Настоящая мама

Памяти Марьям Евлоевой

Время похоже на закольцованную ленту…

Где‑то внутри ленты есть видения, похожие на сны или старинные фотографии. В них мой город Грозный не знает войны! Он в цветах и фонтанах. Там в моем Старопромысловском районе стоит школа № 55, на которую еще не упала глубинная бомба и не превратила этажи и подвал, где прятались старики и дети, в пепел.

Там мне семь лет, и учусь я во втором классе. Хожу в школу с подругами Хавой, Аленкой, Бильяной. И только одно омрачает радость бытия: двойки.

Плохие оценки действовали подобно циклону – надвигаясь домашним ураганом…

И однажды двоек досталось мне целых две: одна – за поведение, а другая – по русскому языку. Плача и стеная от горя, отправилась я к единственному человеку, способному меня утешить, – тетушке Марьям.

Соседка‑ингушка всегда выручала меня.

Если мать задерживалась на работе, тетушка Марьям делилась со мной ужином. Учила готовить, шить, красить. Когда меня наказывали за домашние проделки, но удавалось бежать, она прятала меня в шкафу от разъяренной мамаши и заслуженных тумаков.

– Я не хочу идти домой… – сразу сказала я, постучав в ее дверь.

– Что на этот раз натворила? – спросила она.

Двое ее сыновей попытались меня утешить по‑своему: старший Акбар дернул за волосы, а маленький Юсуф выстрелил из водяного пистолета и попал прямо в нос!

Я спряталась за широкую юбку тетушки Марьям и заревела.

– Пойдем на кухню! – позвала меня Марьям, погрозив своим сорванцам.

Так я оказалась на уютной, побеленной кухне и стала грызть горячее, только что испеченное печенье.

– Терпеть не могу‑у‑у‑у русский язык, – заявила я, – мне двойку поставили по диктанту‑у‑у‑у‑у… А потом я еще и подралась!

Слезы капали на сладкое печенье, и оно становилось соленым.

– Мама не любит! Обижает! – жаловалась я. – Ох, достанется же мне!

Тетушка Марьям засмеялась и таинственно прошептала:

– У тебя только одна мама. А я знаю девушку, у которой целых две мамы!

От удивления я вытаращила глаза:

– Как это?!

– А так, – ответила Марьям. – Было у мужа‑мусульманина две жены и много детей. Чтобы дети не капризничали, им сказали, что у них один папа и две мамы. Никогда ни одна из женщин не говорила, кто ее ребенок, а кто нет. Вместе жены купали и кормили малышей, играли с ними. Самая младшая дочка все время думала, что ее мама – та, что добрее, а другая мама – ненастоящая. Ведь одна жалела ее, косички заплетала, а другая часто ругала.

Однако родители не выдавали секрета.

Выросла дочка. Перед днем своей свадьбы пошла к старику‑отцу. Сказала, что сердце не требует правды: ведь мать ее та, что всегда была рядом, жалела и защищала, а не та, что ругала и наставляла?

Спросила дочка, кто же ее мать на самом деле.

Отец ответил: «Та, что все время ругала тебя, – она хотела, чтобы ты была еще лучше».

Я, выпив чаю, слегка успокоилась и посмотрела на тетушку Марьям в восхищении.

– А эта история называется «Проступок», – сказала она. – Жила‑была девушка в горном селе. Однажды, по неразумению своему, наступила она на хлебный колос.

Люди строго осудили ее за такой проступок и стали гнать из своего селения.

Девушка была доброй и сделала это совершенно случайно. Но люди никак не желали ее простить.

Всячески осуждая ее, они рассказывали об этом поступке друг другу, обвиняя ее в страшном грехе.

Девушка обратилась за советом к мудрецу, жившему на краю села.

– Как мне быть? – спросила она. – Я совершила великий грех – наступила на хлеб, и никто теперь не хочет простить меня. Я боюсь посмотреть людям в лицо!

– Многие любят судить несправедливо и не любят прощать, – сказал он. Затем подумал и спросил: – Ты замужем?

– Нет, я живу с родителями.

– Тогда, – сказал старик, – сделай вид, что ты носишь дитя, не будучи в браке. А потом расскажи, как люди приняли это.

Девушка подложила под платье подушку и стала ходить по улицам, изображая из себя будущую мать.

– Мало того, – возмущались селяне, – что она, великая грешница, наступила на хлеб, так она еще и распутница!

И, набрав камней, жители стали забрасывать ими несчастную, оскорбляя ее и желая ей смерти.

Девушка побежала к мудрецу, а селяне, преследовавшие ее, не посмели зайти в его дом. Старик вышел к ним сам.

– О мудрец! – кричали люди. – Как ты можешь защищать ее?! Ведь она согрешила дважды! Она недостойна твоей защиты!

– Вы ошибаетесь! – ответил старик. – На ней нет греха.

Люди недоумевали, а мудрец объяснил:

– Когда вы обвинили ее в первый раз, она была виновата. Искренне раскаялась, но вы не приняли ее прощения. Однако когда вы ругали ее во второй раз, вы ошиблись. Своей ненавистью и злобой вы сняли с нее все грехи, так как страдала она понапрасну – честная девушка не ждала ребенка, а вы восприняли за правду лишь то, что вам показалось.

Вы согрешили!

Девушка вернулась домой, и более ее никто не преследовал.

Тетя Марьям продолжала хлопотать по дому. А мысль о плохой оценке продолжала тревожить меня. Поэтому я воскликнула:

– Двойка – это самое страшное в жизни! Что может быть хуже?

А соседка предложила:

– Давай я тебе расскажу еще одну древнюю кавказскую легенду?

И принялась мыть посуду в тазу с теплой водой.

Я кивнула, хрустя печеньем.

– Жил‑был один преступник. Родился он хорошим, как все малыши. Но потом в школе начал двойки за поведение получать. А когда подрос, занялся грабежом и разбоем.

– Но я не… – попробовала возразить я.

– Ты еще маленькая! – весело взмахнула она рукой и продолжила: – Любили этого разбойника девушки, каждая хотела стать ему верной женой, а он никого не любил, кроме себя. У него родились прекрасные дети, но он не воспитывал их, потому что никогда не был рядом. А затем разбойник стал не только вором, но и знаменитым наемным убийцей.

Слава его росла день ото дня, ибо был он невероятно храбрым и дерзким. Но случилось так, что люди сумели его поймать. Решили казнить, как велел закон: отрубить голову.

Стражники привели преступника к пропасти, связали руки, палач занес меч…

В этот миг разбойник начал вспоминать всю свою жизнь с самого начала. Понял, что мог прожить ее иначе: лучше, честнее. Следовать мудрым законам, почитать Бога. Но было поздно!

Меч просвистел в воздухе, и отрубленная голова полетела вниз.

– Хуже этого ничего быть не может! – схватилась я за шею руками.

– Да‑да! Именно так отрубленная голова прокричала Всевышнему: «Хуже ничего быть не может! Я молод, а уже умер! Я бродил по свету, но у меня не было дома! Я не был верным и так и не узнал, что такое верность…»

Отрубленная голова летела вниз и причитала, причитала.

А потом разбилась о камни.

Много легенд рассказано мне этой женщиной. Но эта – самая любимая.

Всегда может случиться так, что будет хуже.

Марьям умерла молодой. Не было средств на лекарства, на госпиталь.

К нам в город Грозный пришла война.

ПОЛИНА ЖЕРЕБЦОВА
РАССКАЗЫ О ЧЕЧНЕ