Я ваш поэт. Вл. Маяковский

Ю. В. Лемешева

Аннотация. В статье рассматриваются некоторые факты творческой биографии В. Маяковского. Особое внимание уделено его повальной, угловатой, беззащитной любовище. Она была больше его, и это удивительное и жуткое чувство, взрывающее все его стихи изнутри, вызывает особый инте­рес в судьбе поэта.

Ключевые слова: поэзия, Владимир Маяковский, творчество, футуризм, аллюзия, аллитерация, жизнь, одиночество, любовище, гениальный лирик.

Yu.V. Lemesheva

I am your poet. V. Mayakovsky

Review.The article describes some facts of the creative biography of V. Mayakovsky. Special attention is paid to his general, angular, defenseless love. It was more him, both surprising and terrible feeling which is blow­ing up all its verses from within attracts particular interest in destiny of the poet.

Keywords:poetry, Vladimir Mayakovsky, creativity, futurism, hint, alliteration, life, loneliness, love, ingen­ious lyric poet.

Светить всегда,
светить везде,
до дней последних донца,
светить —
и никаких гвоздей!
Вот лозунг мой —
и солнца!

Маяковский — творческая личность XX века, который создал множество своеобразных поэтиче­ских произведений, новатор в области стихосложения. При его абсолютном слухе в части фоне­тики стиха он виртуозно использует аллитерации. Его особый художественный стиль, внимание к рит­му стихотворения, своеобразные рифмовки, использование новых слов — все это отличает поэзию В.В. Маяковского от традиционной лирики.

Личность Маяковского — феномен сложнейший и загадочный. Театрализация, карнавализация Маяковского, ярко проявившиеся в его раннем творчестве, интересно проинтерпретирована Е. Эткиндом, как утверждение косвенного высказывания, что, однако, вступает в противоречие с установкой Мая­ковского на прямое высказывание, показывает противоречивость его творческой личности. Психоло­гическую подоплеку карнавальности и «масочности» в ранней поэзии Маяковского можно определить словами Ф. Ницше как «нежелание быть распятым». Значимость категории творческой личности обу­словлена в случае с Маяковским и эстетикой футуризма, и обусловленность эта также носит парадок­сальный характер: «Прямолинейный формализм литературного символа веры русских футуристов не­избежно влек их поэзию к антитезе формализма — к «непрожеванному крику» души, к беззастенчивой искренности», — писал Р. Якобсон [7].

Владимир Маяковский, при унаследованных от отца-лесничего крупно вылепленных чертах лица и огромном росте, сохранял в своей пластике что-то от переростка, так и не научившись как следует владеть своим телом. Нечто размашисто-щенячье было в его манере поведения. Вероятно, поэтому ему так подошла кличка Щен, которой он подписывал послания к Лиле Брик. Пройдет ещё не один год до того, как он, начав зарабатывать на своих стихах и великолепных новаторских идеях рекламиста, превратится в артистичного, элегантного, одетого соответственно своему уретральному рангу вождя молодого человека и отправится покорять мир [10]. «Маяковский воспринимал мир, действительность, предметы, людей очень остро, я бы даже сказала — гиперболично. Но острота его зрения, хотя была очень индивидуальна, в отличие от Пастернака, не была оторвана от представлений, мыслей, ассоци­аций других людей, очень общедоступна. У Маяковского все сравнения очень неожиданны, а вместе с тем понимаешь — это именно твое определение, твоя ассоциация, только ты не додумывалась, не уме­ла обозначить именно так мысль, предмет, действие... А сами его определения так ярки и остры, что понимаешь: это именно так, иначе и быть не может». Так его описывала Полонская в своих воспоми­наниях [6].

«Я — поэт. Этим и интересен», — сказал Маяковский. Но, как выяснилось с годами, это оказалось не так. Сегодня нас интересует Маяковский не только поэт и гражданин, но «человек просто», с его силой и растерянностью, взглядами и поступками, пристрастиями и неприятиями — словом, неповто­римость личности. Мемуары современниц интересны именно психологическим рисунком образа Мая­ковского, выявлением тех черт характера, которые проявлялись в его отношениях с женщинами. Любов­ные увлечения поэта, отраженные в некоторых воспоминаниях, помогут читателю узнать новое о нем, раскроют его со стороны, доселе неизвестной и подчас неожиданной. Какие-то его поступки и разго­воры хотя и не льстят поэту, но делают его облик живым, снимая хрестоматийный глянец. Впрочем, таких «неблаговидных» абзацев, к счастью, немного. Как правило, его вспоминают с любовью, уваже­нием, подчас с преклонением [2].

