Диалектизмы в прозе А.П. Гайдара
Л.А. Климкова
Писатели, ориентирующиеся на детскую аудиторию, должны особенно пристрастно относиться к выбору языкового материала для своих произведений. Анализ прозы А.П. Гайдара показывает, что писатель активно использовал такие типы речевых средств, отобранных им из «общенародной языковой сокровищницы», как региональные элементы. Это прежде всего: а) диалектные единицы в их новом лексико-стилистическом качестве, т. е. диалектизмы в тексте художественного произведения б) слова, уже утратившие диалектную изоглоссу, но имеющие предпочтительность употребления в определенном, более или менее широком регионе (хата, хутор, батько, хлопец, москаль, гайдамаки и другие слова, обозначающие явления, характерные для Украины и юга России). К ним примыкают региональные названия детских игр и предметов, сопутствующих им (играть в ямки, в колышек, налобок, «лягушки», «кошка», «путо», «оживи покойника», «свечка»); в) топонимы и микротопонимы, система которых своеобразна для каждого отдельного региона (в статье мы их оставляем без анализа).
Наиболее значительную часть региональных единиц в произведениях Гайдара составляют диалектизмы. Однако если в рассказах «Чук и Гек», «Четвертый блиндаж» их совсем нет, то в повестях «Школа», «В дни поражений и побед», «На графских развалинах», «Синие звезды», «Бумбараш», «Р. В. С.» сосредоточено основное количество диалектизмов, употребленных Гайдаром. Между ними располагаются произведения, в которых диалектизмы единичны: от 1 («Дым в лесу», «Голубая чашка») — 3 («Пусть светит», «Военная тайна») — до 5-8 («Дальние страны», «Тимур и его команда», «Судьба барабанщика»). Особенно много их в повестях «Школа» и «В дни поражений и побед». И дело здесь не только в объеме произведения, во времени его создания, но и в разном идейно-тематическом содержании, иной образной системе, иной ориентации (для детей дошкольного, младшего школьного или среднего возраста).
Диалектизмы в произведениях Гайдара разнотипны по дифференциальным признакам. Они делятся на собственно лексические — клуня, дрючок, дюже, обрыдло, дерюга, хай, валандать, смалец, бурак, куток, ажно, измуслякал, налобок, сполох, поскотина и др.; лексико-семантические — баба «жена», до «к» (до тебя), круто «очень», шнырять «толкать»; структурные и словообразовательные — сплутать, допрежь, снутри, далече, коняка, кузня, поросюк, подглядать, ящер «ящерица», надоть, дожидать, всамделе, почнет, морфологические — погодь, лезай, выдь, беречи, милай, иттить, в дырьях, снесть, железу, плесть, у ей, по норьям; фонетические (в том числе и акцентные) , фонематические — босый, али, нонче, рази «разве», дак, хуть; совмещающие в себе несколько признаков — метрики «документы» (отличается от литературного метрика «свидетельство о рождении» значением и грамматической формой).
В гайдаровской прозе преобладают собственно лексические и структурные (словообразовательные) диалектизмы. Вместе с семантическими их в ней около ста. Кроме того, писателем употреблены слова, которые по-разному квалифицируются словарями диалектными и общелитературными. Первые регистрируют их с территориальными пометами, вторые дают их как просторечные, разговорные или как общеупотребительные (без помет): жбан, жучить, пулять, опосля, турнуть, ин и др. Не исключено, что Гайдар использовал их именно как диалектные! Некоторых слов не оказалось в словарях, однако они актуальны в современных арзамасских говорах, что и позволило включить их в число диалектных (шарлыган, шелапутник, шматки, опрудить и др.).
Некоторые диалектизмы повторяются в разных произведениях Гайдара: босый, лезай, рогаль, снутри, пошто, ажина, али, батька и др.
Мы уделяем большое внимание количественным показателям вопреки мнению о том, что «...количество диалектной лексики в составе художественного произведения лишь в незначительной степени характеризует индивидуальный стиль писателя». Видимо, в произведениях для детей значимыми являются и количественный фактор, и фактор повторяемости. Гайдар не перегружает местными элементами свой текст: он создает необходимый фон не за счет увеличения их количества, а частично за счет повторения тех, что знакомы юному читателю по другим его произведениям.
