Некоторые особенности Комедии Реставрации на примере творчества Вильяма Конгрива
Т.С. Блюменталь
Комедию Реставрации называют «проблемным ребенком» английской литературы. Она была предметом исследования множества работ, начиная со времен Реставрации и до наших дней, так как, с одной стороны, ознаменовала расцвет английской драмы, — в ней нашли полное выражение как драматический импульс времени, так и богатая традиция искусства английской комедии; с другой стороны, из-за сложности Комедии Реставрации во всех ее аспектах попытка оценить этот феномен вела к рассмотрению целой совокупности сложных вопросов этики, философии, литературоведения.
Несмотря на обилие исследований на английском языке, посвященных драматургии Реставрации, главная проблема, по мнению профессора Калифорнийского университета Иорла Майнера, состоит в том, что «Драма Реставрации мало изучена».
Выбор аспекта изучения темы в данной статье традиционен. Мы рассмотрим некоторые особенности Комедии Реставрации, проиллюстрировав их примерами из творчества Конгрива.
Вильям Конгрив общепризнанно считается гениальным драматургом рассматриваемого периода, он прошел самое серьезное испытание — испытание временем. Требующие дальнейшего изучения проблемы, связанные с Комедией Реставрации, могут найти наиболее последовательное решение на примере произведений этого автора. «В литературном мастерстве и сжатости стиля, для него характерной, Конгрив превосходит всех своих английских соперников. Он одновременно точен и речист». «Каждая его страница — это поток блестящих образов, сотканный из эпиграмм в прозе, триумф ума, еще одна победа над тупостью...». Видимо, верно бытующее со времен Драйдена мнение, что Конгрив вобрал в себя достоинства своих предшественников, двух других наиболее выдающихся драматургов периода Реставрации Этериджа и Уичерли.
Теккерей называл Комедию Реставрации «несчастной, нарумяненной, мишурной, сверкающей, неискренней». Точнее, именно такой видели комедиографы Реставрации современность и правдиво изображали ее. Безнравственность их комедий, а точнее, нравственные нормы, ими утверждаемые, явились реакцией на пуританскую добродетельность.
В основе Комедии Реставрации лежит глубоко пессимистический взгляд на мир и на человека. Популярная в то время этическая теория Гоббса утверждала, что в обществе людей, стремящихся лишь к личным выгодам, наслаждению, славе, ведется постоянная «война всех против всех». Выражение пессимистического взгляда на вещи различно у разных авторов Комедии Реставрации. Так, суетливый и дерзкий гедонизм Этериджа превратился у Конгрива в спокойное чувство превосходства над всем хорошим и плохим, предлагаемым жизнью. Веселая злобность Этериджа уступила место систематической постоянной сатиричности Конгрива. Только некоторые фразы, походя брошенные, такие, например, как «я буду счастлив по той же причине, что и вы, ваша светлость, я буду думать, что я счастлив», или «утешение есть в руке, протянутой утопающему», заставляют полагать, что от глаз скрыт вечно сомневающийся и печально насмешливый ум. Вирджинии Вульф, автору блестящего очерка о Конгриве, «таинственном человеке, гении, который прекратил пользоваться своей гениальностью в самом расцвете сил», драматург представляется так: «Он сидит красивый, осанистый, невозмутимый, в шляпе опущенной до самых глаз». Одно из стихотворений Конгрива заканчивается известными строками, передающими сущность мироощущения автора: «Поверьте, люди всегда были одинаковы, И золотой век только мечта».
Герой Конгрива — это в то же самое время и наблюдатель, действующий, а потом судящий свои поступки. Он сам с горечью сознает, что часто играет роль безразличного наблюдателя. Характерен в этом отношении диалог из первой сцены комедии «Пути светской жизни»:
МИРАБЕЛЛ — Я продолжу игру, чтобы вас поразвлечь.
ФЕЙНЕЛЛ — Не надо, я дам вам отыграться в другой раз, когда вы не будете так безразличны: сейчас вы думаете о чем-то другом и играете слишком небрежно; холодность проигрывающего игрока уменьшает удовольствие выигрыша. Мне не интересно играть с презирающим свою неудачу, так же как любить женщину, которую не беспокоит потеря репутации.
