Социально-фантастические рассказы в творчестве Г. Уэллса
И.Ю. Рязанцева
Рождение Уэллса-художника (1866-1946 гг.), заслуженно названного «самым популярным среди серьезных писателей своего времени и самым серьезным среди популярных» совпало с периодом возрождения и расцвета в литературе Англии «малого» жанра прозы. По словам С. Моэма, «лишь к середине XIX в. рассказ приобрел ту распространенность, которая сделала его важной частью литературной продукции», и Г. Уэллсу, наряду со Стивенсоном, Киплингом, Конрадом, Джеромом К. Джеромом, Конан Дойлем, принадлежит заслуга утверждения данного жанра в английской литературе конца XIX — начала XX века. По свидетельству И. Рэчнема, современники считали его одним из самых преуспевающих новеллистов периода 1895-1905 гг. В рецензиях на сборники уэллсовских рассказов обращалось внимание на их злободневность, насыщенность научным материалом, умелое сочетание необычного и обыденного, широту охвата действительности. Однако глубокого осмысления данная сторона творчества писателя до сих пор не получила ни в отечественном, ни в зарубежном литературоведении.
В англоязычной критике остается нерешенным вопрос об эстетической новизне уэллсовских рассказов. Наряду с мнением об их оригинальности (И. Рэкнем) существует тенденция рассматривать произведения «малого» жанра Уэллса как простую имитацию новеллистики Свифта, Диккенса, По, Киплинга, Мопассана, Реми де Гурмона (Г. Бейтс и др.).
Более правомерной, на наш взгляд, является точка зрения отечественных литературоведов, которые, не отрицая периода ученичества Уэллса искусству создания рассказа у более опытных новеллистов в начале его творческой деятельности, говорят о дальнейшем пути Уэллса-новеллиста как об эволюционном. Соглашаясь с тем, что писатель не внес ничего принципиально нового в структуру до него сложившегося жанра, они увидели, однако, иные, отнюдь не маловажные, его достижения. Так, исследователя типологических особенностей английской сатиры XIX века И.М. Медянцева привлекло сатирическое мастерство писателя в рассказах, изданных в 1895 году. В них, по мнению ученого, «наблюдается специфика «фантастической» сатиры писателя, типология наиболее характерных жанров и образов». Разделяя мнение А.И. Старцева о том, что рассказы — «яркая и ценная страница в творческой жизни Уэллса», Б.А. Гиленсон отметил «богатый спектр жанровых разновидностей» уэллсовского рассказа. Однако эти и подобные замечания не нашли своего развития в литературоведческих работах, которые были бы посвящены всестороннему изучению данной области творчества писателя. Вместе с тем определять рассказы лишь как пробу пера большого в будущем художника представляется нам несправедливым. Произведения «малого» жанра Уэллса, на наш взгляд, важная и многообъясняющая сторона его творчества, нуждающаяся в самостоятельном рассмотрении. Встает проблема систематизированного изучения рассказов и установления связей произведений «малого» жанра с романистикой писателя. Эта задача требует специального исследования. Целью данной статьи является рассмотрение некоторых особенностей и своеобразия социально-фантастических рассказов и определение их места в социальной фантастике Уэллса довоенного периода творчества.
Необходимость подобного исследования вызвана, во-первых, тем, что, выступив одним из первых пропагандистов социальной фантастики в «малом» жанре прозы, Уэллс предсказал многие типологические особенности жанра, получившего интенсивное развитие в мировой литературе XX века, и, во-вторых, тем, что его рассказы явились одним из компонентов довоенного социально-фантастического цикла, объединившего произведения разных жанровых структур на основе их идейно-эстетической общности.
Первые попытки писать социально-фантастические рассказы относятся к периоду учебы Уэллса в школе (1884-1887). Однако как мастер этого жанра он стал известен в 90-е годы XIX века. В 1895 году вышел в свет первый сборник рассказов «Украденная бацилла». С равными промежутками в два года были напечатаны еще два сборника: «История Платтнера» и «Рассказы о пространстве и времени». В 1903 году появились «Двенадцать рассказов и сновидение», в 1911 — «Страна слепых» и другие рассказы», дополненные позднее новыми произведениями в уже сложившейся манере.
Общим объектом исследования в рассказах и в создававшихся параллельно с ними вплоть до первой мировой войны социально-фантастических романах стало современное писателю буржуазное общество.