Все диалектизмы в гайдаровском тексте «обращены не только к действительности, но и к другим словам и выражениям, входящим в строй того же произведения». Так, сополагаясь со словами текста, прежде всего литературными, нарицательные регионализмы могут находиться с ними в разнообразных отношениях.
Отношения параллелизма реализуются при употреблении диалектной и иной параллели в речи разных персонажей или в речи персонажа и авторской, например: «Есть, — говорю, — у нас такой, только это не я, а Сережка, который нашу нырётку украл. — Вот, вот, — говорит он, — он недалеко от нашей палатки в пруд сетку закидывал...». «Калюкиха прикрикнула на собаку и захлопнула окошко. — Зря брешет. Должно быть, чужой пес в сад забежал». «Спать Матвею не хотелось никак. Он вышел на улицу и пошел наугад... Лаяли собаки».
Отношения однородности обнаруживаются в том случае, если однородные члены выражены словами одной и той же тематической группы или имеют одну и ту же эмоционально-экспрессивную тональность. Обычны здесь пары однородных членов — один из излюбленных приемов Гайдара. Например: «И по погребам? И по клуням? — спросил чей-то резкий голос». «Тимур! Выслать команду: пусть дадут ему тычка или взашеину». «Катись, — говорят,— колбасой. Может, ты шантрапа или шарлыган. Украдешь чего-либо».
Внутри отношений однородности наблюдаются синонимические отношения, причем часто диалектизм усиливает соположенный синоним, т. е. отчетливо проявляется градация. Обычны здесь синонимические пары: «Это верно, что характер у него такой крутой, натурный». «Горе ты мое горькое! — воскликнула она, подхватывая Феню на руки. — И где ты так измызгалась, извазякалась?».
Пояснительные отношения проявляются в пределах как развернутых конструкций, так и неразвернутых: «Туда поедем... У болотца в лесу клуня, там им спокойнее будет. В небольшом, забитом сеном сарае было свежо и тихо». «А на другой день уезжал незнакомец. Жиган и Димка провожали его до поскотины. Возле покосившейся загородки он остановился». «Этакий балабон, — покачал головой Гейка. — Скажет сто слов, а можно бы четыре». Эти отношения наиболее частотны и показательны для гайдаровского текста, причем пояснение дается ненавязчиво, без подчеркивания исключительности слова.
Пояснения могут быть прямыми. Необходимость прямого пояснения подчас обусловлена ситуацией речи, требованиями диалога, разъяснение является ответом на вопрос: «Мы с Валькой пуляли из рогуль. — Из чего-о? — Из рогуль, — смущаясь, продолжает Яшка. — Палка такая с резиной, в нее камень заложишь, а он как треснет!». Прямое пояснение помещается часто и в речь рассказчика или автора, и при этом иногда дается обширный контекст. Ср.: «Мы смастерили два лука, запаслись десятком стрел и отправились в перелесок. В запасе у нас было несколько „лягушек". „Лягушками" назывались бумажные трубочки, сложенные в несколько раз, туго перетянутые бечевой и начиненные смесью бертолетовой соли с толченым углем. Мы привязывали „лягушку" к концу стрелы, один натягивал бечеву, другой поджигал у „лягушки" шнур».
Особенно наглядно роль контекста проявляется при использовании многозначного слова, когда необходимо убрать семантический синкретизм. «А есть у нас такой Сидор хромой. Старый уже. Так тот и вовсе, если начнешь про Егора говорить, он и слушать не хочет: „Нету, говорит, ничего этого". И не слушает, отвернется и заковыляет скорей в сторону. И все что-то бормочет, бормочет, а у самого слезы катятся, катятся. Такой блажной старик». Блажной — странный. «А я в пятом году света из-за тебя, сорванца, не видела. Тоже... такой был деточка, что и не приведи бог... горластый, крикастый, ни минуты покоя не давал. Как начнешь орать целую ночь подряд... — С какого там еще перепугу! Так просто, блажной был и орал». Блажной — крикливый, капризный. В этих примерах пояснение предшествует диалектизму, и поэтому реализуются отношения вывода, следствия, накладывающиеся на пояснительные. Такая подача регионализмов встречается у Гайдара реже, нежели обычное пояснение.
