Через тернии – к звёздам
Е. Гениева
О классике англо-американской литературы Генри Джеймсе (1843-1916) в нашей стране знают еще мало.
Нельзя сказать, что Генри Джеймс у нас совсем не переводился: в каталоге можно обнаружить небольшую пачку карточек с датами, в основном начинающимися с цифры 18... О нем в наши дни писали статьи А. Елистратова и М. Урнов. Но все-таки его имя в печати редко встречалось читателю.
Потому так примечательна публикация повести «Письма Асперна» — одного из самых удачных произведений Джеймса.
Писатель, чрезмерно озабоченный поисками предельно совершенной художественной формы, зачастую бесконечными переделками невольно портил свои создания. Хрупкая, но столь необходимая для истинного произведения искусства гармония (а может быть, правильнее сказать борьба?) формы и содержания нередко нарушалась. И тогда его изысканная психологическая проза начинала напоминать утомительно филигранную чеканку на миниатюрном предмете. Однако в «Письмах Асперна» Генри Джеймсу удалось избежать этой грустной участи многих его творений.
«Письма Асперна»... Эту повесть боязно тронуть логикой анализа. А вдруг то, что она пробуждает, рассыплется так, как рвутся у нас на глазах от легкого прикосновения старинные кружева наших бабушек...
В основу «Писем Асперна» лег реальный случай, о котором Генри Джеймс узнал, находись в Италии. Во Флоренции вместе со своей племянницей жила Мэри Джейн Клермонт, в молодости бывшая возлюбленной Байрона. Незадолго до ее смерти у них в доме поселился некий шкипер Силсби, страстный почитатель Шелли. Этому Силсби каким-то образом стало известно, что мисс Клермонт обладает некоторыми письмами Шелли и Байрона, и он решил любыми способами завладеть сокровищем. Желание было столь сильно, что он предпочитал не отлучаться из дома, опасаясь, как бы мисс Клермонт не умерла в его отсутствие. Но все-таки в 1879 году Силсби пришлось уехать в Америку, и именно в это время мисс Клермонт скончалась.
Вернувшись в Италию, Силсби решил попытать счастья у племянницы покойной. Племянница, старая дева лет пятидесяти, в общем, была не против отдать ему письма, но только если он женится на ней.
В записную книжку Генри Джеймс 12 января 1887 года занес следующие строки: «Несомненно, в этом что-то есть. Картина двух увядших, странных, бедных и забытых англичанок, живущих уже не в своем поколении в грязном доме, в чужом городе. И все их состояние — эти бесценные письма. Потом эта история о фанатике, помешавшемся на Шелли, его слежке и долготерпении... Но особенно в этой истории меня интересуют взаимоотношения».
Думается, необходимо было напомнить этот случай, чтобы увидеть, как он изменился — художественно переродился — в «Письмах Асперна». Генри Джеймс лишь формально сохранил структуру истории и ее действующих лиц, но усложнил и углубил психологическую сторону рассказанного ему жизненного эпизода.
В центре оказалась фигура рассказчика, литературного критика, человека, художественно высокоразвитого. Получить письма великого поэта (а им в повести стал никогда в реальности не существовавший американец Джеффри Асперн, дерзко соединивший в себе черты Байрона и Шелли)— значит для него не только удовлетворить свою прихоть, но и выполнить профессиональный долг: дать читающей публике сокровище, так долго от нее скрываемое. Генри Джеймс наделил Америку «национальной гордостью» — великим поэтом Джеффри Асперном, потому, что писатель остро чувствовал отсутствие глубоких духовных традиций в своей стране.
В художественной трансформации рассказа о мисс Клермонт и Силсби особенно важен психологический драматизм, который Генри Джеймс придал этой хотя и нестандартной, но тем не менее вяло текущей истории. В повести две кульминации, являющиеся своего рода вершинами, к которым устремляется все повествование. Именно за счет этих кульминаций банальный бытовизм «итальянского эпизода» о женитьбе исчезает, уступая место трагедии человеческих чувств.
Первая кульминация — ночная встреча рассказчика с Джулианой, когда он столь недостойно пытается выкрасть письма Асперна. Именно с этой сцены автор начинает ненавязчивое развенчивание своего героя, который при всех его литературных достоинствах все же оказывается не более чем дельцом от искусства, способным на все, лишь бы добиться успеха. Генри Джеймс тактичен в своем разоблачении, хотя он явно не приемлет вседозволяющий принцип героя — цель оправдывает средства. И поэтому в его утонченно психологической прозе совершенно недвусмысленно стоит вопрос о моральных основах и этических правах критика.
Чрезвычайно важно, что в этой сцене мы единственный раз «видим» глаза Джулианы, которые до этого всегда скрывал уродливый зеленый козырек. Эти глаза, как и свидетельствовал о них великий Асперн, ослепляют, они придают сморщенному, выцветшему лицу алчной старухи величие нетленной красоты. В ночной сцене Асперн воплощается в реально существовавшего человека и возлюбленного. Он озаряет своим невидимым присутствием темноту захламленной спальни Джулианы и возвышает жалкую старуху до уровня той, кого любил поэт. Асперн символизирует само искусство, его вечность и неоспоримость.
