Мотив греха и покаяния в поэме А.Н. Майкова «Странник»
УДК 821.161.1.09
Е.Ю. Косякова
Мотив греха и покаяния – один из центральных мотивов поэмы А.Н. Майкова «Странник». По мнению поэта, наказание – это освобождение от греха (преступления), а страдание – искупление греховной жизни.
Ключевые слова: А.Н. Майков, «Странник», поэма, мотив.
H.Yu. KOSYAKOVA
MOTIF OF SIN AND REPENTANCE IN A.N. MAYKOV’S POEM ‹‹WANDERER››
Motif of sin and repentance is one of the central motif of A.N. Maykov’s poem «Wanderer». According to Maykov, punishment is deliverance from sin (crime) and suffering is expiation of sinful life.
Key words: A.N. Maykov, «Wanderer», poem, motif.
Мотив греха и покаяния – универсальный мотив мировой литературы. Он находит отражение в творчестве многих великих писателей, поэтов, драматургов разных веков. В русской литературе второй половины ХIХ в. его звучание усиливается, что в первую очередь было связано с политической, экономической, социальной обстановкой в стране. Падение нравственности, столкновение традиционной системы ценностей с новыми теориями крайнего индивидуализма становятся основными темами произведений литературы этого периода: «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского, «Крейцерова соната» Л.Н. Толстого, «Леди Макбет Мценского уезда» Н.С. Лескова и др. Этот ряд может продолжить поэма А.Н. Майкова «Странник».
Русские писатели в своем творчестве неоднократно рассматривали соотношение понятия «грех» с понятием «преступление», пытались выявить наказание не столько с юридической точки зрения, сколько с христианской, как справедливое возмездие за проступок, как суд Божий. Ведь слово «преступление» происходит, по В.И. Далю, от глаголов «преступать» и «переступать» (т.е. «нарушать, выходить из пределов законов, прав своих, власти»), а толкуется «преступление» («преступание») как «самое дело, проступок во грехе, беззаконие, поступок, противный закону» [2, с. 396]. Государственные наказания, по мнению художников, не заключали в себе всей полноты ответственности человека за совершенный проступок, не затрагивали психологических глубин его души, а следовательно, не давали подлинного осознания греха, не влекли за собой раскаяния. Это было очень хорошо подмечено В.С. Соловьевым: «Нарушение внешнего закона получает законное возмездие в ссылке и каторге, но внутренний грех гордости, отделивший сильного человека от человечества и приведший его к человекоубийству, – этот внутренний грех самообоготворения может быть искуплен только внутренним нравственным подвигом самоотречения» [9, с. 237]. Этот «внутренний нравственный подвиг» и интересует в первую очередь русских писателей этой поры, в том числе А.Н. Майкова. Его поэма «Странник» (1867) задумывалась как повествование о пути человека, преступившего природный закон Божьей правды, но в то же время готового понести наказание.
В 60-е годы ХIХ в. А.Н. Майков работал над произведением из быта раскольников, с которыми он впервые познакомился во время одного из своих приездов в Москву. В письме, датированном 1853-м годом, поэт признавался своей жене: «Кроме того, познакомился с бывшими раскольниками – русские души! Обласкали меня – и – Боже ты мой, как сильна в них Россия! Как эти громадные по сложению люди трепещут и потрясаются при хорошем разговоре о России…» [7, с. 1]. Восхищение писателя раскольниками было неотделимо от его славянофильских взглядов. В приверженцах старой веры художник увидел людей, сохранивших в себе начала «коренного» народного духа.
После возвращения из морского путешествия в 1859 г. поэт возобновил свои прежние занятия русской историей и близко сошелся с Н.И. Костомаровым, К.Н. Бестужевым-Рюминым, П.И. Мельниковым. Именно последний не только расширил круг знакомств писателя с бывшими раскольниками, но и ввел его в мир раскольничьих преданий, поэзия которых поразила и увлекла А.Н. Майкова. Из замысла поэта отобразить важнейшие черты «коренного типа», дать слепок его духовного облика и возникла поэма «Странник».
