Поэт земледельческого труда
Е.Б. Артеменко, С.Г. Лазутин
Имя Алексея Васильевича Кольцова, самобытного русского поэта, одного из классиков русской литературы по праву называют рядом с именами Пушкина и Лермонтова. Характеризуя русскую поэзию первых лет послепушкинского периода, Чернышевский писал: «Явились Кольцов и Лермонтов. Все прежние знаменитости померкли перед этими новыми»
Алексей Васильевич родился, прожил всю жизнь и умер в Воронеже. Отец его был прасолом (торговцем скотом). Кольцов, разъезжая по делам отца и непосредственно общаясь с народом, проникся к нему глубоким уважением и сочувствием.
Главным жанром его поэзии были песни, где, по словам Белинского, талант Кольцова выразился во всей своей полноте и силе.
Песни Кольцова отличают народность, самобытность, реализм.
По признанию Добролюбова, «Кольцов первый стал представлять в своих песнях настоящего русского человека, настоящую жизнь наших простолюдинов, так как она есть, ничего не выдумывая».
Центральное место в поэзии Кольцова занимает тема труда, недаром его называли «поэтом земледельческого труда» (Г. Успенский). Этой теме посвящены лучшие произведения Кольцова «Песнь пахаря», «Косарь», «Урожай» и другие.
Рисуя светлые картины сельской природы, Кольцов отнюдь не идеализировал крестьянскую жизнь, как это делали поэты-сентименталисты, а правдиво рассказывал о тяжелой крестьянской доле, неизбывной бедности и нужде. Об этом свидетельствуют названия многих его песен: «Горькая доля», «Раздумье селянина», «Горе», «Перепутье», «Доля бедняка» и другие.
Кольцов любил свой народ, хорошо знал его душевный склад и характер. Поэтому бедняк Кольцова не только грустит, но готов «пред бедой за себя постоять»:
И чтоб с горем в пиру
Быть с веселым лицом;
На погибель идти —
Песни петь соловьем!
«Путь»
В связи с этим Белинский писал: «Грусть русской души имеет особенный характер ...Грусть у него не мешает ни иронии, ни сарказму, ни буйному веселию, ни разгулу молодечества: это грусть души крепкой, мощной, несокрушимой».
Певец народной жизни, Кольцов живописал ее средствами народного языка. «Песни Кольцова писаны особенным размером, близким к размеру наших народных песен, но гораздо более правильным. В них большею частью нет рифмы, а если и есть, то всего чаще через стих. Язык Кольцова совершенно простой, народный» — писал Н.А. Добролюбов. Избрав в качестве основных объектов своего творчества труд и быт крестьяпина-пахаря, Кольцов использует соответствующую лексику: степь, поля, пашня, покос, жатва, зерно, рожь, овес, колос, сноп, скирды, серп, коса, плуг, соха, борона, хуторок, село, избушка, курень, крыльцо, овин, закрома, гумно, косцы, мельник, кум, мужичок, кафтан, лаптишки, онучи, каша, сало, брага, конь, лошадка, коровы, волы.
Народность языка поэта особенно ярко проявилась в том, что он в совершенстве владел арсеналом художественно-языковых средств русского фольклора. Они органически вошли в языковую систему его поэзии.
Для творчества Кольцова характерно использование обширного, специфически фольклорного, лексического пласта: героями целого ряда его произведений являются молодец и девица, их родители батюшка и матушка; персонажи его произведений живут в тереме, суженая сидит в светлице и т. д. Очень широко представлены в произведениях поэта фольклорные сочетания с постоянными эпитетами: молодец у него — добрый или удалый, девица — красная, друг — милый, люди—добрые, очи ясные, брови—черные, голова — буйная, слезы — горючие. Высокий терем, каменные палаты, широкий двор, тесовые ворота, чистое поле, сырая земля, быстрая река, синее море, буйные ветры, темные тучи и т д.
Прилагательные в этих сочетаниях у Кольцова, как и народной поэзии, нередко выступают в краткой форме: добру молодцу, молода жена, ясны очи, дубовы столы, широка степь.