По собственному признанию Уэллса в «Опыте автобиографии», в «период созревания, общего знакомства с миром» он, еще не готовый к «наблюдению за характерами», стремился «создать рамку, в которой протекает жизнь человека». «Прежде чем описывать жизнь тех или других личностей мне понадобилось... изучить те условия общественной жизни, в которых мы плаваем, как рыба в воде». Причем, как и других представителей социально-философского направления в литературе критического реализма рубежа XIX-XX веков, Уэллса волнует но только чисто негативная задача разоблачения буржуазного общества, для него всегда важно, что будет дальше. Поиски ответа на этот вопрос были вызваны заботой писателя о будущем человека, Уэллс был убежден, что к наивысшему прогрессу человечество сможет прийти, «создав условия для самого полного и свободного развития отдельной личности».
Работу над произведениями социального плана, написанными до первой мировой войны, в том числе и над рассказами, писатель рассматривал как подготовительный этап на пути к созданию произведений о современном человеке. Но хотя произведения «малого» жанра Уэллса не ставили своей целью исследование характеров и подобно довоенным социально-фантастическим романам не обращались «к проблемам, встающим перед отдельной личностью», внимание писателя в них привлек человек как часть социального организма.
Этой установкой руководствовался начинающий писатель при создании в студенческую пору (
Конфликт между человеком науки и буржуазным обществом воссоздан в рассказе в нескольких планах.
Прежде всего он подан через контраст социального положения Изобретателя и предпринимателей, от которых зависит судьба его открытия. Уэллс подчеркивает, что в период научных поисков Изобретатель вынужден был соблюдать «слишком строгую диету», чем довел себя до крайней степени физического истощения. Явившись первооткрывателем идеи возможности движения локомотива без горючего, он не только не смог обнародовать и реализовать ее, но и оказался перед необходимостью заложить патент на это открытие в ссудную кассу за ничтожно малую сумму. Поскольку жанру рассказа свойственно изображение того или иного явления в сконцентрированном виде, то при воссоздании трагедийности положения ученого в мире капитала писатель прибегает к гиперболизации. Доведенный до крайней степени нищеты, Изобретатель «проел всю свою одежду, отковырял штукатурку со стен своего убогого жилища и съел до последнего кусочка, обгрыз ногти под корень — и умер». Зато его идеей «завладела коммерческая предприимчивость», которая обладала необходимым капиталом для применения открытия на практике и которой, как иронически замечает автор, «страна обязана своим величием, своим местом в авангарде прогресса», ведь именно капитал «составляет опору прогресса».
Конфликтующие силы противопоставлены Уэллсом и в нравственном плане. Работая над научной проблемой, Изобретатель не мечтал о собственном возвеличивании. Он думал о благе человечества и умер в безвестности. Буржуазные же дельцы по сути присвоили себе чужое открытие и использовали его при создании метрополитена с целью обогащения.
Наконец, конфликтующие силы противопоставлены Уэллсом и в интеллектуальном отношении. Если Изобретатель в неимоверно трудных условиях во имя блага людей совершил ценное открытие, то буржуазные предприниматели, с деятельностью которых общество связывает свои мечты о прогрессе, не сумели этим открытием даже воспользоваться. Напротив, они оказались виновниками страшной катастрофы. Первый поезд, отправленный ими по Малому кольцу нового метрополитена, не смог остановиться до тех пор, пока не взорвался.
Причина катастрофы, на первый взгляд, фантастична: поезд, созданный в 1999 году, оказался без тормозного устройства. Но эта фантастическая ситуация имеет в рассказе вполне реальное объяснение: реализацией открытия Изобретателя на практике занимались нечестные и невежественные люди. Невежество коммерческих и околонаучных кругов предельно заострено Уэллсом. Писатель максимально нагружает все компоненты художественной системы. Акционерное общество, взявшееся за внедрение идеи Изобретателя, имеет символическое название «Много — будешь — знать — скоро — состаришься». Весьма символична и фигура главы этого общества, возвысившегося благодаря предложению использовать идею Изобретателя в метрополитене, а в свое время ограбившего ученого, заплатив за заложенный в ссудной кассе патент тринадцать шиллингов шесть пенсов. В сатирическом ключе дан и образ технического директора. Он строится на приеме несоответствия претензий этого человека и его возможностей. Этот «болтливый маленький человечек» важно объяснял августейшей особе устройство механизмов движущегося без горючего поезда, гарантировал прочность и надежность всех деталей. Но когда обнаружилось отсутствие тормозной ручки, на его лице «сменилась вся гамма цветов, от стронциево-красного до талиево-зеленого», и он не нашел ничего более целесообразного в данных условиях, как увеличить вдвое скорость поезда, что через сутки привело к катастрофе.