Жизнь Маяковского — пожар всемирного масштаба. Владимир Владимирович вообще был масштабным человеком. Напор, с которым он подходил к женщинам, пугал их.

Меня сейчас узнать не могли бы:
жилистая громадина
стонет,
корчится.
Что может хотеться этакой глыбе?
А глыбе многое хочется!

Поэт всегда ищет «свою музу». Ей он посвящает свои достижения, к ее ногам складывает свои победы, ради нее участвует в турнирах, пусть даже литературных. Это очень точно понима­ла Лиля Брик, держа вдохновение поэта на коротком поводке. Остальным женщинам этого сде­лать не удавалось, может быть, за исключением его первой — той, которой начинающий поэт был отвергнут [10].

Пройду,
любовищу мою волоча.
В какой ночи
бредовой,
недужной
какими Голиафами я зачат —
такой большой
и такой ненужный?

Маяковский знакомится с Бриками в июле 1915 года. Познакомила их младшая сестра Лили — Эльза. Он читал в тот вечер «Облако в штанах». Читал ее так, что все слушали, затаив дыхание. А он «жаловался, негодовал, издевался, требовал, впадал в истерику, делал паузы между частями». Лиля пишет в своих воспоминаниях: «Мы обалдели. Это было то, что мы так давно ждали. Последнее вре­мя ничего не могли читать. Вся поэзия казалось никчемной — писали не так и не про то, а тут и так, и про то…» [9].

Пришла —
деловито, за рыком,
за ростом, взглянув,
разглядела просто мальчика.
Взяла, отобрала сердце
и просто пошла играть —
как девочка мячиком.

После первого прочтения стихов все и случилось. Брики отнеслись к его творчеству восторженно, назвали «невиданным чудом», тут же Владимир Маяковский полюбил Лилю Юрьевну, «ослепительную царицу евреев». Вскоре Маяковский переезжает к Брикам. Брик был начитан, знал языки, точно чувствовал конъюнктуру, сам сочинял художественные произведения. В рукописях любых стихов Мая­ковского нет ни одной запятой. С 1916 года все знаки препинания расставляются Бриком. Он принимал участие во всех замыслах Маяковского. Несомненно, это был деловой союз, основанный на взаимовы­годных обстоятельствах. Так что можно сделать вывод о том, что не только любовь к Лиле Юрьев­не вынуждала Маяковского дружить с Осипом Максимовичем. Если Маяковский и ревновал, то лишь в самом начале их знакомства. Потом Осип стал для жены другом, и эта роль его устраивала. Видимо, поэтому Маяковский мог так долго и ровно дружить с соперником. Сама же Лиля Юрьевна на полях какой-то рукописи напишет: «Физически О.М. не был моим мужем с 1916 г., а В.В. — с 1925 г.» [4].

Жизнь втроем совершенно не смущала Бриков, да и самого поэта. По взаимной договоренности они продолжали оставаться семьей даже после того, как Лиле наскучила любовь Володи и она пустилась в свободное плавание в поисках очередной любви. И все же есть все основания полагать, что звез­да по имени Владимир Маяковский была зажжена Лилей Брик [10].

Маяковский носит кольцо с инициалами, подаренное Лилей. Он, в свою очередь, дарит ей кольцо с выгравированными инициалами «Л. Ю. Б.». Монограмма читается как бесконечное «люблюблюблю- блюблюблюб» [4].

