«Незаметно поя и тая…». О поэтическом голосе Анри Волохонского

«НЛО» 2018, №2

Илья Кукуй

Анри Волохонский стал легендой еще при жизни. При этом он не принадлежал ни к одной литературной группе и отрицал даже свое участие в деятельности круга поэтов «Верпы», сформировавшегося в 1960-е годы в Ленинграде вокруг друга и соавтора Волохонского, поэта Алексея Хвостенко. Образ его жизни — ученого-биохимика, в Советском Союзе аспиранта Института озерного и речного рыбного хозяйства, в Израиле сотрудника лимнологической лаборатории на озере Кинерет, в Германии редактора на радиостанции «Свобода в Мюнхене» — можно было бы назвать респектабельным, если бы не аура абсолютной свободы, безупречного вкуса и исключительной индивидуальности, которая не покидала Волохонского в любой ситуации и любом окружении. Те же черты были свойственны его литературному творчеству. Волохонский спокойно, вдумчиво и с достоинством взращивал свой поэтический сад, не идя на компромиссы и в то же время не становясь в позу обиженного эпохой гения. В сам- и тамиздате его публиковали печатные органы и издатели самого разного направления и разных поколений — «Континент» и «Солнечное сплетение», «Гнозис» и «Мулета», Владимир Марамзин и Андрей Синявский, Борис И. Иванов и Дмитрий Волчек… Волохонский оставил заметный след не только в поэзии; его переводы Катулла и Джойса столь же самобытны, сколь и толкования библейских и мистических текстов, а песни, написанные в соавторстве с А. Хвостенко под общим псевдонимом А.Х.В. и исполнявшиеся рок-группой «Аукцыон» и Леонидом Федоровым, привлекли к его творчеству внимание аудитории, обычно далекой от «метафизической» литературы. Именно Волохонскому принадлежит текст одной из самых «народных» песен нескольких поколений — знаменитый «Рай» («Над небом голубым…»).

Человек исключительной образованности и разносторонних интересов, Волохонский при этом сохранял известный скепсис по поводу академической науки, бывшей для него часто чересчур серьезной, слишком робкой и консервативной для полета творческой мысли и лишь в редких случаях конгениальной объекту своего внимания. Поэтому задача предлагаемых ниже материалов не аналитическая, а документальная: закрепить в свидетельствах современников ту роль, которую Волохонский сыграл в русской литературе — и, как представляется, еще далеко не до конца. После заметок переводчиков, Павла Рыжакова и Ричарда Певеара, следует опрос нескольких современных литераторов, согласившихся написать в свободной форме о том, какое место на их горизонте занимает Анри Волохонский. В качестве наводящих были заданы три вопроса — с правом игнорировать их:

1) В чем значение Волохонского для современной литературы и для русской литературы в целом?

2) Разделяете ли вы расхожее мнение о Волохонском как о герметичном поэте или как человек пишущий смотрите на это иначе?

3) Есть ли у вас как у читателя Анри что-то личное, что кажется вам важным и чем вы могли бы поделиться?

Почти каждый отметил какое-то особенно дорогое его уму и сердцу произведение Волохонского. Эти стихотворения прилагаются к текстам. Дат — как это предпочитал поэт — мы не упоминаем и отсылаем читателя к трехтомному собранию произведений Волохонского, вышедшему в 2012 году в издательстве «Новое литературное обозрение».

Закрывает подборку заметка близкого знакомого Анри Волохонского еще с советских времен, скульптора Вадима Космачева, лишний раз ставящая нас лицом к лицу перед невероятными изгибами судьбы, а также несколько сочинений Волохонского разных лет, не вошедших в трехтомное Собрание произведений и представляющих разные стороны дарования поэта — переводы, стихотворения и прозу.