Таким образом фантастическое получает в рассказе реалистическую мотивировку. Впервые использованное здесь соединение фантастического и реального со временем станет средством обобщения в творчестве Уэллса.
Через многопланово раскрытый конфликт рассказа писатель подошел к постановке проблемы судьбы ученого и его открытия в буржуазном обществе. При этом с самого начала литературной деятельности Уэллса, в отличие от Жюля Верна, интересовали не научно-технические достижения сами по себе, а социальные итоги революционных перемен в научной сфере. Социальная функция науки в мире капитала трактуется им в традиции Свифта: в условиях антагонистического общества научный прогресс оборачивается против человечества, служит делу разрушения.
Причем и в этом раннем рассказе, и в последующих произведениях Уэллсу свойственно распространение выводов на гораздо более широкий мир человеческих отношений, чем современная или изображаемая им эпоха и конкретное пространство. Воспроизводя в «Рассказе о XX веке» противоречия современной ему действительности, писатель переносит действие в 1999 год, а подзаголовком адресует произведение умеющим думать людям всех времен. Подобная экстраполяция современных ему тенденций общественного развития в будущее наблюдается и в написанных позже романах «Машина времени» (
Думается, что «Рассказ о XX веке» можно считать предисловием к циклу социально-фантастических произведении довоенного периода творчества Уэллса. В этом раннем произведении «малой» прозы писатель впервые выступил как автор остросюжетного рассказа с динамичным развитием действия, с пристрастием к катастрофическим ситуациям, со скупой обрисовкой характеров, рассказа, находящегося в русле фантастики, обладающей социально-философской значимостью и сочетающейся с имеющей реалистическую основу социальной сатирой. Он следовал примеру Свифта, умело пользуясь приемами контраста, преувеличения, гротеска, аллегории. На подобных эстетических принципах базировалась социально-фантастическая романистика писателя, с большей остротой и глубиной осмыслявшая проблему будущего научного прогресса в обществе, раздираемом антагонистическими противоречиями.
В «Рассказе о XX веке» Уэллс также впервые высказал свое убеждение в том, что косность и ограниченность большинства представителей капиталистического мира враждебны научному прогрессу, столкновение этих полярных сил неизбежно и чревато общечеловеческой катастрофой. Этот комплекс идей, обогащаясь и варьируясь в творчестве писателя-фантаста 1892-1913 гг., придал произведениям разных жанров структурное идейное единство.
Так, ставшие центральными в его социальной фантастике проблема безграничных возможностей науки и проблема судьбы научного открытия в буржуазном обществе почти одновременно поднимались и многосторонние осмыслялись в разножанровых произведениях. Картина научных дерзаний ученого-энтузиаста, бегло намеченная в сатирическом «Рассказе о XX веке», обрела более четкие очертания в антиутопии «Машина времени» и в приключенческом рассказе «В бездне». Предвидением грядущих перспектив науки отмечен рассказ «Новейший ускоритель». Повествуя в нем об открытии профессором Гибберном нового препарата, убыстряющего деятельность всех внутренних органов человека, Уэллс намеренно выходит за пределы научной вероятности и создает озорную фантазию. С позиции утописта, верящего в возможность построения разумного общества посредством улучшения человеческого рода, писатель рассказывает об изобретении витамина, стимулирующего рост великанов, физически и духовно возвышающихся над людьми, в романе «Пища богов». Мотив противопоставления великих возможностей современного, знакомого Уэллсу человека его бескрылому существованию, разрабатываемый писателем в целом ряде романов, тревожно прозвучал в рассказе «Филмер». Мысль о дегуманизирующем влиянии на талантливую личность буржуазного общества пронизала рассказ «Человек, который делал алмазы» (