С тем же лексическим наполнением, что и в народной песне или новым, но по образцу народно-песенных строятся у Кольцова и сочетания с приложением: мать-земля, земля-матушка, Волга-матушка, дубрава-мать, судьба-мачеха, душа-девица, душеньки-подруженьки, любовь-душа, кормилица-ржица и т. д.
Вслед за народной поэзией Кольцов широко употребляет различные синонимические сочетания, заимствуя их непосредственно из фольклора или создавая по образу и подобию фольклорных сочетаний: грусть-тоска, горе-нужда, загрустить-запечалиться, сокрушаться-мучиться, сохнуть-вянуть, тошно-грустно радость-веселье, путь-дороженька, ворожить-гадать, гулять-бражничать и т. д. Например:
Пала грусть-тоска тяжелая
На кручинную головушку...
Измена суженой
С той поры я с горем-нуждою
По чужим углам скитаюся...
«Деревенская беда»
Часто в творчестве поэта встречаются и тавтологические сочетания: горе горькое, воля вольная, зима зимская, ум-разум, думать думушку, полным-полна.
Яркой приметой фольклорно-языкового строя, восходящей к разговорно-речевым образованиям, являются построения, в которых отношения между целым и его частью выражаются употреблением двух имен в одной падежной форме: петушок — золотой гребешок, олень — золотые рога, башмачок — окованный каблучок и т. п. Так, в фольклоре достигается подчеркивание художественного признака.
Подобные или близкие к ним конструкции мы находим и в песнях Кольцова: степь-трава, заря-вечер, непогода-ветер, ветер-холод, туча-буря, дуга-радуга, кручина-дума, любовь-тоска, двор — крыльцо и т. д.
К фольклорно-языковой традиции восходит и использование поэтом обращений. Идущее от народной песни обращение к неодушевленным предметам, природным явлениям играет у Кольцова немалую роль в поэтизации труда русского крестьянина и окружающей его природы. Нередко цепь таких обращений оказывается структурной основой целой поэтической картины, например:
Раззудись, плечо!
Размахнись, рука!
Ты пахни в лицо,
Ветер с полудня!..
Зажужжи, коса,
Как пчелиный рой!
Молоньей, коса,
Засверкай кругом!
Зашуми, трава,
Подкошоная;
Поклонись, цветы,
Головой к земле!..
«Косарь»
В песнях Кольцова мы встречаем стилистические средства, характерные для фольклора. Это и синтаксический параллелизм:
Расступитесь, леса темные;
Разойдитесь, реки быстрые;
Запылись ты, путь-дороженька;
Дай мне вестку, моя пташечка
«Расступитесь, леса темные...»
и позиционный повтор:
Ты прости теперь, отец и мать,
Ты прости теперь, мой милый друг,
Ты прости теперь, и степь и лес,
Дорогая жизнь, весь белый свет. «Военная песня»
суффиксы субъективной оценки, преимущественно уменьшительно-ласкательные:
...Из большого леса Солнышко выходит,
Пашенку мы рано С сивкою распашем,
Зернышку сготовим Колыбель святую...
«Песня пахаря»
Размышление поселянина и двуприставочные глаголы, и глагольные формы с суффиксами многократного действия:
Туча черная
Понахмуриласъ,
Понахмуриласъ,
Что задумалась...
«Урожай»
На селе своем жил молодец,
Ничего не знал, не ведывал...
В день воскресный, с утра до ночи,
В хороводе песни игрывал...
«Деревенская беда»
Творческое использование языка и стиля русского фольклора придало поэзии Кольцова яркую самобытность. Белинский писал о Кольцове, что «лучшие его песни представляют собою изумительное богатство самых роскошных, самых оригинальных образов в высшей степени русской поэзии. С этой стороны язык столько же удивителен, сколько и неподражаем». Кольцова мы безошибочно узнаем по одной-двум строкам из песен. Песни Кольцова, глубоко народные и в то же,время неповторимо самобытные по своему содержанию, интонации, языку стилю, навечно оставили имя воронежского поэта в русско литературе.
Л-ра: Русская речь. – 1979. - № 5. – С. 22-26.
