Барбара Пим. Квартет осенью
Н. Васильева
«Подлинное открытие года», «самый недооцененный из современных авторов» — так писали рецензенты после выхода в свет романа Барбары Пим «Квартет осенью». Действительно, признание к Барбаре Пим пришло поздно — ей уже за шестьдесят. Между тем писать она начала давно, в самом конце 40-х годов, и за десять лет опубликовала шесть романов, которые не встретили интереса ни у критиков, ни у читателей. «Превосходные женщины», «Совсем не ангелы» — эти и другие романы Пим о повседневном, ничем не примечательном существовании, о заурядных, обыденных людях и мелочах быта не получили отклика в тогдашней литературной атмосфере.
Когда очередной роман Пим не был принят к публикации, писательница надолго замолчала. Возвращение ее на литературную сцену произошло совершенно случайно. В
Чем объяснить столь резкий поворот в писательской судьбе Б. Пим, неожиданную популярность ее романов двадцатилетней давности, герои которых по современным понятиям, казалось бы, безнадежно старомодны? Романы Б. Пим оказались интересны тем сегодняшним англичанам, которые испытывают ностальгию по устойчивым нравственным ценностям, возникшую как реакция на нравы общества «вседозволенности». Писательнице присуща точность наблюдений, психологическая достоверность, доброжелательная ироничность. Но главное — в «вечной» теме человеческого одиночества, неустроенности и уязвимости Б. Пим нашла новые, характерные оттенки («специалист по одиночеству» называют ее английские критики), оказавшиеся близкими ее читателям именно сейчас, в 70-е годы, когда проблема одиночества, разобщенности людей приобрела поистине масштабы социального бедствия.
«Квартет осенью» — книга об одиночестве пожилых людей на пороге старости, о том, как они встречают осень своей жизни. Обращение к теме судеб стариков, нередкое сейчас в западном искусстве вообще, дало Пим тот точный ракурс, который позволил ей создать выразительную картину человеческой отчужденности.
В центре повествования судьбы четырех человек — сослуживцев Летти, Марции, Эдвина и Нормана, скромных служащих какого-то большого учреждения. Они вместе отсиживают в одной комнате положенные часы, занимаясь достаточно бессмысленным и крайне унылым делом: что-то учитывают и регистрируют. В романе практически отсутствует фабула, повествование складывается из зарисовок быта этих четверых, отдельных эпизодов, которые повторяются в их жизни изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год. Привычное отсиживание на службе, ленч, прогулка в обеденный перерыв по одному и тому же маршруту, безрадостные вечера в одиноком жилище, отпуск, когда они не знают, куда себя деть, тягостные рождественские праздники — словом, жизнь, подчиненная тому спасительному однообразию, которое позволяет создать иллюзию наполненности каждого прожитого дня и внушает веру в стабильность существования.
Б. Пим далека от жалостливой сентиментальности, ее герои — вполне заурядные обыватели, лишенные подлинной духовной жизни, значительной цели и глубоких чувств. При всей разности их характеров на них наложило общий отпечаток одиночество.
Летти — мягкое, робкое существо, она более других открыта жизни, увлекается «романтическими историями», следит за собой и старается не отстать от моды, но в ее жизни та же пустота, что и у остальных. В молодости у нее были какие-то надежды, неясные планы, мечты о любви, но жизнь как-то пролетела мимо, не оставив даже дорогих воспоминаний. Летти живет настоящим, «аккуратно и цепко держится за жизнь, в меру своих возможностей приспосабливаясь к тому малому, что эта жизнь предлагает ей... Это была вполне удобная жизнь, хотя и несколько стерильная...».
Такой же неполноценной, «стерильной» жизнью живет и Марция, чудаковатая и самая отрешенная от окружающего из четырех персонажей романа. Ее причуды, вроде коллекционирования пустых бутылок из-под молока, граничат с нервным заболеванием. Даже дом Марции в благопристойном квартале Лондона кажется необитаемым, выделяясь своей запущенностью среди ухоженных особняков. Когда Марция уходит на пенсию, рвется последняя нить, связывающая ее с жизнью, у нее развивается психическое заболевание — и она умирает от истощения, хотя в доме богатый запас всевозможных консервов, к которым она почти не притрагивалась, как не притрагивалась ни к чему на пиршестве жизни.