МИРАБЕЛЬ — У вас утонченный вкус и вам нужны утонченные удовольствия.
С самого начал комедии «Старый холостяк» перед читателем предстает образ времени как необратимого процесса. «Мы катим жизнь как мяч», — говорит Белмур («Старый холостяк»). Тот же герой опять обращается к образу времени в конце пьесы: «Отправляемся дальше путешествовать по жизни». В пьесе несколько раз жизнь представлена в образе путешествия по морю, а человек сравнивается или с птицей или с пловцом, несомым стихией волн. Бернард Шоу говорил, что в жизни бывает две трагедии: одна — не получить того, что хочет сердце, вторая — получить желаемое. Эти слова могли бы послужить лейтмотивом «Старого холостяка». Правда, Белмур добивается желанного: женится на Белинде. Вейнлав же отказывается от любви Драминты из-за вмешательства интригантки Сильвии, составившей подложное любовное письмо, якобы написанное Вейнлаву Араминтой. Хартвел, долго считавший Сильвию невинным и чистым созданием, узнает, в конце концов, правду о тайно им любимой. Но как удачливые, так и неудачливые герои Конгрива с самого начала пьесы — глубокие скептики. Гедонист Белмур скептичен по отношению к человеческой мудрости. «Ум — ничто другое, как притворство, что мы знаем больше, чем на самом деле. Вы же читали об одном мудром человеке, который знал только то, что он не знал ничего. Пусть бездельники занимаются делом, а глупцы мудрствуют. Мое занятие — удовольствие». Ставящие так много на карту любви персонажи Конгрива, в том числе и женские, в любви давно разуверились.
БЕЛМУР — Ухаживание — музыка в театре перед поднятием занавеса, удовольствие начинается потом.
БЕЛИНДА — О нет, вернее ухаживание перед свадьбой — остроумный пролог к очень скучной пьесе.
Хартвел полагает, что «жениться — значит всю жизнь разыгрывать дурака».
Однако следует заметить, что цинично скептическое отношение Комедии Реставрации к возможности прочного счастья, обретенного в любви, браке, сочетается с шекспировской трактовкой любви, как «могущественного повелителя», «тяжкого недуга», «Любовь дьявол, быть влюбленной — значит быть одержимой», — говорит Белинда. Араминта называет любовь «лихорадкой», «пламенем». Авторы Реставрации презирают не столько брак вообще, сколько брак в том виде, в каком он существовал в конце XVII в. — союз для удобства без любви. Недаром молодым возлюбленным счастье достается всегда с трудом, после того, как они перехитрят или примирятся с родителями, соперниками и соперницами. Идея брака как приятия прав собственности мужчины на женщину неприемлема для Комедии Реставрации. Такой собственник — всегда предмет насмешки, ревность считается вульгарным чувством и является признаком неблагополучия брака. В «Деревенской жене» Уичерли Алития говорит своему брату: «Женщины и удача верны тем, кто им доверяет», а мистер Спаркиш замечает в разговоре с Алитией: «То, что он тебя любит, свидетельствует о том, что ты привлекательна, а то, что я не ревную, что ты добродетельна». Рогоносцами больше всего боятся стать те, кто не любит. Но для Комедии Реставрации быть не ревнивым недостаточно. Последний умеет смотреть на себя со стороны, контролировать свои чувства, балансировать между крайностями. Между двумя крайностями и лежит правильное отношение к ревности. Как говорит одна из героинь комедии Сэдли — «Это безумный век, над мужчиной смеются, если он становится рогоносцем, и удивляются, если он пытается этому помешать». Хотя брак изображается в Комедии Реставрации далеко не самым счастливым условием существования, тем не менее к нему стремятся герои и героини. Любовные интриги героев среднего возраста всегда изображаются в карикатурно-смехотворном свете. Молодые герои, пройдя через стадию ухаживания — игры, предполагают соединиться в браке с достойными их партнершами, при этом лучшие игроки одновременно проигрывают и выигрывают, т. е., принимая узы брака, они сохраняют свою независимость. Этот повторяющийся в комедиях Реставрации мотив — одна из условностей сюжета. Белмур в конце концов близок к свадьбе с Белиндой («Старый холостяк»), Вейнлав, вероятно, женится на Араминте, Меллефонт на Цинтии («Двоедушный»), Мирабель договаривается об условиях брака с Милламант («Пути светской жизни»). Любовь подкрепляется финансовыми соображениями — еще одна условность, которой не следует придавать особого смысла и в которой можно, может быть, заметить легкую иронию. Белмур пренебрегает бедной Сильвией и преследует Белинду, обладательницу 12 тысяч фунтов. Милламант получает согласие тети и VI тысяч фунтов вместо 0. Но не деньги, конечно, а желание молодых людей заставляет их соединиться. Упоминание о больших состояниях — непременный атрибут комедии с давних времен, он не был чужд ни Б. Джонсону, ни Шекспиру.