На творческие искания А.Н. Майкова повлияла повесть Андрея Печерского «Гриша» (1861), взволновавшая поэта изображением внутренней борьбы человека с самим собой. Поэтому не удивительно, что героями «Странника», как и повести Мельникова-Печерского, стали люди, стремящиеся к очищению души, праведной жизни. Но житейская обстановка несет для них много искушений. Борьба с искушениями становится идейным центром обоих произведений.
Сюжетно поэма «Странник» почти аналогична последней части повести А. Печерского, но А.Н. Майков опускает долгую историю жизни мельниковского героя. Все внимание поэта сосредоточено на изображении духовного томления Гриши, его встречи со Странником. Автор поэмы в большей степени вплетает в ткань повествования сказания и легенды старообрядчества. Поэт использует раскольничьи рассказы «О Никоне-волхве, бывшем патриархе московском», где Никон превращается в «пестрого и страшного змия» – отсюда «пестряки», «Житие инока Корнилия», «Пятую челобитную» и «Письмо к Симеону» протопопа Аввакума, другие источники, указанные самим автором в примечании [5, с. 50]. В сохранившейся рукописи произведения автор оговорил и характер использования этих источников: «Предупреждаю еще, что все приводимые мною места из Аввакума и др. здесь почти только парафраз подлинника с сохранением в стихах его языка и колорита» [6, с. 1].
Исследователи не раз обращались к «Страннику», по-разному трактуя особенности поведения героев, но психологическая, глубинная основа произведения не привлекала внимания литературоведов. Так, по утверждению Е.И. Прохорова, в поэме А.Н. Майков раскрыл «ханжеское и лицемерное поведение участников раскола, у многих из которых к тому времени религиозные разногласия с официальной церковью отходили далеко на задний план, а на первый выступили планы личного обогащения» [8, с. 358]. Однако такая трактовка скорее присуща повести Мельникова-Печерского, где он в образе Ардалиона, сопелковского бегуна, показал людей, не обремененных никакими нравственными законами и прикрывающихся именем Божием для совершения своих преступлений. Что же касается Странника А.Н. Майкова, то в первоначальном варианте поэмы [6, с. 4] он действительно почти явная копия мельниковского Ардалиона, но в процессе работы над произведением представления поэта о своем герое претерпели эволюцию, в связи с этим он включил в текст поэмы очень важные для смысловой интерпретации образа монологи «Все замолю! все замолю!..» [4, с. 186] и «Я зарычу?.. Как я-то зарычу…» [4, с. 175], в которых религиозность Странника не может быть истолкована как сомнительная. В то же время автор переосмысливает те монологи старца, где тот предстает однозначно как преступник, без внутренних терзаний и мысли о грехе, уверенно идущий к своей цели. Авторской редакции подверглись и обвинения Странника в адрес «антихристова семени»: из них были удалены бытовые подробности, имеющие частное значение. Речь старца приобрела высокий стиль и более обобщающий характер. Так, Странник из повести П.И. Мельникова преображается в героя другого жанра – поэмы.
А.Н. Майков творчески перерабатывает повесть Мельникова–Печерского «Гриша» и исключает то, что может разрушить духовную напряженность изображаемого. Для этого поэт ограничивает собственно событийное пространство произведения стенами странноприимной кельи, время – пределами одного дня, а языковую атмосфера произведения – речевыми стихиями персонажей, языку которых присуще характерное для раскольнической беллетристики соединение двух словесных рядов: разговорно-бытового и церковно-книжного (например, треклятый, пыхтят, загоняют и вервия, сыне, бремя). Это дало автору возможность показать сущность раскола «с его мнением о превосходстве «старых форм жизни духовной» над новыми, с утверждением о пришествии антихриста на землю, с мыслью о неизбывности греха в каждом человеке; с неистребимой, доходящей до самоотречения, приверженностью раскола к идеалу, с его убеждением, что вера выше дел, что страх Господень – основа внутренней мудрости» [1, с. 112].
Центральный образ поэмы «Странник» – раскольник из секты бегунов, иначе странников. В начале произведения мы видим его глазами Гриши. Юноша поражен неистовостью веры Странника:
Вот с лишком две недели: всю-то ночь
На правиле стоит, а днем читает…
И как себя-то соблюдает строго! [4, с. 163]
и хочет стать его учеником, дабы обрести такую же твердость убеждений. Однако первые же слова Странника раскрывают нам натуру противоречивую, «раздвоенную»:
Из глубины паденья моего,
О, Господи, к Тебе взываю, грешный!