Вне названных условий диалектизм ассоциируется с литературным словом (или словами) по составляющим его элементам: «Если белым нужно, то они по большаку попрут, а не на Выселки». «Ты из-за своей коняки ни черта не видишь». «Сейчас вместе в кузню пойдем». «Федька Марьин допрежь меня еще поспел».
Если же и морфемные (словообразовательные), даже внеконтекстные, связи не соотносят диалектизм с определенным литературным словом, то при его подаче (и восприятии) актуализируются синтагматические связи, лексическая сочетаемость: «В дальнем углу были постелены дерюги». «Внимание его привлекла старая дерюга, разостланная в углу». «Смалец со шкварками можно, ваше благородие, со вчерашними варениками разогреть». «Надел шматки, получил лампу и ухнул в шахту».
Региональные элементы актуальны как в речи детей, так и в речи взрослых. Употребляются они в разных речевых сферах, в разных композиционных частях произведения. Наиболее же характерным является использование регионализмов в диалогическом единстве, где они выступают как средства создания речевого портрета персонажа, например, Яшки из повести «На графских развалинах».
С этой же целью употребляются диалектизмы в монологической речи персонажа (монолог дворничихи в повести «Судьба барабанщика»), при передаче речи третьего лица, не участвующего в общении (своеобразная двойная прямая речь), например: «Бить будет! Вчера перед иконой божилась. «Возьму, сказала, рогаль и буду паршивца колотить по чем попало!».
Чаще всего Гайдар употребляет диалектизмы в несобственно-прямой речи, которая, по мнению исследователей, особенно характерна для его прозы как «оригинальный синтез речи героев и речи автора», а также речи рассказчика и автора. Например: «Через город, мимо садов, тянулись тихие зацветшие пруды, в которых вся хорошая рыба давным-давно передохла и водились только скользкие огольцы да поганая лягва». «Потом еще издалека услышал он рев и подивился на то, как сердитый дядек дерет ремнем какого-то вертлявого черного парнишку». «Прятались в логах злобные казаки».
Менее характерно для Гайдара употребление регионализмов в авторской речи.
Диалектизмы часто выступают у Гайдара средством создания или подчеркивания комического, например, диалог милиционера с человеком, доставившим в милицию находку — калошу: «Означенная калоша, номер четырнадцатый, на левую ногу обнаружена вами у ворот... — Так точно... — Одна!.. Кабы и пара, все равно снесть надо. — Да кака-така нога номер четырнадцатый? На столбы обувка?..». Здесь на фоне других средств, в частности канцеляризма, столкнулись северные (кака-така) и южные (снесть) элементы.
Гайдаром использовались диалектные слова двух типов: нейтральные и образные. Первые обозначают предметы крестьянского быта, домашнего обихода: клуня, рогаль, чувал, куток, поскотина, кузня, бурак, дерюга, поросюк, коняка и др. В тексте эти единицы принципиально не отличаются от тех, которые и в диалекте являются образными, типа балабон, валандать, шелапутник. И те и другие в тексте художественного произведения подчинены эстетической функции. При этом диалектное слово здесь «экспрессивно вдвойне: как всякое слово в эстетической функции и как иносистемное слово». Подчиняясь эстетической функции, нейтральные, так называемые терминологические, диалектные слова выполняют и констатирующую функцию, функцию создания соответствующей обстановки, быта. При этом они часто выступают как экономное средство номинации, в литературном языке им соответствуют описательные конструкции. Например: смалец — «вытопленное нутряное сало (обычно свиное)»; поскотина — «пастбище, выгон; изгородь вокруг выгона»; нырётка — «рыболовная снасть, состоящая из сети, натянутой на обручи»; клуня — «сарай для хранения мякины, сена, соломы» и др. Употребление описательной конструкции нарушило бы динамичность повествования, а именно эта черта отличает гайдаровские произведения. Замена же диалектизма литературной параллелью — одним словом (типа поскотина — изгородь, куток — участок) неполностью выразила бы понятийное содержание и не воспроизвела бы этнографически достоверно быт, социальную среду, обстановку.
