И. А. Бунин – переводчик Леконта де Лиля
О. С. Сапожникова
С именем Леконта де Лиля связано представление о поэзии холодной, рассудочной, лишенной страстных чувств, ярких переживаний. Однако при чтении четырех книг его «Стихотворений» за внешней бесстрастностью и строгостью формы постоянно ощущается глубокий душевный трагизм поэта, горечь и разочарование, которые были вызваны крушением идеалов утопического социализма после французской революции 1848 года. Такое воздействие стихов Леконта де Лиля при отсутствии в них субъективно-оценочных элементов следует искать в их конкретном образном строе и в более глубоком содержании, чем у других представителей «парнасской» школы.
Казалось бы, в силу своей безличности и строгого формального совершенства стихи Леконта де Лиля способны скорее найти художественно адекватный перевод, чем, например, ярко эмоциональная поэзия романтиков или иррациональная поэзия символистов и сюрреалистов, в которой изобилуют трудно переводимые ассоциации, субъективные переживания и оценки. Существующие переводы характеризуются, однако, различной степенью верности и в большей или меньшей степени несут на себе отпечаток индивидуальной творческой манеры поэта-переводчика.
Русские читатели знакомы с поэзией Леконта де Лиля по отдельным переводам, выполненным И. А. Буниным, В. Я. Брюсовым, М. Л. Лозинским, Б. К. Лившицем, Л. Успенским, Л. Пеньковским. Первое русское издание избранных стихотворений и поэм вышло в 1960 году в переводе И. Поступальского.
Определяя критерий верности при переводе как воспроизведение художественного целого, осуществленное при учете доминирующих стилистических характеристик (смыслового или эмоционального содержания, интонации, архитектоники и др.), обратимся к решению этой задачи в переводах И. А. Бунина.
Поэтическое мастерство Бунина проявилось не только в оригинальных произведениях, но и в его знаменитых переводах «Гайаваты» Лонгфелло, мистерий Байрона, лирики Мицкевича, Сенкевича, Шевченко и других поэтов. Бунин перевел несколько стихотворений Леконта де Лиля, в числе которых «Золотой диск» (1895), «Усопшему поэту» (1896), «Возмездие», «В темную ночь, в штиль, под экватором...» (1915). Выбор этих стихотворений не мог быть случайным. Каждое из них по теме и по настроению характерно для творчества французского поэта и в то же время созвучно основным мотивам поэзии Бунина. Рассматривая переводческую работу Бунина, H. М. Любимов пишет, что он принадлежал к мастерам, которые «выбирают для перевода близких себе и по духу, и по видению мира, и по обращению со словом поэтов» и для которых оригинальная поэзия и переводы — «две ипостаси единой сути». В переводах Бунина из Леконта де Лиля скрестились две оригинальные и цельные поэтические системы; точки их соприкосновения обусловили необычайную художественную верность бунинских переводов.
Как глава «парнасцев», излюбленной темой которых было изображение природы, Леконт де Лиль посвятил природе значительную часть своих стихотворений. Показ природы осуществляется в тесной связи с философскими и эстетическими концепциями, поэтому характер его меняется в связи с изменением взглядов и настроений поэта: в «Античных стихотворениях» (1852) больше светлых зарисовок утренней природы, в «Варварских стихотворениях» (1862), в «Трагических стихотворениях» (1884) и в «Последних стихотворениях» (1895) преобладают мрачные вечерние и ночные пейзажи. Однако природа остается всегда величественно спокойной, безучастно взирающей на страдания человека, ей свойственны необъятность, незыблемость, вечность.
С особой щедростью художника он изображает родные тропические пейзажи. Часто создание красочной картины заканчивается философским обобщением, проникнутым меланхоличной созерцательностью.
Такое восприятие природы в поэзии Леконта де Лиля имеет много общего с основным настроением лирики Бунина, для которой были характерны «элегичность, созерцательность, грусть как привычное душевное состояние, постоянное стремление найти в мире сочетание прекрасного и вечного, (...) вселенского и всевременного». Бунин был мастером точных и тонких зарисовок природы, показывал предметно-чувственный мир в его натуральных качествах и красках. Именно поэтому он высоко ценил совершенство в описаниях, которого достиг Леконт де Лиль и его собрат по «парнасской» школе Эредиа.
Созвучные своему творчеству мотивы Бунин находил и в произведениях Леконта де Лиля, посвященных историко-фольклорной тематике. В период, предшествовавший революции 1848 года, и, особенно, после нее Леконт де Лиль обращался в поисках прекрасных и высоких идеалов к прошлому человечества. Герои античных мифов, индийских сказаний, древнекельтского эпоса предстают в его стихотворениях и поэмах как носители мужества, стойкости, верности своим идеалам. В их страстных и гордых образах поэт выразил свои взгляды на ненавистную ему буржуазную цивилизацию. Особой силы богоборческие идеи достигают в поэме «Каин» и в «Возмездии».