Рассматривая «малый» жанр прозы как «произведение по форме простое», цель которого — «произвести единое и сильное впечатление», Уэллс продемонстрировал в рассказе находчивость по части сюжетной занимательности. Как и в «Человеке-невидимке», он заинтриговывает читателя с самого начала повествования, намеренно создавая таинственную атмосферу вокруг появления главного героя. А затем, воспроизводя ход наблюдений рассказчика за этим человеком, писатель постепенно выявляет сущность изображаемой личности. Внешний вид внезапно появившегося вечером на городской набережной неизвестного с тонким, не лишенным привлекательности, осунувшимся и бледным лицом, в драном пальто с поднятым и заколотым булавкой воротником первоначально вызывает мысль о его принадлежности к деклассированным элементам и желание «подать ему на ночлежку и чашку кофе». Вслед за тем читатель, подобно рассказчику, теряется в догадках, кто перед ним: сумасшедший или горько шутящий над собой и своей бедностью человек, ибо «оборванный, грязный, давно не бритый и не чесанный» незнакомец вдруг заговорил об усталости от хлопот, неизбежных при ведении крупных дел, и о нежелании отказываться от мечты, осуществлению которой было отдано много сил и здоровья. Через последующее портретизирование («лоб и глаза обличали в нем человека умного»), сочетающееся с описанием («он говорил не как жалкий бродяга, а гладко и свободно, как интеллигентный человек») и с приемом «самораскрытия» «таинственной» личности, Уэллс воссоздал облик и судьбу «вконец обнищавшего» ученого.
В этот рассказ, как и в большинство произведений «малого» жанра, сопутствующих социально-фантастическим романом, писатель ввел фантастический элемент. Предвосхитив открытие способа изготовления алмазов, сделанное в 50-е гг. нынешнего столетия, он наделил центральный персонаж рассказа подобной способностью уже в XIX в. Причем, мастерски владея тайной художественной иллюзии, он подчиняет ей читателя и заставляет поверить в фантазию, скрыв необходимую при этом натяжку за массой не вызывающих сомнения деталей. Так, убеждая в принципиальном возможности подобного открытия, Уэллс упоминает об опытах французского ученого Андри Муассона, результатом которых было получение электротермическим путем некоторых металлов в чистом виде. Он напоминает об имевших место в действительности, но не увенчавшихся успехом исследованиях ученых по установлению температуры и давления, при которых могут быть получены алмазы из чистого углерода. А лишь затем устами самого ученого Уэллс повествует о долгом и нелегком пути к открытию, увенчавшемуся парадоксальным результатом: обладая алмазом стоимостью в несколько сот тысяч фунтов, изобретатель превращается в бездомного и голодного изгоя общества.
Образ главного героя в рассказе построен Уэллсом с учетом сложных жизненных закономерностей, что определило его многоплановость. Как ученый герой Уэллса стоит выше своего окружения, как человек он наследует вызванные процессами дегуманизации буржуазного общества индивидуалистические наклонности. Поняв, что выжить в этом мире может лишь человек, усвоивший его бесчеловечную мораль и думающий только о себе самом, он начинает руководствоваться в своих действиях принципами буржуазного порядка. Следовательно, в трактовке образа ученого, ставшего изгоем буржуазного общества, в данном рассказе намечается новый аспект. Причину трагического одиночества своего героя Уэллс усматривает не только в его непонятости окружением, но и в присущем ему самому индивидуализме, порожденном антигуманным обществом. Желая использовать открытие в целях самоутверждения, свою конечную цель он видит в том, чтобы «получать алмазы тоннами», «загребать миллионы». Это даст ему возможность возвыситься над окружающими. Вот почему ученому, боявшемуся «заразить и других верой в осуществимость ... затеи», приходилось действовать одному, втайне. По той же причине уже в первые дни своих фантастических экспериментов отказался от научного сотрудничества с кем бы то ни было Гриффин, главный герой романа «Человек-невидимка». Поверив в собственную исключительность, позволяющую надеяться на преуспевание в будущем, оба эти героя уже в настоящем, на пути к самоутверждению, считают себя вправе совершать антигуманные поступки. Так, зная о возможности взрыва во время очередного опыта, герой рассказа «Человек, который делал алмазы» спокойно уходит из многоквартирного дома, не думая о создавшейся для окружающих опасности. Вспоминая об этом эпизоде, он и впоследствии не чувствует себя преступившим моральные нормы: «Все делалось во имя науки ... Вероятно, я поступил несколько легкомысленно». Если в герое рассказа Уэллс видит преступника в потенции, то мечтающего «захватить какой-нибудь город..., терроризировать население и подчинить своей воле всех и каждого» Гриффина писатель заставляет совершить многочисленные преступления.
