Харуки Мураками как мастер межкультурной коммуникации

Боева С.А.
Дальневосточный государственный технический университет, г. Владивосток

Настоящая статья посвящена рассмотрению творчества современного японского писателя Харуки Мураками с точки зрения межкультурной коммуникации. В статье дан анализ интертексту­альности, выявленной в его произведениях конца XX века. Прослеживается ведущая стилевая парадигма писателя, способствующая вхождению современной японской литературы в мировой культурный контекст.

Переводить Мураками - удовольствие особое:
переводя с японского, словно общаешься
со всем белым светом одновременно.
О Японии, но и не замыкаясь в ней...
Д. Коваленин [7]

Межкультурная коммуникация является одной из актуальных тем современной куль­турологии. Изначально интерес к этой теме возник в США в середине XX века. Он был вызван межэтническими конфликтами и про­блемами, возникающими при взаимодействии с представителями разных культур. Впервые понятие «межкультурная коммуникация» было сформулировано американскими иссле­дователями Г. Трейгером и Э. Холлом [14]. В Европе интерес к вопросам межкультурной коммуникации возник позже - в конце 70-х годов XX в. в связи с формированием Евро­пейского сообщества, которое открыло гра­ницы многих государств для перемещения людей, капиталов и товаров. На западе на­правления развития межкультурной коммуни­кации изучали К. Гирц [5], Д. Мартин [18], Л. Самовар, Р. Портер [19] и другие. Сегодня в России проблемам взаимодействия и взаимо­отношения культур уделяется большое вни­мание, они стали предметом исследования таких специалистов, как С.А. Арутюнов [2], С.Г. Тер-Минасова [15], А.П. Садохин [14], И.Э. Клюканов [6] и другие. В настоящее вре­мя тема «межкультурная коммуникация» на­чинает утверждаться в отечественной науке как самостоятельная дисциплина [14].

В установлении межкультурных контак­тов важная роль отводится художественной литературе. С точки зрения культурологичес­кого знания художественные произведения могут быть рассмотрены как посредники межкультурного диалога, тексты культуры, источники культурной информации. Одним из способов выражения межкультурной коммуникации в литературном произведении является интертекстуальность. Термин ин­тертекстуальность был введен французским теоретиком постструктурализма Юлией Кристевой в 1967 г. Термин подразумевает, что «любой текст строится как мозаика ци­тации, любой текст есть продукт впитывания и трансформации какого-нибудь другого текста» [9, с. 428-429]. В развитие своей тео­рии Ю. Кристева ссылалась на концепции «чужого слова» и «диалогичности» М.М. Бахтина, согласно которым вся мировая культура представляется как непрерывный диалог, в который включаются новые голо­са. Диалог - это основа преемственности культуры, взаимопонимания и духовного единения людей. М.М. Бахтин вводит поня­тие «полифонизм текста», обозначающее со­присутствие в тексте нескольких голосов [4]. Тексты обладают свойством межтекстовых связей, с помощью которых разные тексты ссылаются друг на друга. По мысли француз­ского семиотика Р. Барта, интертекстуаль­ность (межтекстовые отношения) является единственным и необходимым условием для существования любого текста. Каждый текст представляет собой интертекст, где тексты прошлой и настоящей культур присутству­ют с различной степенью узнаваемости [3].

По определению российского исследова­теля И.В. Арнольд, интертекстуальность «от­ражает непрерывный процесс взаимодействия текстов и мировоззрений в общей цепи миро­вой культуры. Она реализуется как включе­ние в текст либо целых других текстов дру­гим субъектом речи, либо их фрагментов в виде цитат, аллюзий, реминисценций, либо даже лексических или других языковых вкрап­лений, контрастирующих по стилю с прини­мающим текстом» [1, с. 392-393]. Авторский текст, содержащий включения из других тек­стов, - это текст-реципиент (принимающий текст). Другие тексты, на которые ссылается текст-реципиент, являются по отношению к нему претекстами (текстами-донорами) [1].