Вонми моим рыданиям и призри
С высот Твоих, есмь немощен и шаток,
И дух мой, аки вал морской, всечасно
То в небеса пред светлый лик Твой рвется,
То падает во ад кромешный паки!.. [4, с. 165].
Смятение, раздор души, бушующая в ней борьба духа и плоти характерны для героев поэмы. Странник и Гриша мечутся между грехом и святостью, темные страсти одолевают их, но вместе с тем возникает и жажда преодолеть падение, искупить преступления «подвигом пустынножительства»:
Все замолю! все замолю! Зарок
Даю! Ты благ, Господь! Ты милосерд!
Разбойнику, блуднице Ты простил…
Изыдут у меня слезами очи!
К ногам твоим паду и уж не встану,
Доколе не простишь! Спасу и мальца…
Надену власяницу. Плоть растлил –
Ожесточу!.. [4, с. 186]
Способность героев и на преступление, и на подвиг, неистовая тоска Гриши по идеалу, вера в возможность обновления – эти черты майковских героев покорили Ф.М. Достоевского: «А.Н. Майков, – сообщал он Н.А. Любимову, – написал драматическую сцену, в стихах <…>. Это произведение можно назвать, безо всякого колебания, chef d’oeuvre’ ом из всего того, что он написал. <…> Еще в первый раз в нашей поэзии берется тема из раскольничьего быта. Как это ново и как это эффектно! И какая сила поэзии. Я слышал ее на разных чтениях (в домах) и не устаю слушать, но каждый раз открываю новое и новое. Все в восторге. <…> Изучение быта и сущности его и учений – глубокое и богатое. Много нового. <…> Во всяком случае – это богатое приобретение нашей поэзии» [3, с. 389-390].
Такая высокая оценка Ф.М. Достоевского нам кажется справедливой. А.Н. Майков создает исторически-объективные образы. Религиозные страсти, которыми охвачены герои поэмы, показывают общечеловеческие терзания, свойственные преступившему нравственные законы жизни («не убивай», «не кради», «не прелюбодействуй» и др.) человеку. Наказание же в таком случае воспринимается и героем, и самим поэтом как освобождение от греха – преступления, а само страдание предстает как искупление греховной жизни.
Литература
- Асоян А.А. Поэмы 1840-1860-х годов А.Н. Майкова: дис. … канд. филол. наук / А.А. Асоян. Л., 1977. 192 с.
- Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. / В. Даль. М.: Русский язык, 1990. Т. 3. 555 с.
- Достоевский Ф.М. Статьи и материалы: в 2 т. / Ф.М. Достоевский; под ред. А.С. Долинина. Пб.: Мысль, 1922. Т. 1. 516 с.
- Майков А.Н. Полное собрание сочинений: в 4 т. / А.Н. Майков; под ред. П.В. Быкова. СПб.: Издание Товарищества А.Ф. Маркса, 1914. Т. 3. 275 с.
- Майков А.Н. Странник / А.Н. Майков // Русский вестник. 1867. Т. 67. № 1. С. 1–51.
- Майков А.Н. Странник. ИРЛИ. Архив Майкова А.Н. 16.513/сVIб.4.
- Майков А.Н. Письмо Майковой А.И. ИРЛИ. Архив Майкова А.Н. 17.017/сIХб.I.
- Прохоров Е.И. Драматические поэмы А.Н. Майкова / Е.И. Прохоров // Л.А. Мей. Драмы. А.Н. Майков. Драматические поэмы; вступ. ст. и примеч. Е.И. Прохорова. М.: Искусство, 1961. 535 с.
- Соловьев В.С. Философия искусства и литературная критика / В.С. Соловьев. М.: Искусство, 1991. 700 с.
КОСЯКОВА ЕЛЕНА ЮРЬЕВНА – аспирантка кафедры литературы, Чувашский государственный педагогический университет, Россия, Чебоксары (kaf_literat@mail.ru).
KOSYAKOVA HELENA YURYEVNA – post-graduate student, Chuvash State Pedagogical University, Russia, Cheboksary.