Образ талантливой личности, для которой самоутверждение и господство над окружающими имеют не меньшее значение, чем само научное открытие, впервые эскизно намеченный в «Человек, который делал алмазы», получил более детальную разработку и социально-философскую мотивировку не только в «Человеке-невидимке», но и в таких социально-фантастических романах, как «Остров доктора Моро», «Когда спящий проснется». Причем если в рассказе Уэллс лишь намекает на ницшеанские наклонности ученого-индивидуалиста, то в лице доктора Моро, Гриффина и Острога он изобразил тип личности, которая, возомнив себя исключительной, на некоторое время смогла осуществить диктат.
Заслугой писателя, по мнению ряда отечественных критиков, было то, что в ницшеанстве он увидел оборотную сторону мещанско-обывательской пошлости. Вот почему его рассказы и романы об «исключительной» личности, по справедливому замечанию Б.А. Гиленсона, воспринимаются как «иносказания на тему о превратностях судьбы таланта, помещенного в среду мещан и не изжившего мещанства в себе самом». Мещанство писатель считал силой, враждебной не только творческому началу, но и прогрессу человечества в целом. Поэтому тема мещанства столь же глубоко осмысливается Уэллсом, как и проблема судьбы ученого и его открытия в буржуазном обществе. Наиболее убедительно сущность мещанства и опасность его косности для человечества раскрыты писателем в социально-бытовых романах и в сопутствующих им рассказах. Однако и в цикле социально-фантастических произведений Уэллс делает мещанство объектом сатиры.
Различные модификации типа мещанина, впервые представленные в рассказах, предваряли появление типа просвещенного мещанина в романах писателя-фантаста и требовали зарисовок, разнообразных по художественной форме.
В «Человеке, который делал алмазы» повествование ведется от лица просвещенного филистера, не способного совершать поступки, выходящие за рамки общепринятого, и являющегося непосредственным объектом авторского исследования и сатиры. В этом рассказе происходит как бы саморазоблачение рассказчика, раскрытие им самим своих убеждений и нравственных норм. Повествуя о судьбе ученого, давая ей оценку, этот мещанин демонстрирует собственную личностную несостоятельность. Не являясь дилетантом в науке, он с филистерским недоверием отнесся к первооткрывателю способа получения алмазов. С трудом поверив в возможность подобного открытия, этот обыватель побоялся быть обманутым, заключая выгодную сделку в необычных условиях. Он остался довольным своим благоразумием и осмотрительностью и после того, как не выполнил просьбу вконец отчаявшегося ученого выслать ему небольшую сумму денег. Зато по прошествии времени, вспоминая вечернюю встречу с незнакомцем, он начал сожалеть об упущенной возможности легко обогатиться, стал упрекать себя в недостаточной предприимчивости и боязни рискнуть хотя бы пятью фунтами.
По исходному принципу созданы образы повествователей-мещан в рассказах «Замечательный случай с глазами Дэвидсона», «Остров Эпиорниса», в романах «Остров доктора Моро», «Война миров».