Творчество современного японского пи­сателя Харуки Мураками является показа­тельным для исследования проблемы меж­культурной коммуникации Японии. Этому способствуют: мировая популярность писате­ля, его биография и творческий путь, личная установка писателя на необходимость модер­низации японской литературы, стремление сделать японскую литературу мировой. По признанию самого Х. Мураками, на его твор­чество оказали влияние как японские, так и западные писатели (Кобо Абэ, Ф.С. Фицдже­ральд, Р.Т. Чандлер) [8]. Открытость Х. Му­раками другим культурам делает его предста­вителем и посредником межкультурного диа­лога «Восток - Запад». Тексты писателя яв­ляются ярким выражением этого диалога. Актуальность исследования творчества Х. Мураками обусловлена и географическим положением Японии: Япония - страна АТР, соседняя с Приморским краем Дальнего Вос­тока России. Таким образом, изучение худо­жественных произведений этого писателя бу­дет способствовать сближению и взаимопо­ниманию культур Востока и Запада.

Цель данной статьи - рассмотреть твор­чество Х. Мураками с точки зрения межкуль­турной коммуникации посредством анализа интертекстуальности его текстов. Предметом статьи являются направления диалога меж­ду претекстами неяпонского происхождения и текстами Х. Мураками. Цель определила следующие задачи: выявить претексты не­японского происхождения в тексте-реципи­енте Х. Мураками; дать тематическую сис­тематизацию данным претекстам; опреде­лить преобладающие направления межкуль­турной коммуникации в различных областях культуры. Материалом для исследования послужили следующие повести и романы Х. Мураками: «Слушай песню ветра» (1979) [13], «Пинбол 1973» (1980) [13], «Охота на овец» (1982) [12], «Дэне, дэнс, дэнс...» (1988) [10], [11]. Первые три произведения являют­ся ранними трудами писателя, они составля­ют «Трилогию Крысы», продолжением ко­торой стал роман «Дэнс, дэнс, дэнс.».

Выявленные в тексте-реципиенте X. Му­раками претексты были распределены по сле­дующим тематическим группам, которые приводятся в порядке частотности употреб­ления ссылок: 1) музыка, 2) литература и философия, 3) драматургия, кино и мульти­пликация, 4) бытовая культура, 5) история, политика и наука, 6) изобразительное искус­ство и архитектура. Далее приведем анализ некоторых примеров.

Претексты музыкального характера. Пе­реводчик произведений X. Мураками Д. Ко- валенин отмечает, что одним из приемов пи­сателя является «музыкализация текстового потока». Этот прием роднит тексты X. Му­раками с испаноязычной литературой (Х.Л. Борхес, X. Кортасар) [8]. Прием подразуме­вает частые ссылки писателя на музыкальные группы, певцов, композиторов, музыкальные произведения и песни. Например, в повести «Пинбол 1973» главный герой ссылается на Рики Нельсона и его песню «Хеллоу, Мэри Лу» для более образного обозначения того времени, когда его университетская подруга Наоко приехала жить в «мирную зеленую до­лину»: «Наоко приехала в это место, когда ей было двенадцать. В 1961 году, если по запад­ному календарю. В год, когда Рики Нельсон спел «Хеллоу, Мэри Лу» [13, с. 138]. Ссылка на Бобби Ви и его песню «Резиновый мячик» использована, чтобы ярче обозначить год смерти архитектора дома, в котором жила семья Наоко: «Архитектором дома и первым его жильцом был пожилой художник, рабо­тавший в западной манере. Зимой перед при­ездом Наоко он умер от легочного осложне­ния. Значит, дело быгло в 1960 году - когда Бобби Ви спел Резиновый мячик» [13, с. 139].