Бунин также искал разгадку мучивших его вопросов о смысле существования в прошлом родины и всего человечества. «Неутомима и безмерна моя жажда жизни, и я живу не только своим настоящим, но и всем своим прошлым, не только своей собственной жизнью, но и тысячами чужих, всем, что современно мне, и тем, что там, в тумане самых долгих веков», — писал он. Идеи отрицания деспотизма и варварства, так же как утверждения разума и красоты, не могли не привлечь его в поэзии Леконта де Лиля. Он не перевел леконтовского «Каина», но показательно его тяготение к образу этого библейского героя — перевод мистерии Байрона «Каин» и собственное одноименное стихотворение. Переводя «Возмездие» («Le Talion») Бунин восклицает вслед за поэтом:
Но час настал, пора, пылай, о факел мой,
Зубами скрежещи, о ненависть и злоба,
Возмездие! скорей свой яркий флаг раскрой,
Замолкни, крик души, предсмертный и глухой,
Перед отверстой дверью гроба!
Эмоциональная атмосфера этого стихотворения опровергает характеристику Леконта де Лиля как поэта невозмутимого спокойствия, лишенного страстности и политического пафоса, перевод «Возмездия» позволяет понять и внутренний накал поэтического сознания Бунина.
Стремясь к классической отточенности своих оригинальных произведений, Бунин придавал важное значение достоинствам формы переводимых стихотворений. Его привлекали высокая поэтическая техника Леконта де Лиля, строго выдержанная форма стиха.
Какие же средства своей богатой художественной техники использовал И. А. Бунин для воссоздания на русском языке атмосферы поэзии мэтра «парнасцев»?
Стихотворение «Золотой диск» рисует картину южного заката, проникнутую меланхолией и навевающую мысль о «вечном покое»:
L’Orbe d’orr
L’orbe d’or du soleil tombé des cieux sans bornes
S’enfonce avec lenteur dans l’immobile mer,
Et pour suprême adieu baigne d’un rose éclair
1 Le givre qui pétille à la cime des mornes.
En un mélancolique et languissant soupir,
Le vent des hauts, le long des ravins emplis d’ombres,
Agite doucement les tamariniers sombres
Où les oiseaux siffleurs viennent de s’assoupir.
Parmis les caféiers et les cannes mûries,
Les effluves du sol, comme d’un encensoir,
S’exhalent en mêlant dans le souffle du soir
A l’arôme des bois l’odeur des sucreries.
Une étoile jaillit du bleu noir de la nuit,
Toute vive, et palpite en sa blancheur de perle;
Puis la mer des soleils et des mondes déferle
Et flambe sur les flots que sa gloire éblouit.
Et l’âme, qui contemple, et soi-même s’oublie
Dans la splendide paix du silence divin,
Sans regrets ni désir, sachant que tout est vain,
En un rêve éternel s’abîme ensevelie.
Золотой диск
Солнца диск золотой, уходя из лазурной пустыни,
Погружается медленно в тихое лоно зыбей
И, прощаясь с землей, сыплет розовым блеском лучей,
В гребнях гор золотит, зажигает сверкающий иней.
Грустно ветер вздыхает и веет с далеких высот,
Стелет длинные тени в оврагах и влажных долинах,
Тамаринды колышит, и в темных, угрюмых вершинах,
Где гнездилися птицы, и сон и покой настает.
И дыханье земли, как священных кадильниц дыханье,
Средь кофейных деревьев и в чаще густых тростников
Разливаясь, сливается с свежим дыханьем лесов,
С ароматом плантаций в глубоком вечернем молчанье.
Вот звезда задрожала жемчужной своей белизной,
В синем мраке ночном, как живая, горит величаво —
И пылают в волнах, ослепленных небесною славой,
Мириады светил, мириады огней над землей.
И душа, забываясь в молчании ночи всесильной,
Созерцая и мир, и величье ее красоты,
Познавая тщету и надежды, и пылкой мечты,
В вечный сон погружается, — в саван могильный.