Другие рассказы написаны от третьего лица. Повествование в них предельно драматизировано. Авторский текст сведен до минимума. Основное содержание раскрывается в диалоге. Так, в рассказе «Похищенная бацилла» высокопарные разглагольствования ученого-бактериолога о страшной силе холерных микробов в присутствии странного посетителя являются яркой сатирой на ученых-мещан, которые своей деятельностью подготавливают возникновение диктаторов, строящих свое господство на гибели миллионов людей. Человек, призванный бороться с болезнями, не только наслаждается возникающими в его воображении страшными картинами последствий эпидемии, но и, излагая перед анархистом перспективу возможной гибели человечества, побуждает его к антигуманному действию. Указывая на пробирку с жидкостью, он внушает: «... здесь сидит под замком эпидемия. Стоит разбить вот такую маленькую пробирку и, вылив ее содержимое в резервуар с питьевой водой, сказать этим крошечным живым частицам...: «Идите, растите и размножайтесь, наполняйте цистерны!» — и смерть, таинственная, незаметно подкрадывающаяся смерть, быстрая и ужасная, смерть жалкая и исполненная мучений, обрушится на город и пойдет косить направо и налево. Только выпустите бациллу в водопровод, и прежде чем мы сможем преградить ей путь и снова ее выловить, она опустошит всю столицу». Дальнейшее повествование о похищении пробирки маньяком, пожелавшим отомстить миру за собственное ничтожество распространением холерной бациллы, и о погоне за ним ученого предельно драматизировано. Случайно разбив пробирку, но не желая отказаться от своего плана прославиться, похититель выпивает остатки жидкости и отправляется «по направлению к мосту Ватерлоо, стараясь на ходу задеть как можно больше прохожих своим бациллоносным телом». «Сознание близкой смерти наложило отпечаток достоинства на весь его облик», — отмечает автор, и в этих словах слышится нескрываемая ирония.
Особенность способа обрисовки персонажей в этом рассказе — в соединении сатирических элементов с трагикомическими. В конце произведения выясняется комическое несоответствие устрашающих речей бактериолога об опасности демонстрируемого препарата истинному положению вещей. По признанию этого любителя порассуждать, в присутствии терпеливого слушателя он упражняется в элоквенции, держа в руках пробирку с новым видом бактерии, опасность которой заключалась лишь в том, что она изменяла окраску проглотивших ее. Как несчастье вселенского масштаба просвещенный филистер воспринимает пропажу этого, в сущности бесполезного препарата и ломает голову над изысканием возможностей получения новой культуры. Трагикомичен и образ анархиста, приготовившегося к смерти с мыслью, что она станет причиной гибели человечества, и не подозревающего о том, что он сам стал жертвой бактериолога, склонного к риторическим упражнениям, и что в худшем случае — ему грозит опасность поголубеть от действия выпитой жидкости. Так в рассказе развенчивается тип агрессивного мещанина, предпринимающего попытку уничтожить мир во имя собственного прославления. По мысли Уэллса, мания величия присуща не только необыкновенной, но и вполне заурядной личности, которая также способна принести немало бед человечеству.
В рассказе «Чудотворец» Уэллс, повествуя о том, как два обывателя чуть было не стали виновниками общечеловеческой катастрофы, предупреждает «об опасности, которая будет угрожать миру, если могучие возможности воздействия на природу и жизнь человека попадут в руки невежественных людей».
В рассказах третьей группы на первый план выходит авторское «я» близкого автору персонажа. Тогда в центре внимания писателя оказываются переживания, размышления или наблюдения над происходящим центрального персонажа, поставленного в условия мещанско-обывательского окружения. Так, рассказ ливерпульского адвоката о преследующем ого видении страшной войны, услышанный автором в поезде, идущем из Регби в Лондон, проникнут тревогой за судьбу человечества, которое может оказаться во власти воинствующего мещанства, и воспринимается как предупреждение о грядущей опасности.
В столь же тенденциозной «Звезде», передав через восприятие близкого ему по духу рассказчика картины стихийных бедствий, постигших Землю и человечество в результате приближения неизвестной звезды, Уэллс выражает надежду, что под действием едва миновавшей опасности люди отметут все мелочное в своих душах, сплотятся и задумаются о необходимости разумного существования.
Уэллс видел дальнейшие перспективы социального развития в двух вариантах. Во-первых, для писателя характерно изображение будущего как преувеличенных тенденций настоящего, ведущих к катастрофе. Мысль о близкой гибели человеческой цивилизации была вызвана неустойчивостью господствующего порядка вещей, и этот лейтмотив тревоги разрабатывался в целом ряде ранних произведении Уэллса-фантаста. О глубоководных чудовищах-людоедах, воплотивших в себе все вообразимые античеловеческие черты и ставящих под угрозу существование людей, сообщает рассказ «Морские пираты». В «Войне миров» писатель в гротескно фантастическом ключе выразил озабоченность но поводу последствий дегуманизации личности в буржуазном обществе.