Действительно, в проанализированных работах X. Мураками претексты музыкаль­ного характера составляют самую многочис­ленную группу. Часто встречаются отсылки на такие музыкальные стили Америки и Ан­глии XX в., как поп («Бич Бойз», «Дюран Дюран», Майкл Джексон, Элвис Пресли), рок («Роллинг Стоунз», «Битлз»). Следует отметить также многократные ссылки на классических композиторов Германии, Ита­лии, Австрии, России, Польши, Франции XVШ-XIX веков: венская классическая шко­ла (И. Гайдн, Л. Бетховен, В.А. Моцарт), барокко-классицизм (И.С. Бах), романтизм (Ф. Шуберт, Ф. Шопен), жанр сольного ин­струментального концерта и кончерто грос­со (А. Вивальди), музыкальный импрессио­низм и экспрессионизм (А.Н. Скрябин). Оче­видно, X. Мураками хорошо чувствует ин­струментальную и вокальную мировую клас­сику и современные эстрадные жанры, не обращаясь к оперной или балетной музыке. Его тексты вращаются в русле развития мас­совых вокально-инструментальных жанров и их истоков. Это выдает в писателе хороше­го музыканта. Музыкальность X. Мураками во многом обеспечивает гибкость диалога в его текстах. Не случайно Д. Коваленин на­зывает жанр, в котором пишет X. Мурака­ми, эпитетом «джазовый дзен» [8]. Это назва­ние справедливо также потому, что говорит о присутствии в произведениях писателя син­теза и коммуникации двух разных культур и двух культурных сфер: западной музыки (джаз) и восточной религии (дзен-буддизм).

Претексты литературы и философии. В сво­их произведениях X. Мураками упоминает выдающихся писателей, философов и их рабо­ты, проявляя недюжинный кругозор. Писатель ссылается на следующие литературные жанры и направления: детектив (М. Спиллейн, А. Кристи, А. К. Дойл, Э. Макбейн), фантастика (Р. Д. Брэдбери, Ф. Дик, Г. Д. Уэллс); литера­турное движение «битников» в США сер. 1950-х - нач. 60-х гг. (А. Гинзберг, Дж. Керу­ак); «потерянное поколение» (Э.М. Хемингу­эй, Ф.С. Фицджеральд, У. Фолкнер); реализм (Дж. Лондон, Д. Дефо, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой, О. Бальзак, Г. Флобер); романтизм (Г. Мелвилл, Ж. Мишле); модернизм (Ф. Каф­ка). Следует также выделить часто упоминае­мые писателем немецкие философские течения и учения: критицизм и немецкая классическая философия (И. Кант), марксизм (К. Маркс), фи­лософия жизни (Ф. Ницше). Частое обраще­ние главного героя к книге Иммануила Канта «Критика чистого разума» в повести «Пинбол 1973», положительная оценка, которую дает герой этому произведению, цитирование слов философа говорят о том, что главный герой (как, возможно, и сам автор) испытывает ува­жение к личности философа, разделяет его фи­лософские взгляды: «Яразделся, взял «Крити­ку чистого разума», пачку сигарет - и нырнул с ними в постель. От одеяла исходил слабый за­пах солнца, Кант был прекрасен, как и всегда - но сигарета имела такой вкус, будто отсырев­шую газету свернули в трубочку и жгут на га­зовой горелке» [13, с. 192].

Претексты драматургии, кино и мульти­пликации представлены в произведениях X. Мураками посредством ссылок на личности режиссеров (У. Дисней, А.А. Тарковский, Ф. Феллини, А. Xичкок), актеров (К. Иствуд, Д. Фостер, Л. Оливье), кинофильмы («Утиный суп», «Касабланка»), персонажей фильмов и мультфильмов (Снупи, Микки-Маус, Багс- Банни, Лэсси) XX века.