Изначально образные диалектные слова помогают создать соответствующую эмоционально-экспрессивную тональность. «Мне яблок не жалко, — отпирая тяжелую калитку, пробурчал старик. — А я в нонешнее время жуликов не уважаю. Люди за добрую жизнь головы наземь ложут, а вы вот что, шелапутники...». Диалектизм усиливает неодобрительное отношение к мальчишкам-озорникам.
Диалектизмы, особенно в соположении с разговорной и просторечной лексикой, сообщают повествованию «характер непринужденности, простоты, свойственной разговорной речи». Именно поэтому у Гайдара они употребляются чаще в диалогическом единстве, где эта функция выражается особенно ярко: «Петро! Ты беги к поскотине, на бугре станешь. А ты, Лешка, лезай на Егорову избу, мотри на Наземову дорогу. Да не зевайте».
Кроме того, диалектизмы придают повествованию региональную окраску. У Гайдара нет диалектизмов с очень узкой локализацией. По зоне бытования употребленные им собственно лексические, словообразовательные и семантические диалектизмы определяются как южные или преимущественно южные (брехать, бурак, большак, балабон, дрючок, дюже, клуня, коняка, обрыднуть, сплутать, хай и др.), северные или преимущественно северные (лезать, жиган, загодя, придружить, распута, взъем, круто «очень» и др.), так называемые междиалектные (мотреть, лог, далече, до «к», дожидать, ажно, валандать, допрежь, лягва, нехай и др.). Аналогичную локальную маркированность имеют также грамматические и фонетические диалектизмы: южные — ссыпем, возють, выдь, босый, плесть, Петро и др.; северные — кака-така, в таку, слабже, беречи, командир-от, начальник-ат; междиалектные — Дим, Федь, из орудиев, у ей, за ей, с им, к ему, дён, частотное-то и др. Южные элементы подчеркивают тот факт, что действие соответствующих произведений происходит на юге нашей страны. Не исключено, что столкновением разнотерриториальных и междиалектных элементов, вкладываемых в уста разных персонажей, Гайдар хотел выразить идею масштабности, размаха революционных событий, вовлечения в них людей из разных уголков страны, разных по социальному положению, кругозору, идею всенародного характера революционных преобразований в стране, в которые втянуты и дети как активные сопереживатели всего происходящего. Таким образом, диалектизмы выполняют у Гайдара социологическую функцию, которая и имеет наибольший удельный вес.
Диалектизмы являются средством индивидуализации и одновременно типизации образа. Они помогают очертить «типические обстоятельства», достоверно воссоздают обстановку и на этом фоне представляют «героев, которые должны напомнить читателю о сходных, похожих людях в жизни». См. речевой портрет дяди Силантия: «Чего зеваешь? — раздался вдруг позади грубый голос. — Кого надоть? Держи язык-го... брехало, — растягивая слова, перебил третий... — Ты што за человек будешь? Пошто кричал-то?». «Одежу, милай, беречи надоть. Нешто как у тебя, парень, — штаны-то вон новые, а все в дырьях». Этот речевой портрет находится в соответствии со свидетельством рассказчика: «Это был простой мужик, иногородний, как назывались крестьяне в казачьих станицах».
Диалектизмы выполняют характерологическую функцию — прикрепляют персонаж к определенной социально-бытовой среде, территории, определенному классу, социальной группе.
Изменение удельного веса диалектизмов в речи персонажа свидетельствует об изменении его положения, мировоззрения и т. д. Например, изображение событий в повести «Школа» пропущено «сквозь призму субъективного восприятия» рассказчика, главного героя повести. В 1-й и 2-й частях повести регионализмы в его речи более частотны, чем в 3-й.
Исследование одной из сторон языка прозы А.П. Гайдара показывает, что регионализмы всех типов наряду с другими языковыми средствами реализуют идейную позицию автора, помогают ему выразить идею революционного преобразования мира.
Л-ра: Филологические науки. 1986. – № 5. – С. 69-72.
Произведения
Критика