Другой, в отличие от первого, более оптимистический вариант предполагаемых Уэллсом общественных перспектив имеет явно утопический характер. Так, например, в романе «В дни кометы», близком в идейно-художественном плане к рассказу «Звезда», писатель связывает внезапный рост нравственных чувств в человечестве и наступивший вследствие него общественный прогресс с прошедшей мимо Земли кометой. Эта комета оставила в атмосфере зеленый газ, который морально преобразует жителей планеты. Столь же утопична вера Уэллса в возможность переделки деградирующего общества путем биологического улучшения человеческого рода («Пища богов»).
Таким образом, можно говорить о весьма прочном взаимодействии между разножанровыми произведениями в довоенном творчестве писателя-фантаста, несмотря на отсутствие сквозных тем, объединяющих ситуаций или переходящей из романов в рассказы (и наоборот) фигуры повествователя. Помимо вышеустановленной идейно-эстетической общности, произведения подчинены единой скрепляющей задаче: написать главу из социальной жизни страны и наметить перспективы дальнейшего общественного развития человечества. Прогнозируя развитие тех социальных тенденций, которые существовали в современном ему обществе, Уэллс утверждал, что при буржуазном строе научно-технический прогресс не сделает людей счастливыми, он может скорее оказаться причиной их гибели.
Анализ социально-фантастических уэллсовских рассказов убеждает в значительности этого жанра в творчестве писателя-фантаста 1895-1913 гг. В известной мере дополняя романную форму, нередко предворяя ее проблематику и характерологию, рассказ вносит существенный вклад в художественное освоение писателем действительности.
Именно в этой малоисследованной области творчества Уэллса английская фантастическая литература с философской тенденцией вплотную приблизилась к науке, ибо с самого начала литературной деятельности писателя интересовали социально-этические последствия бурного развития науки в современную ему эпоху. Уже в ранних рассказах Уэллс возвел в художественный принцип совмещение фантастики и реальности. Разрешая социальные и моральные проблемы современности на необычном фоне, иногда нарочито фантастическом, он легко добивается эффекта полной достоверности, умея убеждать в правдоподобности случившегося, даже привнося в реальность самую смелую фантазию. При этом фантастика довольно часто приобретает у него сатирический характер. Главной мишенью уэллсовской сатиры в социально-фантастических рассказах является мещанин-обыватель во всех обличиях — от респектабельного буржуа до ученого. Как мастер социальной сатиры Уэллс идет вслед за Свифтом, творчество которого он считал образцовым: «Мое давнее, глубокое и не остывающее с годами восхищение Свифтом можно заметить на каждом шагу; оно особенно сказалось в моей склонности обсуждать ... современные политические и социальные проблемы».
Социально-философский аспект фантастического рассказа Уэллса о науке — основа, из которой исходит автор, исследуя современную ему действительность и намечая перспективы дальнейшего развития человечества. Человек также интересует писателя, но, главным образом, как социальный организм. Отсюда вытекает основной принцип построения уэллсовского рассказа — «заострение» проблемы, а также «сконцентрированность» в форме подачи ситуации пли характера. Это делает более выпуклой социальную основу произведения, идейно-эстетическую информацию, заключенную в нем. Этот принцип определяет характерную для Уэллса композицию социально-фантастического рассказа. Ей свойственна концентрация действия вокруг одного события, то ли кульминационного в жизни героя, то ли своей подчеркнутой приземленностыо и обыденностью указывающего на неразрывную связь персонажа с миром буржуазной пошлости и меркантилизма. Вот почему конфликт его рассказа зачастую построен на противопоставлении творческого беспокойства, смелого воображения, научного предвидения, с одной стороны, и убогой повседневности, рутины буржуазно-мещанского мира, с другой. Острота конфликта диктует специфику сюжетостроения уэллсовских рассказов. Их сюжет отличается динамичностью, все в нем подчинено раскрытию социально-философской проблемы, подаваемой, как правило, в занимательной форме.
Социально-фантастический рассказ Уэллса как компонент социально-фантастического цикла произведений писателя довоенного периода был необходимым этапом в постижении художником современного человека в его отношениях со вселенной, историей, социальным окружением и подготавливал собой период писательской зрелости Уэллса, когда человек заинтересовал его уже с точки зрения его отношений к другим людям и к самому себе. Уэллс-фантаст готовил, таким образом, рождение Уэллса-психолога.
Л-ра: Проблемы метода и жанра в зарубежной литературе. – Москва, 1986. – С. 110-123.
Произведения
Критика