В переводе различными средствами компенсируются почти все лексические элементы, служащие передаче отмеченных характерных черт образа природы в поэзии Леконта де Лиля. Бескрайность неба (les deux san bornes) подчеркнута метафорической перифразой «лазурная пустыня», величавая плавность, замедленность изображения природных явлений показана наречиями «погружается медленно» (avec lenteur), «грустно вздыхает» (un mélancolique et languissant soupir), «горит величаво» (flambe), эпитетом «тихое лоно зыбей» (immobile mer). Детали видимого мира конкретны и колоритны. Существительное диск (вместо возможного для orbe перевода шар) в словосочетании «солнца диск золотой» придает образу графическую четкость. Четки и зримы и другие словесные образы: «розовый блеск лучей, сверкающий иней, жемчужная белизна звезды, синий мрак ночной, мириады огней». Цветовые и другие качественные определения показывают, что И. А. Бунин видит мир в той же красочной гамме, что и Леконт де Лиль. Слова — реалии тропической природы заменены в переводе их русскими эквивалентами (tamariniers — «тамаринды», caféiers — «кофейные деревья», cannes — «тростники»). Пейзаж не лишен и мрачных штрихов: «темные, угрюмые вершины», «длинные тени в оврагах и влажных долинах», «мрак ночной». Тропы перевода в основном идентичны тропам оригинала; это — развернутое олицетворение природы: «солнце уходит с небес, прощается с землей», «грустно ветер вздыхает», дыханье земли — «как священных кадильниц дыханье», «звезда задрожала» и «горит, как живая». Перечисленные средства придают картине живописность и монументальную величественность.
Статичность изображения осуществляется и через грамматическую структуру стихотворения. Количество глаголов в оригинале и в переводе невелико и, особенно, глаголов движения (погружается, вздыхает, веет, колышит, задрожала); замена личной формы причастием уменьшает динамизм (уходя, разливаясь), passé immédiat французского текста (les oiseaux siffleurs viennent de s’assoupir) передается прошедшим временем («где гнездилися птицы»), которое, относя активное движение в прошлое, также подчеркивает контраст между недавним щебетом и шумом и наступившим в природе сном.
Существенное влияние на образное содержание оказывает ритмический строй перевода. Замена александрийского стиха пятистопным анапестом привела к удлинению каждой строки (на 12 французских слогов приходится 15 русских). Это позволило, с одной стороны, подчеркнуть поэтическое своеобразие оригинала, а с другой — несколько его модифицировало. Так, во французском тексте имеется характерная для Леконта де Лиля звукопись — удлинение ударных гласных, ассонанс на носовые гласные — передающая замедленность природных явлений и состояние меланхолии, что подчеркивается и плавной мелодикой александрийского стиха:
S’enfonce avec lenteur dans l’immobile mer...
En un mélancolique et languissant soupir...
В русском же варианте, где удлинение гласных исключено, тот же эффект достигается благодаря значительной длине строк, редкой в поэтической практике И. А. Бунина и русской поэзии вообще. Кроме того, многие строки пятистопного анапеста практически лишены паузы (так как деление на слова не соответствует делению по стопам) и обладают исключительно плавной интонацией. Аллитерация на в усиливает ощущение тихого вечернего дыханья:
Грустно ветер вздыхает и веет с далеких высот,
Стелет длинные тени в оврагах и влажных долинах.
С удлинением строки связано ее усложнение, придающее стихотворению И. А. Бунина большую элегичность. В нем увеличивается количество образных перифраз (deux — «лазурная пустыня», mer — «лоно зыбей», éclar — «блеск лучей»), эпитетов (далекие высоты, длинные тени, влажные долины, священные кадильницы), имеются перечисления однородных членов (золотит, зажигает; в темных, угрюмых вершинах; и сон и покой), тавтологические словоупотребления (разливаясь, сливается; в чаще густых тростников; мириады светил, мириады, огней). Элегическому мотиву стихотворения Бунина соответствует и заключительное четверостишие, творчески переработанное поэтом, но содержащее все основные мысли и образы оригинала: «величье и красоту ночи», «молчание ночи всесильной», «тщету и надежды, и пылкой мечты».
Система рифмовки перевода — охватная — имитирует оригинал; рифмы — менее точные и богатые, чем у Леконта де Лиля — способствуют, однако, восприятию строгости поэтической формы стихов.
Таким образом, в переводе И. А. Бунина, как и во французском тексте, основную стилистическую роль играют лексические элементы. Конструктивный фактор имеет подчиненное значение, акцентируя смысловое и образное содержание лексики.
Несколько иное решение задачи поэтической верности находим в переводе Буниным стихотворения «Villaneîle» — «В темную ночь, в штиль, под экватором...». Это известное стихотворение, небольшое по объему, является проблемным в творчестве Леконта де Лиля. Оно проникнуто философской мыслью о всесилии вечных, вневременных законов бытия — мыслью, столь близкой бунинским поискам «вечных» истин.
Villaneîle
Une nuit noire, par un calme, sous l’équateur
Le Temps, l’Etendue et le
Nombre Sont tombés du noir firmament
Dans la mer immobile et sombre.
