«Неоромантизм» в творчестве Александра Грина

М.Н. Бойко^[*]

Эпоха романтизма не завершилась творчеством художников- романтиков первой половины XIX в. Изменилось искусство, отношение к культуре, возникли новые формы творчества, новые жанры и художественные методы. Но романтическое сознание, романтические идеалы и категории остались, вошли в интуитивное сознание людей, в их генетическую память.

Эпигонство, упадок и вырождение романтической эстетики - лишь фрагмент, одна из закономерных частностей истории романтизма. Гораздо важнее, что романтическое состояние духа и самоощущение, романтическая эстетика вполне могут вновь и вновь возвращаться к жизни, бесконечно трансформируясь и преображаясь. Романтические мотивы встречаются в творчестве Хемингуэя и Сэлинджера, О. Уайльда и Т. Уалдера, Пруста и Камю, Гессе и Стриндберга, Бергмана и Тарковского, Феллини и Антониони, Клода Моне и Пикассо. Этих художников нельзя обвинить во вторичности, эклектичности и старомодности. Романтические представления лежат в основе многих произведений Ю. Олеши, А. Толстого, В. Катаева, А. Грина.

Александр Грин (1880-1932) был истовым и верным наследником романтизма. Ему удалось построить романтический мир для людей разных уровней и возрастов, объединив «высокий» и «низкий» пласты романтизма. У Грина романтизм носит ярко выраженный, системный и последовательный характер. Поведение персонажей Грина и сюжеты его произведений знаменуют бегство от будничного, размеренного, однообразного, автоматического существования; его герои устремлены к необычному, яркому, странному, незаурядному.

Героям Грина присущи не только целостность и сильные чувства, но и раздвоенность личности, сознания. В полном соответствии с романтической традицией, для гриновской прозы характерны резкое столкновение характеров, желаний, воль, вмешательство рока, неразгаданные до конца загадки, невероятное благородство и немыслимая жестокость, интерес к скрытой, «ночной» стороне души. Командир взвода по ночам превращается в дикаря-туземца и убивает со звериной ловкостью своих же караульных («Ночью и днем»). Посыльный из зоомагазина три раза в день приносит по одному зяблику, дрозду и чижу девушке редкой красоты, чтобы она выпускала их на волю. Каково же было потрясение молодого человека, когда он увидел, как ночью красавица бросает птиц в горящий камин и, наблюдая их мучительную гибель, «оскаливается», переживая «ужасное счастье» («Волшебное безобразие»).

Прозрения, озарения на грани болезни или потери рассудка, необычные превращения, появления и исчезновения, слышимая в воображении музыка - все это необходимые, неотъемлемые особенности бытования романтического персонажа. При этом время может развертываться не только «вперед», но и назад, возвращаться, спресовываться. Чудеса происходят и в пространственном мире, также связанно с «зигзагами» времени. Герою «Волшебного безобразия» кажется, что он провел с незнакомкой пять ночей, однако оказалось, что прошло уже три года, многое бесповоротно изменилось, жена его умерла, но и вернуться вновь в загадочную квартиру, куда приносил птиц, он не может: она давно пустует, никто не слышал ни о какой красавице, нет на прежнем месте и птичьего магазина.

Герои Грина раскрывают неизведанные свойства реальности. В наиболее удавшихся произведениях писателя герой находится в центре двух миров. Теория относительности, идеи физиков о «параллельных мирах», о мирах «тонкой материи» обсуждались в тот же период, когда Грин создавал свои произведения. Но для Грина «четвертое измерение» - художественное допущение, необходимое для более глубокого исследования человека.

Романтизм Грина - не эпигонство, а весьма своеобразный и художественно зрелый способ трактовки жизни, в котором, в соответствии с реальностью нашего столетия, сочетаются романтически идеальные образы, вера в сбывающиеся чудеса, острая наблюдательность, «нервная гибкость и сложность новых воззрений» (с. 106). Среди множества традиций, воспринятых Грином, нельзя не почувствовать влияния русской классики, никогда не пренебрегавшей опытом и картинами действительности, и тем не менее всегда уходившей от плоских бытовых трактовок в бездны «фантастического реализма».

Несмотря на то, что Грин заворожен мистическими свойствами человека, дающими ему власть над пространством, временем, другой личностью, писатель остается в русле традиций классического гуманизма. Художнику гораздо важнее духовный и душевный мир личности, чем способности героя воздействовать на внешнюю реальность. Творчество Грина позволяет проследить некоторые превращения индивидуалистического сознания, его оттенки и специфические законы существования в эпоху, когда набирают силу процессы деиндивидуализации и дегуманизации, когда само искусство по-разному на это реагирует. Идеализированный романтический мир Грина не только повторяет многие формулы, образы, мотивы романтической поэтики, но и обостряет увиденные классическим романтизмом конфликты, как бы сочиняя их продолжение.

С.А. Гудимова