Сложная любовь Маяковского и Брик не раз подвергалась испытаниям, однако лишь к ней чув­ство поэта было безмерным вне времени и событий. На самом деле, трагедия «треугольника» заключалась в том, что Маяковский любил Лилю, которая по-настоящему не могла любить никого, кроме своего мужа. Осип Максимович же, по-видимому, ее не любил. Отсюда постоянная смена поклонни­ков у Брик, суета, вечная смена развлечений, обеды, премьеры, вернисажи, желание везде успеть пер­вой. Как оказалось, все это лишь средство заполнить ту пустоту, которую не смог заполнить равнодуш­ный к ней человек [4].

Вы думаете, это бредит малярия?
Это было, было в Одессе.
— «Приду в четыре»,
— сказала Мария.
— Восемь.
Девять.
Десять...

Девушка, сама одаренная талантами от природы, скорее всего, почувствовала, что, окажись она рядом с Маяковским, ее собственной творческой реализации придет конец. Она должна будет растворить­ся в поэте. Мария Денисова, вдохновившая Маяковского на «Облако в штанах», оставив мужа-инженера Василий Строев, стала ученицей известного скульптора С. Коненкова, а впоследствии и сама извест­ным скульптором. Второй муж Марии Александровны, Ефим Афанасьевич Щаденко — член Реввоен­совета Первой конной армии. Он ей запрещал Денисовой заниматься скульптурой. В 1944 году Мария Денисова-Щаденко при невыясненных обстоятельствах покончит жизнь самоубийством, выбросив­шись вниз с десятого этажа [10].

В.В. Маяковский вошел в литературу как участник футуристических выступлений, и отношение критики к нему в первые годы его творчества неотделимо от отношения к футуризму в целом, которое было негативным. Заглавия статей о футуристах говорят сами за себя: «Клоуны в литературе», «Рыцари ослиного хвоста», «Вечер скоморохов», «Спектакль футуристов: Кто сумасшедшие — футуристы или публика?» [3]. Однако после появления первых футуристических сборников вдумчивые наблюдатели литературной жизни сделали попытки рассмотреть футуризм и его представителей как новое явление в литературе и поэзии. Футуризм у поэта являлся не только частью искусства — он был общественным поведением, освобождением от норм в широком масштабе.

Из сердца старое вытри.
Улицы — наши кисти.
Площади — наши палитры.
Книгой времени
тысячелистой
революции дни не воспеты.
На улицы, футуристы,
барабанщики и поэты!

Если бы не футуристы с их идеей обновления, вероятно, не было бы современной техники, автомобилей, зарождавшейся авиации, электроники и первого полета человека в космос. Игра слов и звуков, простота геометрических фигур и непритязательность цветовой гаммы картин-плакатов являлись для футуристов неотъемлемыми инструментами разрушения всего старого и омертвелого, что все ещё со­хранялось и удерживалось в искусстве и жизни анальной фазы развития. Футуристы стали первыми, кто вынес поэзию из интимных кабинетов в многотысячные залы, эпатажным и даже подчас вульгар­ным поведением раздавая «пощечины общественному вкусу» [10].

Следует обратить внимание на тот факт, что как поэт и деятель искусства, являвшийся основате­лем и руководителем литературных групп (ЛЕФ, НОВЫЙ ЛЕФ, РЕФ) В.В. Маяковский со временем «перерастал» пределы этих течений. Большинство современников это видело и понимало, не случайно на многие совещания, проводимые по вопросам искусства и литературы, которые проводились в 1920-е годы различными руководящими организациями, Маяковского приглашали индивидуально, без указа­ния представляемой им группировки [4]. Маяковский восторженно принял русскую революцию. Нама­явшись с царской цензурой, изрядно сокращавшей его стихи и поэмы, готовящиеся к изданию, Вла­димир Владимирович — первоклассный оратор, участвуя в митингах, во весь голос заявлял о том, что теперь искусство свободно от политики и «отделено от государства». Успех окрыляет Владимира Ма­яковского, и он продолжает экспансию в другие виды искусства: театр и кинематограф. Протест его героя против окружающей буржуазной действительности становится все более социально осмыслен­ным. От гневно-презрительных «Нате!» и «Вам!» он переходит к всесторонней критике современности. Программным произведением в дооктябрьском творчестве Маяковского стала поэматетраптих «Обла­ко в штанах» (1914-1915), идейный смысл которой сам поэт определил как лозунговое «Долой вашу любовь! Долой ваш строй! Долой ваше искусство! Долой вашу религию!». К этому тут же прибавился ещё клич — «Долой вашу войну!»: начавшаяся мировая война, прославленная ура-патриотами, усили­ла процесс отчуждения поэта в мире торгашества и насилия [10].

