Рецензия на фильм Kairo

Решаюсь на написание рецензии о фильме "Kairo" (2001) после очередного просмотра, не помню какого по счету. На этот раз просмотру "Пульса" предшествовали не килотонны хорроров категории "Б", а фильмография Киёси Куросавы.

С "Пульсом" у меня своеобразные отношения. Этот фильм мне попался несколько лет назад в каком-то топе азиатских хорроров, и был просмотрен от скуки, в ужасном качестве и озвучке. Уже тогда скука сменилась недоумением и интересом: работа была снята слишком хорошо, чтобы списать ее на очередные "бредни", но вместе с тем сюжет ее был настолько нелогичен, что не укладывался ни в психологический триллер, ни в мистику - словом, ни во что, что было бы мне известно раньше.

Потом были еще несколько просмотров, обмен мнениями - и все, кто смотрел картину вместе со мной, оставались под тем же впечатлением: "Пульс" - давящий, непонятный, тревожный, оставляющий после себя абсолютно скомканные чувства.

Но вот сегодня я могу, наконец, сформировать свое мнение, так как разгадкой "Пульса" во многом оказался режиссерский почерк. Но для начала скажу о том, с чем мне пришлось не согласиться в рецензиях от других зрителей и кинокритиков. Многие люди, как и я в первый просмотр, искали в «Пульсе» хоррор. Если подходить к картине с этой стороны, то можно найти довольно много параллелей с другими японскими ужасами. Техника в кадре — «Один пропущенный звонок» и «Звонок», призраки за запечатанными дверями — «Проклятье», апокалипсис — любой из зомби-фильмов.

Не поймите меня неправильно: в «Пульсе» есть и элементы техно-хоррора, и классических приемов пугания, но фильм не об этом. «Пульс» — это высказывание об одиночестве, о жизни и смерти — словом, о том, про что часто высказываются в кадре сами герои.

Киёси Куросава вообще предпочитает фильмы-высказывания. Начиная от короткого названия, которое является как бы заголовком к его размышлению, и заканчивая темпом картины: неторопливой, как вдумчивая беседа. Чтобы приступить к своему философскому изречению, Куросава ставит героев в определенные ситуации с мистическим подтекстом, которые выходят за рамки привычного нам мира, чтобы зритель мог наглядно наблюдать волнующие его (но, прежде всего, режиссера) процессы.

«Пульс» появился именно тогда, когда должен был. Начало нулевых, Япония, маленькие квартирки и появление первых персональных компьютеров в домах. Мир, который и раньше был перегорожен стенками типовой застройки и разрознен вечной занятостью, начинает заявлять о себе через «странные сайты», чаты и форумы. Именно с этого все начинается в фильме — со странного сайта в интернете, который приглашает познакомиться с привидением.

Странная программа с сияющими точками, которые погибают при столкновении, но притягиваются друг к другу при значительном отдалении — «модель мира», придуманная неизвестным старшеклассником, которого мы так и не увидим в фильме (или, возможно, он был первым погибшим). Точки-призраки, которые появляются и исчезают, как люди с трансляции «странного сайта».

Маленькие комнатки в бетонных постройках. Чувство одиночества, вызываемое тем, что мы не видим на экране практически никого, кроме действующих лиц. Отсутствие взаимопомощи, попытки «вести себя, как ни в чем не бывало» и паника при необходимости признать, что в мире что-то происходит не так. Наконец, черные пятна, оставляемые призраками, поразительно похожие на «следы одинокой смерти» — «кодокуши». Все это — высказывание на тему социальной изоляции в Японии, которая стала настоящим бичом нации.

Как мне кажется, ключевыми фразами к происходящему на экране являются «Чем эти люди отличаются от призраков?» и «Если среди призраков больше нет места, они бы попытались дать людям вечную жизнь». Именно это, по всей видимости, происходит с теми, кто остался «черным пятном». Они не умирают, они продолжают свое вечное «призрачное» существование среди людей — в абсолютном одиночестве, будучи невидимыми для всех и обреченными на вечное продолжение своего бытия.

Самоубийство в контексте «Пульса» — это попытка изменить ситуацию, прервать вечное одиночество и воссоединиться с остальными людьми, хотя бы в посмертном существовании.

Кстати, о красном скотче, которым оклеивали «запретные комнаты». Может, этот символ и не значит ничего, и остался только режиссерской фантазией на тему вселенной фильма, но мне таки удалось найти параллель с одним японским ритуалом на эту тему.

Если на надгробии пишут имя еще живого человека (например, имя супруга на семейной могиле, чтобы в будущем захоронить его туда), то гравировка помечается красными чернилами, которые потом смываются. Из-за этого написание имени красным цветом считается плохой приметой и приближением смерти.

Вероятно, заклеивание комнаты красным скотчем можно расценивать как такую же «подготовку к захоронению». Когда герой в фильме срывает эту ленту и заходит в комнату, его неминуемо ждет гибель.

Пожалуй, это все мысли по поводу фильма, которые мне удалось сформировать после нескольких просмотров. В большей степени идею фильма, как мне кажется, нужно ощутить, чем выискивать по различным крупицам символизма. И главное ощущение, которое остается после просмотра — тягучая тоска.