В Комедии Реставрации «веселые» или, как их называют, «интеллектуальные» пары, которых иногда две или три, играют большую роль в комическом действии». Один из самых ранних примеров таких героев — Лавбай и Констанция из комедии Драйдена «Необузданный поклонник» (1663). Две такие пары были созданы Этериджем (Курталл-Гэтти, Фримэн-Арианда).
И герой и героиня интеллектуальной пары уже в этих ранних комедиях современны, умны, холодны, сдержанны, остроумны, знают все тонкости аристократического мира, в котором живут, знают о разнице между сущим и видимым, между животной страстью и разумным чувством и умеют своим знанием пользоваться. К тем, кто разницы между сущим и видимым не знает, они относятся с некоторым презрением и, как героиня Конгрива Белинда, считают их «нелепыми созданиями». Интеллектуальная героиня, хотя и не может пользоваться такой свободой, как герой, принадлежит миру свободной мысли и откровенного признания фактов. «Совершенства художественного воплощения достигает Конгрив в изображении «интеллектуальной» пары (Мирабель-Милламант) в комедии «Пути светском жизни». Отличительные качества героев этого типа находят наилучшее выражение в известной сцене соглашения. Готовность Милламант «снизойти до жены», а Мирабеля — «возвыситься до мужа говорит о том, что обе стороны, принимая условия, направленные против бытующей в обществе искусственности, «проституции декорума», хотят создать союз отличный от тех, которых в обществе много. По вопросам сохранения свободы каждым из них герои единодушны, они остроумно выражают несогласие с отрицающей свободу моралью их общества, со всевозможными «стягивающими шнуровками».
Помимо «интеллектуальной пары», неотъемлемы от Комедии Реставрации и некоторые другие типы героев, а также некоторые темы, такие как противопоставление молодости и старости, города и деревни, веселой и скучной жизни. Комедия Реставрации дала замечательную юмористическую галерею возможных типов характеров. В этой галерее можно встретить щегольских повес, таких как сэр Фоплинг («Поклонник моды» Этерйджа), старых чудаков (Исаак Фондвайф, мистер Сэмпсон, мистер Форсайт из комедий Конгрива, Фредерик из «Любви в бочке» Этериджа), светских джентельменов (лорд Бофорт из комедии «Любовь в бочке», Фримэн из «Прямодушного» Уичерли, Белмур, Мирабель из «Старого холостяка» и «Путей светской жизни» Конгрива), опытных интриганок (лэди Коквуд из «Она хотела бы, если б могла» Этериджа, Лаетития из «Старого холостяка»), идеалистов (Кристина, Фиделия, Менли из комедий Уичерли «Любовь в лесу» и «Прямодушный», Хартвел из «Старого холостяка» Конгрива), распущенных глупцов (Парис, Пинчвайф из комедий Уичерли «Танцевальный учитель-джентльмен», «Деревенская жена»), негодяев (Хорнер из «Деревенской жены» Уичерли, Тэттл из комедии «Любовь за любовь» Конгрива), простаков (Марджери — «Деревенская