Сложная любовь Маяковского и Брик не раз подвергалась испытаниям, однако лишь к ней чув­ство поэта было безмерным вне времени и событий. На самом деле трагедия «треугольника» заключалась в том, что Маяковский любил Лилю, которая по-настоящему не могла любить никого, кроме сво­его мужа. Осип Максимович же, по-видимому, ее не любил. Отсюда постоянная смена поклонников у Брик, суета, вечная смена развлечений, обеды, премьеры, вернисажи, желание везде успеть первой. Как оказалось, все это лишь средство заполнить ту пустоту, которую не смог заполнить равнодушный к ней человек [4].

Иван Бунин писал, что Осип Брик «человек чрезвычайно умный и проницательный, он не мог не понимать: вряд ли из нее получится хорошая жена. К тому времени, когда на Лилю обрушилась любовь Маяковского, она уже давно успела потерять супружескую добродетель, о чем Осип прекрасно знал. К этой женщине его привязывало совсем другое. По собственному признанию Брика, его восхищала в ней безумная жажда жизни, он нуждался в ее редкой способности превращать будни в праздник. Кро­ме того, Осипа с Лилей объединяла и общая страсть: оба они увлеченно коллекционировали таланты, чувствуя в человеке божий дар так же безошибочно, как хорошая гончая — нужный след» [10].

Никто не сомневается в любви Маяковского к Лиле Брик, хотя их отношения были крайне слож­ными. Начались с посвящения ей поэмы, на которую его вдохновила другая женщина, а закончились знаменитой фразой «Лиля, люби меня!» в предсмертной записке. Лиля Брик, поклонница идеи свободной любви, была для Маяковского первой и единственной женщиной. Все же остальные «прохо­дили» на ее фоне и при ее заботливом участии (!). Несмотря на бунтарский образ «горлана-главаря», поэт всю жизнь любил и ревновал ее. Отношения самой Брик к Маяковскому носили более прагматич­ный характер. Она считала, что «страдать Володе полезно, он помучается и напишет хорошие стихи». Уже в старости Лиля Брик потрясла Андрея Вознесенского таким признанием: «Я любила занимать­ся любовью с Осей. Мы тогда запирали Володю на кухне. Он рвался, хотел к нам, царапался в дверь и плакал». Через несколько лет после смерти поэта молодые люди удивленно переспрашивали: «Мая­ковский? А кто такой Маяковский?» И Брик сделала невозможное: она написала письмо Сталину, до­билась, чтобы вождь его прочитал и наложил резолюцию: «Маяковский был и остается лучшим и та­лантливейшим поэтом нашей советской эпохи» [11].

1924 год переломным в отношениях между Маяковским и Лилей Брик.

Как говорят инцидент исчерпан
любовная лодка разбилась о быт
С тобой мы в расчёте
И не к чему перечень
взаимных болей бед и обид.

Осень Маяковский провел в Париже, а в мае 1925 года снова поехал во Францию, а оттуда в Мексику и США. Эта поездка была самая дальняя и длительная в его жизни. Маяковский провел за грани­цей ровно полгода. В Нью Йорке Маяковский знакомится с Элли Джонс, которая летом 1926 года ро­дила от него дочь [9].

О романе Маяковского с Элли Джонс было известно немногим; сам Маяковский не делал из это­го тайны, но и не афишировал. Такие были времена, что писать о личном было не принято, особенно о личных связях с иностранцами. И не поощрялось, и опасно [2].

В 1925 году отношения Маяковского с Лилей Брик становятся чисто дружескими. Тем не менее, они до конца жизни (его) бережно заботятся друг о друге.

Кто смог понять незаурядность этой женщины, тот сразу же попадал под ее почти безраздельную власть. Помимо безукоризненного вкуса она обладала поразительным чутьем на все новое и талантливое. К ней на суд приносили свои стихи Слуцкий и Вознесенский, она безошибочно угадала в мо­лодой дебютантке великую балерину Майю Плисецкую, с первых же слов поняла феномен Параджа­нова. Умерла она восьмидесятишестилетней старухой, покончив с собой из-за несчастной любви [4].