В следующих отрывках из романа «Дэнс, дэнс, дэнс...» видно, как при помощи интер­текста X. Мураками дает описание отелю «Дельфин» и раскрывает ощущения главно­го героя. Вместо старого отеля герой видит новое здание в двадцать шесть этажей, выст­роенное в соответствии с требованиями со­временной архитектуры и техники. Образ настоящего отеля «Дельфин» вызывает в его памяти сцены и образы из кинофильма «Звез­дные войны»: «Отеля «Дельфин» больше нет. Чего бы я ни ожидал от него - все впустую: отель «Дельфин» сгинул с лица земли. Его про­сто не существует. Взамен осталась только эта технократическая уродина, напоминаю­щая сверхсекретную космическую базу из «Звездных войн»... [11, с. 66]. Сидя в баре оте­ля, расположенного на двадцать шестом эта­же, герой опять мысленно ссылается на дан­ный кинофильм: «Одна стена в баре была полностью стеклянной - окно от пола до по­толка. Я потягивал водку с содовой и озирал распростертый внизу ночной Саппоро. Обста­новка вокруг напоминала космический мегапо­лис из «Звездных войн» [11, с. 66]. Разгляды­вая посетителей бара, герой замечает двух мужчин, поведение которых заставляет его снова вспомнить о кинофильме «Звездные войны» и об одном из его персонажей: «Двое мужчин средних лет в самом укромном углу пили виски и бубнили о чем-то заговорщичес­кими голосами. Уж не знаю, что именно они так таинственно обсуждали - но, похоже, нечто судьбоносное для всего человечества. Скажем, разрабатывали секретный план по­кушения на Дарта Бэйдера. Кто их знает» [11, с. 68]. Данные отрывки содержат интер­текст, реализованный отсылкой на американ­ский кинофильм «Звездные войны» и на от­рицательного героя Дарта Вэйдера - пред­водителя темных сил и воплощение Зла. Та­ким образом, кинофильм «Звездные войны» является текстом-источником (претекстом), введенным автором в текст произведения «Дэнс, дэнс, дэнс...» (текст-реципиент) по­средством троекратной ссылки на кино­фильм. Благодаря диалогическим отношени­ям между японским текстом и текстом аме­риканского кинофильма описание отеля при­обретает дополнительную образность.

Следующий отрывок - это пример интер­текстуальности, реализованной отсылкой на кинофильм «Моби Дик» и на американско­го писателя-романтика Германа Мелвилла (1819-1891). В беседе с постояльцами (глав­ный герой и его подруга по имени Кики) кон­сьерж (он же владелец отеля) сравнивает ра­боту главного героя с охотой на Белого Кита:

«- Ищу одного... наследника.

- Наследника?

- У земельного участка был хозяин, да по­мер. Остался наследник, а координаты неиз­вестны.

- Понятно! - с уважением протянул кон­сьерж. - Интересная, должно быть, у вас работа.

- Да нет! ничего особенного, - сказал я.

- Ну, все равно. Прямо как охота на Бе­лого Кита» [12, с. 209].

Сначала такое сравнение приводит главного героя и Кики в недоумение. Позже выясняется, что оно было не случайным: кинофильм «Моби Дик» произвел впечатление на консьержа и подсказал ему название отеля - «Дельфин»:

- Ну да. Всегда интересно куда-то ехать, на что-то охотиться.

- На мамонта, например?- вставила под­руга.

- Можно и на мамонта, - согласился кон­сьерж. - Тут уже все равно. Я ведь почему отель так назвал? Смотрел однажды кино - «Моби Дик», по Мелвиллу; а там во время охо­ты на кита показывали дельфинов. Бот я и ре­шил: назову свой отель «Дельфин» [12, с. 209].

Далее в разговоре звучит положительная оценка сюжета кинофильма, который вызы­вает в памяти консьержа события его соб­ственной жизни:

«-Значит, вам нравится история про Моби Дика? - спросил я консьержа.

- О, да. Я вообще с детства мечтал стать моряком.

- А теперь сидите за конторкой в отеле? - спросила подруга.

- Это уже после того, как пальцы поте­рял, - пояснил консьерж. - Я ведь и служил мо­ряком на сухогрузе, пока однажды при разгруз­ке пальцы лебедкой не прищемило.» [12, с. 210].

Проанализируем данный пример интер­текста с точки зрения выполняемых им функ­ций, соответствующих классической модели функций языка Р. Якобсона [17]. Апеллятивная функция этого интертекста проявляется в том, что консьерж, упомянув в своей речи Белого Кита, вероятно, ожидал, что постояль­цы, вспомнив историю кинофильма «Моби Дик», поймут его намек. Однако консьерж не встретил понимания: главный герой переспра­шивает, его подруга с целью поддержать бе­седу приводит в пример мамонта. Таким об­разом, в связи с возможным отсутствием об­щности семиотической и культурной памяти между собеседниками постояльцы не распоз­нали интертекстуальную ссылку консьержа и не поняли стоящую за ней интенцию. Значит, опознавательная функция (функция, сочета­ющая в себе апеллятивную и фатическую фун­кции) на определенном этапе беседы устано­вила отношения между собеседниками как отношения между «чужими». Не получив ожидаемой реакции на сде­ланное сравнение, консьерж разъяснил посто­яльцам название своего отеля «Дельфин», ко­торое имеет отношение к кинофильму «Моби Дик». Для полной ясности консьерж упомя­нул не только название фильма, но и имя ав­тора романа «Моби Дик» Германа Мелвил­ла. Референтивная функция данного интертек­ста реализуется тем, что он влечет активиза­цию информации, которая содержится в пре­тексте - кинофильме «Моби Дик». Этот ис­ходный текст выступает по отношению ко всему этому фрагменту в метатекстовой фун­кции, фиксировавшей связь фрагмента с тек­стом-источником. Экспрессивная функция интертекста осуществляется тем, что он слу­жит элементом самовыражения консьержа, выражением его культурно-семиотических ориентиров. Это видно из разъяснения назва­ния отеля и из дальнейшего рассказа консь­ержа о своей жизни и о своих мечтах.