жена», Бэн, Пру — «Любовь за любовь»), умных светских героинь (Алития, Элиза из «Деревенской жены» и «Прямодушного» Уичерли, Белинда, Анжелика из комедий Конгрива). В отличие от своих предшественников Этериджа и Уичерли, у которых характеры персонажей часто едва обозначены и созданы в традиции теории «юмора» Б. Джонсона, герои комедий Конгрива в большинстве своем реалистичны. В комедии «Двоедушный» Конгрив достигает большого мастерства в изображении некоторых из выше перечисленных типов характеров. Одна из самых интересных фигур пьесы — негодяй Масквел — «двоедушный». Известен монолог Масквела из конца второго акта комедии — «Но разве на свете нет честности? Есть, конечно. Но тот, кто честен, носит в своей груди врага, потому что вы, честные люди, приятные, порядочные, совестливые создания, обманываете самих себя. С самодовольным болваном, который считает себя умным, так тяжело иметь дело, он сам оставит себя в дураках. Ха! Ха! Ха! Дайте мне хитрость и лицемерие вместо мудрости и честности. О, какое это удовольствие ловить на удочку прямодушных дураков! Эта жаждущая обмана простодушная доверчивость клюнет на что угодно. Да подумать только, у меня одинаковое лицо, слова, манеры, когда я говорю то, что думаю, и когда чего не думаю, совершенно одинаковые. О, дорогое притворство! Это искусство, которым природа не награждает». До последнего момента Масквелу удается всех обманывать и он уже близок к осуществлению своего коварного плана женитьбы на Цинтии, когда его деятельность останавливает простая случайность. Узнав всю правду о своем друге-предателе, Меллефонт говорит в конце пьесы Масквелу: «Тебе надо было быть либо государственным деятелем, либо иезуитом, но для первого ты слишком честен, а для второго слишком благочестив».
Среди наиболее интересных юмористических персонажей пьесы выделяется фигура сэра Плянта, одного из ряда старых глупцов, созданных Комедией Реставрации. Он преданно любит свою жену леди Илянт. «Иметь такую жену, как у меня, большое счастье, она прекрасна и благоразумна, у нее хорошая репутация и нам очень спокойно вместе», — говорит сэр Поль. А между тем жена-тиранша держит сэра Поля по ночам завернутым в одеяло, отступая от этого правила лишь раз в год. Но и подобное обращение сэр Поль приписывает добродетельности своей жены. Из выше сказанного о комедии «Двоедушный» - совершенно очевидно, что сюжет ее очень сложен. Черта эта характерна для любой из комедий Реставрации. Однако следует заметить, что при всей запутанности сюжетной линии комедии Реставрации отличаются четкостью сюжетного построения. В комедии «Поклонник моды» Этериджа, например, даны 2 параллельные интриги. В каждой из них молодой человек имеет дело с двумя женщинами, одну из которых он любит, другая домогается его любви. Главный герой комедии Доримапт занимает положение, связывающее две группы персонажей.