Роман с Яковлевой у Маяковского начался в Париже 25 октября 1928 года. Он уже слышал об элегантной русской парижанке и давно мечтал познакомиться.

Они сошлись мгновенно, и об их отношениях сразу же стало известно в ближайшем окружении поэта. Да они и не скрывали, появлялись везде вместе, и люди на улице оборачивались им вслед. Это была действительно красивая пара, Маяковский — высокий, могучий, большой, Татьяна — тоже кра­савица, стройная, под стать ему [4].

«Письмо Татьяне Яковлевой» — любовное послание к женщине, по силе и накалу страсти сопоставимое с шедевром его ранней лирики: «Лиличка. Вместо письма».

Ты одна мне
ростом вровень,
стань же рядом
с бровью брови,
дай
про этот
важный вечер
рассказать
по-человечьи…

Посвящая стихи своей новой музе, читает их публично, не показав предварительно их Лиле Брик, что до этого никогда не делал:

Ты не думай,
щурясь просто
из-под выпрямленных дуг.
Иди сюда,
иди на перекресток
моих больших
и неуклюжих рук.
Не хочешь?
Оставайся и зимуй,
и это
оскорбление
на общий счет нанижем.
Я все равно
тебя
когда-нибудь возьму -
одну
или вдвоем с Парижем.

«Иди сюда, иди на перекресток» — подсознательно это обращено уже и к Парижу, который он собирается «взять». Вот откуда это, как будто не совсем уместное в выяснении отношений с любимой женщиной, урбанистическое «перекресток».

В жизни он ещё на что-то надеялся. Перед возвращением в Москву оставил в цветочном магазине деньги, чтобы после его отъезда Татьяне каждый день посылали цветы. Из Москвы засыпал ее письмами, в которых рисовал их будущую совместную жизнь. Но он уже понял: дело безнадежное. Никог­да он ее не «возьмет». Ни одну, ни — тем более! — «вдвоем с Парижем» [8].

Татьяна выходит замуж за французского дворянина, а Маяковский, не ожидая такого предательства с ее стороны, огорченный и расстроенный, ищет утешения в объятиях другой женщины, необыкновенным образом похожей на Татьяну Яковлеву. Соответственно, через судьбу Маяковского в послед­ний год его жизни прошла ещё одна женщина. Злые языки утверждали, что познакомили их Брики. Жена актера МХАТа Михаила Яншина Вероника (Нора) Полонская благосклонно принимала ухажи­вания Владимира Владимировича, не относясь к этой связи слишком серьезно. Об их близких отноше­ниях сплетничала вся Москва. И только Михаил Михайлович Яншин этого не замечал и называл Мая­ковского самым джентльменистым [10].

Маяковский так переживает после замужества Татьяны, что тут же требует от Полонской узаконить их отношения. Маяковский становится одержимым, то он клянется ей в вечной любви, то угрожает, оскорбляет, мучает и ее, и себя. Он лихорадочно мечется в поисках выхода из этой ловушки, везде чу­дятся ему насмешки, враждебность, унижение, да ещё постоянно болеет гриппом.

Маяковский теперь совершенно больной человек, и не временно больной, а больной всегда, постоянно, находящийся на грани безумия. Его состояние стремительно ухудшается: резкая смена на­строений, навязчивая мысль о самоубийстве, вечные занудливые придирки ко всем окружающим. Последним толчком в принятии окончательного решения мог послужить отказ Полонской бросить театр и мужа [4].

Появился страх, что уже нечего ждать от жизни.

Все чаще думаю -
не поставить ли лучше
точку пули в своем конце.

Были и другие увлечения, дружбы в жизни поэта. И хотя они не оставили заметного следа в его душе, кто знает, как повлияли эти отношения на творчество, опыт, характер Маяковского. Софья Шамардина, Маруся Бурлюк, Наталья Рябова, Галина Катанян. Все они оставили воспоминания и записи о Влади­мире Маяковском [4].

