туда. Но Ауле и Тулкас были утомлены, ибо искусность Ауле и сила Тулкаса приходили на помощь всем во время трудов. А Мелькор знал обо всем, что творилось, ибо даже тогда имел тайных друзей и соглядатаев среди майаров; и вдали, во тьме он исполнился ненависти, ибо завидовал свершенному его собратьями, коих он жаждал подчинить себе. Посему он призвал к себе духов из пустошей Эа, которых ранее привлек к себе на службу и считал, что силен. И теперь, видя, что время его близко, он вновь подобрался к Арде и взглянул на нее сверху, и красота Вешней Земли еще более разожгла его ненависть.
А валары собрались на Альмарене — и потому, что не боялись зла, и свет Иллуина был ярок, не увидели на севере тени, что отбрасывал Мелькор: ибо он стал темен, как Ночь Пустоты. И поется в песнях, что на пиру Вешней Земли Тулкас взял в жены Нэссу, сестру Оромэ, и она плясала перед валарами на зеленой траве Альмарена.
Потом Тулкас, усталый и спокойный, уснул, — и Мелькор решил, что пришел его час. Потому он со своим войском перешел через Стены Ночи и явился в Средиземье, на его дальний север; и валары не узнали о том.
Мелькор же начал рыть и строить в глубинах Земли, под темными горами, где лучи Иллуина были холодны и тусклы, могучую крепость. Эта твердыня звалась Утумно. И, хотя валары пока не знали о ней, злоба Мелькора и вредоносные пары его ненависти уже изливались оттуда, — и Весна Арды затмилась. Зелень заболевала и сохла, реки заросли тростником, а озера забил ил, — и сделались болота, смрадные и ядовитые, где множились мухи; а леса стали темны и опасны, и страх поселился в них; и звери превратились в чудищ, рогатых и клыкастых, и оросили кровью землю. Тогда поняли валары, что Мелькор трудится снова, и начали искать его укрывище. А Мелькор, веря в несокрушимость Утумно и мощь своих слуг, начал войну и первым нанес удар, когда валары не были еще готовы — подступил к Иллуину и Ормалу, повалил столпы и разбил Светильни. При низвержении столпов земли разрушились, и моря вышли из берегов; а когда разбились Светильни — губительное пламя потекло по земле. И облик Арды, и равновесие ее вод и земель нарушилось, так что изначальные замыслы валаров были искажены и впоследствии не восстановились.
В смятении и во тьме Мелькор спасся, хотя великий ужас объял его: ибо над ревом морей могучим ветром слышал он глас Манвэ, и земля дрожала под ногами Тулкаса. Но Тулкас не нагнал Мелькора, и тот укрылся в Утумно и затаился там. И в то время валары не смогли захватить его, ибо большая часть их сил ушла на усмирение морей и на спасение того, что можно было еще спасти из их трудов; а после они боялись расщепить Землю, ибо знали, что на ней будет жилище Детей Илуватара, время прихода коих сокрыто от валаров.
Так окончилась Весна Арды. Жилище валаров на Альмарене было сровнено с землей, и у них не стало пристанища на Земле. А потому они ушли из Средиземья и отправились в землю Аман, самую западную из всех земель в пределах Мира, чьи западные берега омывают Внешний Океан, который эльфы зовут Эккайа, океан, окружающий Царство Земное. Сколь велик тот океан, не ведомо никому, кроме валаров; а за ним стоят Стены Ночи. А восточный берег Амана омывает Белегаэр, Великое Западное Море; и так как Мелькор вернулся в Средиземье и не был еще побежден, валары укрепили свое жилище и воздвигли на берегах моря Пелоры, Горы Амана, высочайшие на Земле. И выше всех высот Пелоров была вершина, на которой воссел на троне Манвэ. Эльфы зовут ту священную гору Таниквэтиль, и Ойолоссэ — Нетускнеющая Белизна, и Элеррина — Коронованная Звездами, и многими другими именами. А синдары на своем языке нарекли ее Амон Уйлос. Из чертогов на Таниквэтиль Манвэ и Варда озирают Землю до самого восточного ее края.
За стенами Пелоров валары основали свое владение, что зовется Валинором; там были их дома, сады и крепости. В этом укрепленном краю валары собрали свет и то прекрасное, что сумели спасти от разрушения; и многое еще более прекрасное было создано заново, и Валинор стал более красив, чем Средиземье во дни Весни Арды и благославен, ибо бессмертие жило в нем, и ничто не увядало и не сохло в том краю, цветы и листья были незапятнаны, а живущие не старели и не болели; ибо в самых камнях и водах жил благой дух.