Группа претекстов бытового характера включает ссылки писателя на известные не­мецкие, итальянские и американские марки автомобилей (БМВ, Мазерати, Мерседес, Порше, Сааб, Ламборгини, Феррари, Ягуар, Фольксваген, Сэйбер, Фиат), на итальянских дизайнеров одежды (Д. Армани, Н. Труссар- ди), а также на названия блюд и напитков (ал­когольные коктейли «Блади Мэри», «Солти Дог», виски «Катти Сарк», пиво «Левенбрау» и «Xайнекен», салат «Юлий Цезарь»). Орга­ничное сочетание зарубежных направлений моды с традиционным бытом Японии в про­изведениях X. Мураками демонстрирует адап­тацию бытовой культурной среды Японии к мировым реалиям в текстах автора.

Претексты историко-политической и на­учной направленности. Авторский текст всту­пает в диалогические отношения с истори­ко-политическими и научными текстами по­средством ссылок на исторические события, на личности ученых, политические фигуры и их достижения (Э. Дженнер, Д. Ф. Кенне­ди, Г. Роршах, И.В. Сталин, А. Белл, Р.М. Никсон, Чингисхан, К.Ф. Браун, К.Г. Юнг). Часто X. Мураками отсылает читателя к лич­ности Адольфа Гитлера: «Но именно этот человек в 1934 году извлек из золотых облаков технологии и поставил на нашу грешную зем­лю самый первый автомат для игры в пинбол. Это исторический факт, относящийся к тому же году, когда Адольф Гитлер поделил гигантскую лужу под названием «Атланти­ческий океан» и положил руку на первую пере­кладину Веймарской лестницы» [13, с. 146]. В данном отрывке главный герой обознача­ет год «рождения пинбола», ссылаясь на вож­дя фашистской Германии и связанный с ним исторический факт. Сарказм и ирония героя позволяют рассматривать это включение как «урок истории», который писатель постоян­но повторяет в своих произведениях.

Претексты изобразительного искусства и архитектуры составляют самую немногочис­ленную группу. Они отсылают читателя к творчеству таких деятелей искусства, как Ш.Э. Корбюзье (рационализм, функциона­лизм), П. Пикассо (кубизм, неоклассицизм, сюрреализм), Э. Уорхол (поп-арт), П.П. Ру­бенс (барокко). Интересно, что X. Мурака­ми ссылается на деятелей изобразительного искусства и архитектуры, прославившихся как авторы-нетрадиционалисты, в опреде­ленной степени зачинатели направлений, новаторы. Поскольку чаще эти отсылки идут от лица главного героя, напрашивается пред­положение: а не олицетворяет ли себя с эти­ми новаторами сам писатель?

Следующий отрывок из повести «Пинбол 1973» дает описание атмосферы, в которой находятся главный герой и его университетс­кая подруга, Наоко: «Мы сидели друг напро­тив друга, разделенные столом из красного пла­стика, на котором стоял бумажный стакан­чик, полный окурков. Солнце, бившее в высокое окно, как на картине Рубенса, прочерчивало на столе четкую границу между светом и тенью. Моя правая рука была освещена, левая лежала в тени» [13, е. 132]. Атмосфера напомнила ге­рою картину П.П. Рубенса. Через ощущения главного героя X. Мураками отсылает чита­теля к творчеству фламандского живописца барокко. Так, текст-реципиент писателя вза­имодействует с претекстом живописи, осуще­ствляя тем самым межкультурную коммуни­кацию в области искусства.