Конгрив и другие драматурги периода Реставрации вышли на сцепу не в XVII в. и не в XVIII в. Они появились на переломе эпох, когда новая просветительская идеология только зарождалась, а старые гуманистические представления были изжиты. У Шекспира герой, противопоставляющий себя обществу, считающий себя свободным от всех обязанностей перед обществом, обычно злодей. Вот что говорит Эдмонд: «Великолепная увертка человеческой распущенности — всякую вину сваливать на звезды... Какой вздор. Я то, что я есть, и был бы тем же самым, если бы целомудренная звезда мерцала над моей колыбелью» (Король Лир). А Яго думает так: «От нас самих зависит быть такими или иными. Наше тело — это сад, где садовник — наша воля». В период Реставрации злодей, свободный от общества, стал героем. Он обычно с первых же шагов на сцене провозглашает свою изолированность от общества и отсутствие какой бы то ни было ответственности перед обществом. Ему свойственно ощущение нового экспериментального начала времени, в которое он живет. «Этот приятный, хорошо воспитанный, покладистый, свободный, проказливый, добродушный век», — говорит героиня одной из комедий Этериджа. Цельный герой Шекспира не знал также конфликта, который стал основным в Комедии Реставрации, — разногласий между сущностью явления и его внешней формой. С этой точки зрения интересно сравнить начало известного монолога Жака Меланхолика о смысле человеческой жизни с парадоксом Уичерли на ту же тему: «Каждый из нас актер на сцене жизни и играет роль, противоположную нашей естественной сущности, чем более мы обманываем мир, тем больше удовольствия доставляем ему». Видимая сторона явлений обычно соответствует в комедиях Реставрации принятым в обществе правилам, сущность их — естественным законам человеческой природы. Все герои Конгрива «заставляли задумываться над противоречиями между законами человеческой природы и законами общества». По тому, насколько герои комедии Конгрива «Любовь за любовь» осознают существование противоречия между сущностью явления и его внешней формой, их можно разделить на 3 категории. К первой группе героев относятся Пру и Бен. Они олицетворяют собой естественного человека. Они действуют в соответствии со своими естественными инстинктами и желаниями и полностью свободны от принятого в обществе притворства. Ко второй группе героев, не сознающих противоречия в своем существовании или полностью подчиненных этому противоречию, относятся как «отцы», так и «дети» комедии Конгрива. Среди них отец Валентина, мистер Сэмпсон, который в свои годы мечтает жениться на возлюбленной сына и нарожать много «сэмпсончиков», старый мистер Форсайт-астролог. Молодое поколение этой группы представлено лицемером — донжуаном Тэттлом, мистером Скэндлом, Фрейл. Валентин и Анжелика, представляющие третью группу героев, видят сквозь притворство истинную природу вещей. Валентин проходит трудный путь перед тем, как «открывает сердце за маской». Не случайно, что герои этой группы одерживают победу, сохраняя свое естественное «я». Но мало кто настолько умен, настойчив и честен, чтобы избрать трудный путь борьбы за свое в конце пьесы. Победить может тот, кто знает о противоречии видимости и сущности, может им пользоваться и в то же время счастье:
«Редкость в век наш лицемерный
С душою женщина и рыцарь верный».
Хотя после удачной сложной игры Валентина и Анжелики Скэндл и готов спорить с этим известным изречением, оно все-таки логически вытекает из изображаемых событий. Валентин добивается успеха в любви только через мнимое безумие, душевно здоровому человеку надо притвориться безумным в мире видимо здоровых, чтобы его поняли. Благородство должно надеть маску, чтобы его заметили. У Б. Шоу, например, маски постепенно снимаются с лицемеров людьми благородными, здесь — все лицемеры. Благородные не просто раскрывают подлинное обличье, а сами сначала надевают маску, чтобы встретить правду и познать прямой путь к ней. Прямолинейное благородство, борющееся своим собственным, а не заимствованным оружием, терпит крах (Пенжамин). Анжелика вынуждает Валентина прекратить двойную игру. Она требует от Валентина действительного «сумасшествия». И оно приходит, когда Валентин соглашается полностью себя разорить, чтобы порадовать Анжелику. И Валентин и Анжелика понимают, что ложь — условие существования, и через притворство пробиваются к естественности. Законы общества в этой комедии Конгрива терпят поражение перед лицом естественного благородства и искренности чувств.
Комической осью интриги в комедиях Конгрива является по противопоставление глупости и ума, как это было в более ранних комедиях Реставрации, а противопоставление добра злу. У Конгрива по-прежнему глупость равносильна непониманию существующего противоречия между сущностью вещей и их видимой оболочкой. Именно по этой причине глупы «естественные» герои комедии «Любовь за любовь», выделенные нами условно в первую группу (глупость может выражаться или в форме подавления собственной сущности, или в форме избытка выражения ее). Важно также отметить другую характерную черту комедий Реставрации позднего периода: герои, знающие о несоответствии сущности и видимости, могут использовать свое знание по-разному, т. е. центром конфликта становится противопоставление добра злу: сущность, скрытая ложными видимыми формами, может быть и злой и доброй. Конфликт между фактическим смыслом происходящего и его внешней формой является центральным и в последней пьесе Конгрива «Пути светской жизни». Само название комедии формулирует этот конфликт.