Suaire de silence et d’ombre,
La nuit efface absolument
Le Temps, l’Etendue et le Nombre.
Tel qu’un lourd et muet décombre,
L’Esprit plonge au vide dormant,
Dans la mer immobile et sombre.
En lui-même, avec lui, tout sombre,
Souvenir, rêve, sentiment,
Le Temps, l’Etendue et le Nombre,
Dans la mer immobile et sombre.
В темную ночь, в штиль, под экватором
Время, Пространство, Число
С черных упали небес
В море, где мрак и покой.
Саван молчанья и тьмы
Их поглотил без следа —
Время, Пространство, Число
Тяжким обломком, немым,
Падает Дух в пустоту,
В море, где мрак и покой.
С ним, погруженным во тьму,
Тонут, рожденные им,
Время, Пространство, Число
В море, где мрак и покой.
Сохранив композицию виланеллы — лирической народной песни с припевом — Бунин в своем переводе опускает ее название, оставив лишь подзаголовок. Очевидно, это можно объяснить несоответствием жанровой формы стихотворения глубокой обобщенной мысли. Стремясь к наиболее точной передаче идеи, Бунин изменяет и его плавную песенную мелодию: он отказывается от воспроизведения благозвучных рифм оригинала на певуче удлиненные носовые гласные. Белый стих, мастерское владение которым Бунин обнаружил при переводе «Гайаваты», обладает здесь размеренной интонацией, подчеркивающей значение каждого слова.
В отношении лексических средств стихотворение Бунина кажется на первый взгляд почти буквальным переводом, выполненным просто и без усилий. Однако даже поверхностный анализ обнаруживает художественное своеобразие бунинской классической простоты.
В оригинале четкость, почти материальная весомость образов, соответствующих абстрактным понятиям — время, пространство, число — достигается стройной системой тропов, построенной, в основном, на метафорическом употреблении глаголов tomber, effacer, plonger, dormir (то есть всех четырех глаголов, употребленных в стихотворении). Бунин употребляет близкие по значению глагольные формы (упали, поглотил, падает, тонут). Он старается сохранить структуру образных конструкций: suaire de silence et d’ombre — «саван молчанья и тьмы», du noir firmament — «с черных небес», tel qu’un lourd et muet décombre — «тяжким обломком, немым». В ряде случаев переводчик прибегает к субстантивным словосочетаниям вместо адъективных: la mer immobile et sombre — «море, где мрак и покой», avec lui, tout sombre — «с ним, погруженным во тьму». Смысловая насыщенность стихотворения связана с употреблением значительного числа отвлеченных имен существительных: le Temps, l’Etendue, le Nombre (троекратный повтор), silence, esprit, ombre, souvenir, rêve, sentiment. Бунин опускает некоторые из них (souvenir, rêve, sentiment), что, на наш взгляд, не искажает основную идею стихотворения.
Стилистическая и семантическая весомость каждого слова достигнута ритмической организацией стиха. Поэт использует дактиль — один из трехсложных размеров, которые, по мнению Б. В. Томашевского, соответствуя средней естественной длине слова в русском языке (три слога), позволяют сохранить все ударения на своих местах и обеспечивают ценность слова6. В переводе трехстопный дактиль с однодольной эпикрузой позволяет акцентировать каждое значимое слово.
Таким образом, при переводе этого стихотворения Бунин изменяет соотношение художественных элементов оригинала. Сохраняя свойственную Леконту де Лилю точность словоупотребления, он пользуется иными конструктивными средствами (отказ от рифмы, видоизмененный ритм, менее плавное звучание), что позволяет со всей полнотой передать глубину мысли поэта.
Воплотив содержание стихотворений Леконта де Лиля и построив свои переводы с учетом их важнейших стилистических особенностей, Бунин дал правдивое представление о творчестве главного теоретика французской поэзии в период, последовавший за романтизмом и предшествовавший символизму. Но тот факт, что поэт нашел в стихах Леконта де Лиля мысли и настроения, соответствующие его собственным, позволил ему выйти за рамки формалистических канонов «парнасцев». Величие и красота природы, философские обобщения, обличительный пафос монологов глубоко им прочувствованы и переданы с большой искренностью. Интонация стихотворений поэтому нередко меняется, проникаясь большей элегичностью и лиризмом, чем у автора. Мастерство, с которым Бунин использовал выразительные средства и стилистические ресурсы родного русского языка, превратило выполненные им переводы в образцы лирической поэзии, сочетающие своеобразие поэтического оригинала с проникновенным выражением мироощущения и строя мыслей поэта-переводчика.
Л-ра: Тетради переводчика. – Москва, 1981. – Вып. 18. – С. 16-24.
Произведения
Критика