Любовь для Маяковского была зарождением смысла жизни. К сожалению, поэт не успел убедить­ся в своем счастье столь совершенно, так и не пережив свои неприятности. Люди часто забывают, что жизнь — всегда нечто больше любых противоречий, в которые можно попасть.

Неужели мы можем оценить полноту счастья, если неизвестно, что ждет нас впереди.

«Ураган, огонь, вода
подступают в ропоте.
Кто сумеет совладать?
Можете? Попробуйте»...

В 1935 году, после резолюции Сталина на письме Л. Ю. Брик, начался период мифологизации творчества поэта, многие стороны творчества Маяковского, которые не соответствовали идеологии, не при­нимались во внимание. Так, по идеологическим причинам в советском литературоведении не рассма­тривался объективно вопрос «Маяковский и русский футуризм», поскольку весь авангард, начиная с 1930-х годов у нас в стране, был объявлен продуктом упадка и разложения буржуазного общества. Маяковский воспринимался как политический поэт, воспевавший советскую власть и коммунистиче­скую партию. Особое внимание при изучении творчества поэта уделялось социальным мотивам [5].

Начиная с 1950-х годов, творчество поэта становится объектом научного анализа, о творчестве Маяковского издаются статьи, монографии, защищаются кандидатские и докторские диссертации, кото­рые заложили фундамент отечественного маяковсковедения. В названный период времени поднимают­ся проблемы периодизации творчества поэта, возникают споры при определении жанра (лирика, эпос или лирический эпос), направления (романтизм или реализм), проблематики творчества (тема раздво­ения, бунт или что-то иное) [5].

Настоящий Маяковский — гениальный лирик, с огромной силой выразивший трагедию человеческого существования, неприкаянность, одиночество человека, затерянного в необъятных просторах хо­лодной, необжитой вселенной. Сомневался, нужен ли он людям?

Какими Голиафами я зачат —
такой большой
и такой ненужный?

Бенедикт Сарнов хорошо сказал однажды: «Но на самом деле людям нужен, жизненно необходим этот пламень падучей звезды, время от времени прорезающий непроглядную тьму беспросветной все­ленской ночи. Зачем-то она нужна нам — поэзия, эта пресволочнейшая штуковина, из-за которой во веки веков люди мучаются, страдают, влюбляются, стреляются, которую сколько ни убивай, как ни борись с ней, как ни наступай ей на горло, а она — существует, и ни в зуб ногой!» [8].

Маяковский прожил короткую жизнь, но он оставил потомкам такое громадное наследство, которо­го хватит ещё на многие поколения. Ему его творчеством удалось схватить нерв современности, най­ти самые главные слова и формы их выражения, в которых нуждались, нуждаются и будут нуждаться люди всей планеты [10]. Маяковский навсегда остается нужным, необходимым, сегодняшним.

Список литературы

1. Блюм А.В. Советская цензура в эпоху тотального террора 1929-1953. — СПб, 2000. С. 213.
2. Ватанян В. Современницы о Маяковском.
3. Дядичева В.Н. В.В. Маяковский: pro et contra / Сост., вступ. статья, коммент. — СПб, РХГА, 2006.
4. Карпова И. Чужие женщины Маяковского, или в поисках идеала, которого нет // Студенческий ме­ридиан: Публицистический, научно-популярный и литературно-художественный иллюстрирован­ный журнал. 2003, № 7. — С. 59-63.
5. Покотыло М.В. Маяковский. Судьба поэта: особенности восприятия творчества поэта.
6. Полонская В. Воспоминания о В. Маяковском. Серебряный век. Мемуары. М., 1990.
   
7. Руднев В. П. Словарь культуры ХХ века. М., 1997. 5/ Эткинд Е. Г. Там, внутри // Эткинд Е. Г. Психо­поэтика. СПб, 2005. С. 511-568.
8. Сарнов Б. Заодно с гением. М, НО «Издательский центр «Москвоведение», 2014. — С. 447.
9. Смородинская М. Маяковский и Брик. — М: Алгоритм, 2014. — С. 286.
10. Фронтцек С. Владимир Маяковский.
11. Шувалов А.