А когда Валинор был создан, а жилища валаров — построены, они возвели за горами, в центре равнины свой город — Валмар Многозвонный. Перед его западными вратами был зеленый курган — Эзеллохар, что зовется еще Короллайрэ; и Йаванна благословила его и долго сидела на зеленой траве и пела Песнь Веления, в которую вложила все думы о том, что растет на земле. А Ниэнна молчала и орошала курган слезами. В то время валары собрались вместе послушать песнь Йаванны и молча сидели на тронах совета в Маханаксаре, Кольце Судьбы, близ золотых врат Валмара, и Йаванна Кементари пела пред ними, а они смотрели.
И вот, на вершине кургана пробились два гибких ростка; и молчание в тот час объяло весь мир, и не было других звуков, кроме песни Йаванны. Под звуки этой песни ростки вытянулись и стали высоки и прекрасны, и зацвели: так пришли в Мир Два Дерева Валинора. Из всего, что создано Йаванной, они наиболее известны, и все предания Предначальной Эпохи переплетены с их судьбой.
У одного дерева листья были темнозеленые, а снизу сияли серебром, и с каждого из бесчисленных цветов стекала серебристая свет-роса, а землю под деревом пестрили тени трепещущих листьев. Листва другого была нежно-зеленой, как у молодой березы, и каждый лист окаймляло мерцающее золото. Цветы свешивались с его ветвей гроздьями желтого пламени, и каждый цветок был подобен блестящему рогу, изливающему на землю золотой дождь. И от дерева исходили тепло и яркий свет. Первое дерево звалось в Валиноре Тэльперионом, и Сильпионом, и Нинквэлотэ, и многими другими именами; а второе — Лаурелин, и Малиналда, и Кулуриэн.
За семь часов каждое дерево разгоралось и угасало; и каждое начинало сиять вновь за час до того, как тускнело другое. Потому в Валиноре дважды в день наступал дивный час, когда свет обоих деревьев был слаб, и их золотистые и серебряные лучи смешивались. Тэльперион был старшим из деревьев и первым достиг полного роста и цветения; и первый час его сияния — серебристо-белый рассвет — валары не внесли в счет часов, а назвали Часом Открытия и отсчитывают от него века своего правления в Валиноре. Потому в шестой час Первого Дня — и всех последующих дней до Затмения Валинора — Тэлперион умерял свой блеск; а на двенадцатый — Лаурелин свое цветение. И каждый день валаров в Амане состоял из двенадцати часов и кончался со вторым смешением цветов, когда Лаурелин угасал, а Тэлперион разгорался, но свет, что стекал с деревьев, жил долго, покуда не растворялся в воздухе или не впитывался в почву. И свет-росу Тэлпериона и дождь Лаурелина Варда собирала в большие чаши, подобные сияющим озерам, что для всей земли валаров стали источниками воды и света. Так начались Благие Дни Валинора — и Счет Времени.
Шли века, и приближалось время, назначенное Илуватаром для прихода Перворожденных, — а Средиземье лежало в сумерках под звездами, что создала Варда в забытые годы ее трудов в Эа. И во тьме жил Мелькор, и часто бродил там в обличьях могучих и ужасных, и владел горами и безднами, и повелевал огнем и морозом, и всем, что было в то время жестокого, неистового и страшного.
Валары же отдали любовь и заботу землям за Пелорами и редко переходили горы и являлись в Средиземье. В сердце Благословенного Края был чертог Ауле, и там он трудился без отдыха, ибо во всем, что создали в той земле, он играл главную роль, и явно и тайно сделал множество вещей прекрасных и удивительных. От него исходят науки о Земле и обо всем, что есть в ней: знания тех, кто сам не творит, а лишь стремится понять сущее; и знания всех умельцев — ткачей, деревообделочников и металлургов; даже землепашцев и садоводов, хотя тем, кто возделывает землю и растит плоды, покровительствует также подруга Ауле, Йаванна Кементари. Именно Ауле прозван другом нолдоров, ибо они многому научились у него и стали искуснейшими из эльфов; и, по-своему пользуясь тем, чем одарил их Илуватар, многое прибавили к тому, чему научились — любили языки и письмена, вышивки, рисунки и ваяние. Нолдоры первыми научились создавать драгоценные камни; а самыми дивными, из камней были Сильмарили, — но они сгинули. Но Манвэ, самый могучий и благой из валаров, не забывал в своих думах Покинутую Землю. Ибо трон его утвержден на вершине Таниквэтиль, высочайшей горы Мира, что стоит на границе моря. Духи в облике воронов и орлов то и дело влетают в чертоги Манвэ и вылетают из них: взор их видит глубины морей и пронзает толщу гор, проникая в тайные бездны. Так ему приносили вести обо всем, что творилось в Арде; кое-что, однако, было сокрыто от глаз Манвэ и его слуг, ибо там, где восседал, объят черной думой, Мелькор, царила непроглядная тьма.