Сложная комедийная интрига, яркие комические персонажи, конфликт между сущностью и видимостью — характерные черты Комедии Реставрации. Но не эти ее качества, а тот особый, присущий ей юмор, который сравнивали с искрящимся шампанским, позволил комедии 17 в. перекинуть мостик в нашу эпоху. Приведем примеры из комедии Конгрива «Пути светской жизни», которая отличается совершенством комического диалога. Почти каждая строчка комедии — эпиграмма.
Фейнэл — Он приезжает в город, чтобы подготовиться к путешествию.
Мирабель — К путешествию? Но ему уже 40 лет.
Фейнэл— Не имеет значения. Честью будет для Англии, если Европа узнает, что у нас есть болваны всех возрастов.
Мирабель — Интересно, почему Парламент не примет для спасения чести нации закон, запрещающий экспорт дураков.
Мирабель — Глупец ваш брат, Витвуд!
Витвуд — Он мой неродной брат.
Мирабель — Тогда, возможно, он только наполовину дурак.
Милламант — Своей красотой мы обязаны любовнику столько же, сколько умом эху.
Мирабель — Да, от них вы получаете два самых больших удовольствия в жизни, от любовника — удовольствие слушать, как вас хвалят, от эха — слушать, как вы сами разговариваете.
Сторонникам точки зрения на Комедию Реставрации как на произведения крайне безнравственные юмор этих комедий казался всегда грубым и циничным. Современному вкусу не могут уже казаться аморальными такие высказывания, как, например, «я люблю, когда мне завидуют, и не женился бы на женщине, которую мог бы любить один, любить в одиночестве так же скучно как есть» («Деревенская жена» Уичерли). Подобные изречения кажутся нам похожими на парадоксы О. Уайльда.
Главным эмоциональным зарядом, который несли комедии Реставрации, была ненависть ко всяким формам лицемерия и ханжества. Именно эта черта делает Комедию Реставрации ближе нашему времени, чем предыдущим эпохам. Ведь и Джимми Портер из драмы Джона Осборна каждую минуту своей жизни восстает против царящей кругом лжи. Современный театр готов пожертвовать многими атрибутами морали ради ниспровержения лжи, неестественности и лицемерия. Современный читатель (зритель) привык к откровенной и циничной трактовке секса в произведениях зарубежной современной литературы, и его нравственное чувство не будет шокировано сценами, которые возмущали критиков предыдущих веков своей непристойностью. Тем более, что, как давно было замечено, в комедиях Реставрации «зритель так очарован тем, что персонажи говорят, что перестает интересоваться тем, что они делают, чувство одобрении у него так сильно, что эмоции в действие не вовлекаются».
Комедия Реставрации заложила основу для развития жанра комедии в Англии в последующие периоды. Конгрив имел своих последователей в истории английской драмы. В первой половине XVIII века влияние Комедии Реставрации ощутимо в творчестве Генри Филдинга, Сусанны Сентливр. Во второй половине XVIII века Комедия Реставрации нашла свое продолжение не только в так называемой «веселой» комедии, представленной Шериданом, Голдсмитом. Некоторые наметившиеся в ней тенденции перешли в сентиментальную комедию. Комедия Реставрации ушла, чтобы вскоре вернуться в обновленном качестве. «Школа злословия», по меткому замечанию Лэма, «выросла из Конгрива и Уичерли, но вобрала также некоторые черты сентиментальной комедии, которая за ними последовала». Линия развития английской комедии, которую так блестяще довел до совершенства Конгрив, оказалась очень плодотворной. Традиции блестящего диалога были развиты Шериданом, О. Уайльдом, отголоски легкого и злого ирландского смеха Конгрива можно услышать в драмах Брендана Биена.
Л-ра: Проблемы метода и жанра в зарубежной литературе. – Москва, 1979. – Вып. 3. – С. 186-195.
Произведения
Критика