Анализ интертекстуальности в произведенях X. Мураками позволил выявить 6 те­матических групп претекстов. Данные груп­пы претекстов показали, что интертекстуаль­ность текстов X. Мураками реализуется мно­гократными включениями из текстов-источ­ников неяпонского происхождения, относящихся к разным сферам культур Америки и Европы XVШ-XX столетий. Анализ претек­стов позволил выделить основные направле­ния межкультурной коммуникации в облас­ти литературы, философии, изобразительно­го искусства и музыки. В художественных произведениях X. Мураками слышны голо­са многих известных во всем мире людей, принадлежащих к культурам разных стран и разных эпох. Все эти великие люди и их тво­рения соединились в произведениях X. Му­раками в один многогранный и яркий мир. Таким образом, пользуясь термином «поли­фонизм» М.М. Бахтина, можно утверждать, что «полифонизм» является одной из харак­терных черт текстов X. Мураками, а интер­текстуальность, выявленная в его произведе­ниях, в силу своей иностранной принадлеж­ности, - способом выражения межкультур­ной коммуникации текстов писателя с тек­стами иных культур. Велика роль самого писателя Xаруки Мураками как мастера и посредника межкультурной коммуникации, как просветителя. Своей интертекстуально­стью он просвещает тех, для кого пишет свои произведения, приобщает японского читате­ля к культурам других стран. Творчество это­го писателя способствует сближению наро­дов, помогает им понять особенности разных культур так, как это понимает он - Xаруки Мураками, представитель японской культу­ры ХХ-ХХ1 столетий.

Список использованной литературы:

1. Арнольд И.В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1999. 444 с.
2. Арутюнов С.А. Народы и культуры. Развитие и взаимодействие. М.: Наука, 1989. 247 с.
3. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1989. 616 с.
4. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. 424 с.
5. Гирц К. Интерпретация культур. М.: РОСС ПЭН, 2004. 557 с.
6. Клюканов И.Э. Динамика межкультурного общения: Системно-семиотическое исследование. М.: Тверь, 1998. 217 с.
7. Коваленин Д. Лучший способ потратить деньги, или Что делать в период острой джазовой недостаточности // Мура­ками X. Охота на овец. СПб.: Амфора, 2003. С. 367-369.
8. Коваленин Д. «JAZZEN»: стиль жизни или форма литературы? // Мураками X. Охота на овец. СПб.: Амфора, 2003. С. 371-372.
9. Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог, роман (1967) // Французская семиотика. От структурализма к постструктурализ­му. М., 2000. С. 420-435
10. Мураками X. Дэнс, дэнс, дэнс...: Роман. Ч. 1. СПб.: Амфора, 2002. 361 с.
11. Мураками X. Дэнс, дэнс, дэнс.: Роман. Ч. 2. СПб.: Амфора, 2003. 359 с.
12. Мураками X. Охота на овец: Роман. СПб.: Амфора, 2003. 381 с.
13. Мураками X. Слушай песню ветра. Пинбол 1973: Романы. СПб.: Эксмо, 2003. 304 с.
14. Садохин А.П. Введение в теорию межкультурной коммуникации. М.: Высш. шк., 2005. 310 с.
15. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация. М.: Слово, 2000. 624 с.
16. Фатеева Н.А. Контрапункт интертекстуальности, или Интертекст в мире текстов. М.: Агар, 2000. 280 с.
17. Р. Якобсон. Лингвистика и поэтика. Структурализм: «за» и «против» // Общее языкознание: Xрестоматия для филол. фак. вузов / Сост. Б.И. Косовский, Н.А. Павленко; Под ред. А.Е. Супруна. - 2-е изд., перераб. и доп. Мн.: Высш. шк., 1987. С. 78-88
18. Martin J.N., Nakayama T.K. Intercultural Communication in Contexts. London, Toronto, 2000. 350 p.
19. Samovar L.A., Porter R.E. Communication between Cultures. Belmont, 1991. 535 p.

Статья рекомендована к публикации 20.03.08