Еще более заурядны мужские персонажи — Эдвин и Норман. Они тоже люди в «футляре» и живут застегнувшись на все пуговицы. Принцип Эдвина — «греть руки над костром жизни, но не слишком близко», и это проявляется во всех его отношениях с окружающими. Несколько лет назад у него умерла жена, но он воспринял ее смерть как освобождение от человека, с которым его ничто не связывало, кроме многолетней привычки. Дочь с семьей живет в другом городе, и отец видится с ней лишь по традиции на рождество или в отпуск. Весь смысл жизни Эдвина составляет ежедневное посещение церкви и кое-какая деятельность в приходе, не потому что в нем сильны религиозные чувства, просто это, как и отсиживание на работе, еще один ритуал, который требует от него лишь пассивного присутствия, давая взамен иллюзию содержательности.
Самый обиженный на жизнь — Норман. Он убежденный холостяк, неглуп, но столь же эгоистически поглощен собой, как и остальные, мелочно озлоблен, саркастичен. Он придумывает себе иную, воображаемую жизнь, не имеющую ничего общего с его реальным существованием, но похожую на те рекламные картинки, в соответствии с которыми он строит, например, свои планы на отпуск, чтобы похвастаться перед сослуживцами. На самом же деле он проводит отпуск не в Греции, занимаясь подводным плаванием, а в своей убогой комнате: на большее у него нет ни средств, ни, главное, душевной энергии.
Итак, жизненный итог героев одинаков — можно сказать, сознательное одиночество, даже эгоистически оберегаемое как залог независимости. Их одиночество совсем не в том, что им некуда вечером пойти или не с кем словом перемолвиться. Это одиночество уже на той стадии, когда даже не возникает потребности в общении. Эти четверо служат вместе несколько лет, но работа не сближает их, они никогда не встречаются вне стен своего учреждения, и сама мысль об этом представляется им нелепой. Как-то вечером Эдвин случайно оказывается неподалеку от дома Марции, у него появляется желание зайти к ней, но он тут же пугается этой мысли точно так же, как испугалась бы она, увидев его в дверях своего дома.
Когда бывшая квартирная хозяйка Летти продает дом африканскому священнику с большой и шумной семьей, готовой принять Летти в свой жизнерадостный круг, она в испуге бежит на новую квартиру к такой же одинокой женщине, в обычный английский «холодный дом».
По мере того как повествование выходит за узкие рамки частной жизни четырех людей, возникает до некоторой степени и картина общества, в котором таких, как эти четверо, не счесть. Герои сталкиваются с ними на каждом шагу, они идут по улицам, сидят на скамейках парков, толпятся в магазинах на дешевых распродажах, оказываются соседями по столику в кафе, едут рядом в метро, и в их взгляде та же пустота и отрешенность от жизни; газеты каждый день сообщают о смерти одиноких стариков. По дороге на работу Летти оказывается свидетельницей того, как человек бросился под поезд метро. «Похоже, что он оказался не охвачен заботой государства всеобщего благоденствия», — комментирует этот случай Норман, а сама Летти добавляет: «Это может случиться с каждым».
Глава, где описывается уход Летти и Марции на пенсию, «который столь же неизбежен, как осенний листопад», исполнена горькой иронии. Учреждение считает своим долгом устроить прощальный ленч. Он превращается в формальное действо, которое призвано очистить совесть сослуживцев, чтобы те с легкой душой могли отмахнуться от мыслей о дальнейшей судьбе этих двух совершенно одиноких женщин. Когда Летти спустя некоторое время узнает, что работу, которую они выполняли, теперь делает компьютер, у нее возникает ощущение, что она и Марция просто никогда не существовали в стенах своего бывшего учреждения. Их жизнь в новых условиях — медленное угасание Марции и упорная борьба Летти за выживание — с одинаковой ясностью иллюстрирует равнодушие, безразличие общества к их судьбе. Когда Эдвин с трудом уговаривает священника своего прихода посетить Марцию в ее добровольном заточении, тот признает: «Возможно, отсюда и все наши беды: ведь ваше предложение вызывает во мне только одну реакцию — человек, о котором идет речь, не в моем приходе».
Одиночество героев романа обусловлено не просто неблагоприятно сложившимися личными обстоятельствами их жизни. Это нечто большее: это образ жизни, сформировавшийся всем укладом того общества, в котором они существуют.
Смерть Марции неожиданно сближает оставшихся троих, у них возникает готовность сделать шаг навстречу друг другу. Б. Пим избегает навязчивых деклараций, и в заключение она лишь приоткрывает перед своими персонажами возможность какого-то иного существования: «ведь в жизни заключено бесконечно много возможностей изменения».
Творчество Б. Пим продолжает традиции социально-психологического быто- и нравоописательного романа с ощутимыми выходами в социальные обобщения.
Л-ра: Современная художественная литература за рубежом. – Москва. – 1979. – Вып. 3. – С. 17-20.
Произведения
Критика