Манвэ не думает о собственной славе и не стремится угнетать, но правит в мире. Больше прочих эльфов любит он ваниаров, и от него они научились песням и стихосложению, ибо поэзия — любовь Манвэ, а песня — его музыка. Одежды у него голубые, и голубым огнем сияют глаза, а скипетр его — из сапфиров, которые сотворили нолдоры; он — наместник Илуватара, Король мира валаров, эльфов и людей и главный защитник его от лиха Мелькора. Супруга его — Варда, прекраснейшая, та, что на языке синдаров зовется Эльберет, Королева Валаров, Создательница Звезд; и с ними — великое множество благих духов.
А Ульмо был один и не жил в Валиноре, но приходил туда, и то лишь, когда наступала нужда в Великом Совете: с сотворения Арды обитал он во Внешнем Океане, и по сей день живет там. Он направляет течение всех вод, правит приливами, реками и вешним половодьем, росой и дождем, где бы они ни выпадали. В глубинах создает он музыку прекрасную и грозную; и отзвук ее в веселии и скорби струится по всем жилам мира: ибо, если весел фонтан, взлетающий к солнцу, питающие его ключи бьют из колодцев скорби у корней Земли. Тэлери многому научились от Ульмо, и потому в музыке их звучат и печаль, и радость. С ним в Арду пришел Салмар, сделавший Рога Ульмо, музыку которых не может забыть никто из слышавших ее; а также Оссэ и Уйнэн, которым он отдал во владения Внутренние Моря, и много других духов. И так, могуществом Ульмо, даже во тьме Мелькора жизнь продолжала струиться по тайным жилам, и Земля не умерла; и для тех, кто терялся во мраке и блуждал вдали от света валаров, слух Ульмо всегда был открыт; он никогда не отворачивался от Средиземья, и, какие бы беды и перемены ни случались после, он не переставал думать о нем и не перестанет до конца дней.
И в эти годы тьмы Йаванна также не хотела забывать о Покинутых Землях; ибо все, что растет, дорого ей, и она скорбела о делах, начатых в Средиземье и испорченных Мелькором. Посему, покинув дом Ауле и цветущие луга Валинора, она иногда приходила и исцеляла нанесенные Мелькором раны; и вернувшись, всегда убеждала валаров начать войну против его лиходейской власти, войну, которую следует завершить до прихода Перворожденных. И укротитель зверей Оромэ тоже порой наезжал в неосвещенные леса: он являлся туда могучим охотником с копьем и луком, уничтожал чудищ и других жутких тварей, подвластных Мелькору, и его белый конь Нахар серебром сиял в сумерках. Тогда дремлющая земля дрожала под ударами золотых копыт, и во тьме Мира Оромэ трубил над равнинами Арды в свой рог Валарому; и эхом отзывались горы, и призраки зла бежали, и сам Мелькор содрогался в Утумно, предвидя грядущий гнев. Но едва Оромэ уезжал — прислужники Мелькора собирались вновь, и земля полнилась лихом и тьмою.
Теперь все сказано об устройстве Земли и ее правителях в Начале Дней, прежде чем мир стал таким, каким узнали его Дети Илуватара. Ибо Дети Илуватара — это эльфы и люди, и поскольку никто из айнуров не понял до конца той темы Илуватара, с которой Дети пришли в Музыку, — никто из духов не дерзнул добавить что-либо к их облику. Потому валары стали скорее старшими братьями и наставниками этим народам, чем их господами. И если когда-либо в отношениях с эльфами и людьми айнурам приходилось прибегать к принуждению — это редко оборачивалось добром, какими бы добрыми ни были цели. Больше всего айнуры общались с эльфами, ибо Илуватар создал их по нраву весьма близкими айнурам, хотя и не столь могучими и прекрасными; дары же его людям странны.
Произведения
Критика