Второй кульминационный момент повести — прощание героя с мисс Тиной после ее признания в любви к нему — до конца раскрывает суть характера племянницы Джулианы.
Из всех персонажей мисс Тина, пожалуй, наиболее далека от своего жизненного прототипа. Конечно, если пересказывать лишь грубую канву фактов, то мисс Тина Генри Джеймса осталась такой же провинциальной старой девой, всю жизнь просуществовавшей около своенравной и деспотичной тетки, как и реальная племянница мисс Клермонт. Но легкими мазками, высвечивая одни черты и погружая в полутень другие, Генри Джеймс вылепил образ своей мисс Тины, робкой, нежной и трогательной. Он ни разу не уточнил истинный возраст героини, чтобы цифра пятьдесят не сделала ее чувство смешным. Он долго примеривался к ее имени. Сначала она была Тита. Но, ощущая несоответствие имени тому образу, который рисовался ему, Генри Джеймс превратил его в Тину. И тем самым сделал это звенящее чистотой грустного колокольчика имя своего рода музыкальной связью, соединившей внешнюю некрасивость племянницы Джулианы с ее внутренней чистотой и цельностью.
В своей версии истории о наследии Байрона и Шелли Генри Джеймс особо подчеркивает влюбленность мисс Тины. Именно потому, что она любит (впервые за свою обездоленную жизнь!), ее объяснение с рассказчиком после смерти Джулианы теряет всякий налет сделки (женись, и письма будут твоими) и приобретает глубокий драматизм (я вас люблю). Генри Джеймс изменил события так, что мисс Тина ведет матримониальные разговоры не по своей воле, а выполняя приказ покойной тетки. Но, что еще более важно, у нее в отличие от племянницы мисс Клермонт есть основания надеяться, что рассказчик ее любит. Ведь ей хочется думать, что цветы, прогулки, беседы были не только из-за писем Асперна, но и ради нее самой.
Сцена объяснения — один из лучших примеров мастерства диалога у Генри Джеймса, диалога, в котором как будто бы все договорено, но сколько же должно быть почувствовано! Подтекст, нередко становящийся в современной литературе расхожим штампом, у Генри Джеймса несет огромную психологическую нагрузку. Именно подтекст передает состояние мисс Тины, которой и сладко и боязно говорить о своей любви.
В «Письмах Асперна» Генри Джеймс пишет о любви. В повести любят все. Великий поэт боготворил Джулиану, Джулиана, презрев приличия своего времени, отдала сердце Асперну и осталась ему верной до гроба, рассказчик заворожен его поэзией, слуга рассказчика ухаживает за толстой итальянкой, мисс Тина любит рассказчика. Любовь раскрывает и возвышает души людей. Особенно это относится к мисс Тине. Цветовая гамма, рисующая ее образ, колеблется от серых тонов заурядной американской провинциалочки, которую чужая судьба заставила прозябать в огромном венецианском дворце, до ярких, пылающих красок озарившего ее жизнь чувства. Мисс Тина полюбила американца, поселившегося у них в доме, живо и искренне откликнувшись на его внимание и ухаживание, но, получив грубый отказ, смогла найти в себе моральные силы остаться достойной своего чувства. В любви незаметная мисс Тина равна великому Асперну.
Именно потому, что образ мисс Тины ассоциируется у нас с чем-то чистым и хрупким, ощущение надругательства не покидает нас. И более того, в противоречивых переливах эмоций, охвативших героя после объяснения с мисс Тиной, разве не остается места и для сожаления? Когда горят письма Асперна «листок за листком», кто знает, не превращается ли в пепел жизнь мисс Тины и возможное счастье самого рассказчика? Ирония, которая слышится в последних словах героя, выражает глубокое внутреннее сомнение: «Иногда я смотрю на него (портрет Асперна. — Е. Г.), и у меня щемит сердце при мысли о том, что я потерял, — о письмах Асперна, разумеется».
Генри Джеймс не делает никаких прямых выводов, но, следуя за неотвратимой логикой его повествования, мы понимаем, какое моральное фиаско терпит его герой. На протяжении многих лет он стремился приблизиться к Асперну. Он приблизился к нему, но с другой, неожиданной стороны: Асперн преподал ему урок не только искусства, но и человечности. Латинское изречение само вертится на языке: Per aspera ad astra — «Через тернии — к звездам».
Среди читателей повести Генри Джеймса, несомненно, найдутся и такие, кто скажет: «Но ведь все это так старомодно!» Конечно, мисс Тина и вся история, которая произошла в старом венецианском дворце, — все это бесконечно далеко от нас. Но прекрасное не стареет, не меркнут со временем красота слова и величие чувства. Поэтому повесть Генри Джеймса не воспринимается как анахронизм. Очищающее душу раздумье делает ее современной.
Л-ра: Литературное обозрение. – 1973. – № 12. – С. 85-87.
Произведения
Критика
