Морли Кэллэген. Уютное и тихое место
В. Муравьев
Семнадцатая книга канадца Морли Кэллэгена (род. в
Центральный, «осевой» герой романа — непроницаемо-респектабельный писатель Юджин Шор — живет, подобно Морли Кэллэгену, в Торонто, но признания в родном городе не имеет; зато имеет несколько закоснелых недоброжелателей в среде университетской профессуры. Главный из них — некто доктор Мортон Хайленд, в котором без особого труда распознается канадский критик и теоретик литературы Нортроп Фрай.
Талантливые и хиппиобразные студенты, из которых самый блестящий — Эл Дилэни, специалист по Норману Мейлеру, конечно, в грош не ставят д-ра Хайленда с его педантичным умишком; и его пренебрежительный отзыв в печати о творческой личности скрытного и загадочного Ю. Шора оказывает обратное действие: Эл Дилэни сразу заинтересовывается непризнанным гением, живущим рядом с ними — и на отшибе.
Будучи на уровне современных идей, Эл Дилэни хочет стать нынешним властителем умов, то есть профессором-филологом, подобным Маршалу Маклюэну, «настраивающему тон времени». Для этого, разумеется, надо заниматься не сравнительно-мифологическими изысканиями, как д-р Хайленд, а литературой «релевантной», «экзистенциально существенной». Таков, например, во Франции «святой Жан Жене», и если принюхаться, то тот же дух «святости навыворот» струится и от Ю. Шора. Он, собственно, ничем не хуже заокеанского собрата (звучат нотки обиды — очевидно, авторской): он тоже бескорыстно и самозабвенно любит преступников, отступников, извращенцев, наркоманов, подонков и прочих «отверженных». «Преступники у Шора словно любовники, послушные лишь закону своей любви», — рассуждает Эл Делэни. Поэтому «безнравственные», согласно устарелым понятиям и представлениям, и «гениальные», по мнению авангардистов-критиков США, сочинения Шора и не читаются в затхлой культурной провинции, в Торонто.
Эл Дилэни испытывает к нему смутное и неодолимое «влечение, род недуга», угадывая в нем «гуру», учителя жизни. Такой-то ему и нужен. В нем, Эле, есть сила и напор, но «экзистенциального» опыта ему недостает. За силу и напор в него влюбляется умная, энергичная, проницательная и элегантная Лиза Толен, сотрудница телевидения; и он заражает ее своим жадным интересом к творчеству и личности Юджина Шора. Съездив вместе в Италию, они узнают, что Шор — мировая известность: знатоки ставят его наравне с Беккетом. Это окончательно убеждает Эла, что они у себя в Торонто проморгали писателя первого разряда, и он, бросив своего Мейлера (в том есть что-то показное, ненастоящее), берется за книгу о Шоре. Она идет нелегко, Элу не хватает чувства личности писателя. Тут помогает решительная Лиза: ее стараниями (и отчасти благодаря ее привлекательности) они знакомятся и сближаются с Шором.
Мало-помалу выясняется, что писателя давно уже томит духовное одиночество, и в Эле он обретает благодарного слушателя и активного собеседника. Сначала ощупью, потом все увереннее ведутся разговоры о глубинах творчества Шора, о его мировой писательской репутации — пусть высокой, но несколько смещенной, не воздающей ему должного. Эл весь уходит в свою книгу и даже съезжает с квартиры Лизы, чтобы любовь не отвлекала и не рассредоточивала его. Лиза справедливо чувствует себя обделенной и после бурной ссоры с Элом отправляется к Шору — выяснить отношения внутри образовавшегося странного треугольника и заодно испробовать на пожилом сердцееде притягательность своих женских чар (она уже давно заметила, что к ее бюсту он отнесся небезразлично). Чары весьма и весьма действуют на Шора, которому Лиза и вообще крайне интересна «как личность», однако в последний момент ему удается устоять и тем самым окончательно унизить и обездолить ее. Готовая к любви, она начинает ненавидеть.
Как-то ночью Эла с Шором задерживает самодовольный, властный и придирчивый полисмен. В словесной перепалке властитель умов даст блюстителю порядка понять, насколько он презирает «его и все, что за ним стоит», и обещает сравнять его с землей при первой к тому легальной возможности. Она скоро предоставляется: при исполнении служебных обязанностей полисмен проявляет излишнюю поспешность, и, превысив меру самообороны, стреляет в задержанного по ошибке юношу-мулатa. Его карьера и судьба висят на волоске: свидетельство Шора о его характере может оказаться роковым, а Шор намерен свидетельствовать. Случай сводит полисмена-убийцу с Лизой, и та как бы невзначай сообщает ему, что по четвергам поздно вечером Юджин Шор возвращается домой, изрядно подвыпивши. В очередной четверг Шора сбивает неизвестная машина. На похоронах писателя Эл и Лиза снова встречаются и чувствуют, что смерть Шора выровняла их отношения и связала их не хуже любви.
В пересказе, разумеется, нельзя было воздать должное диалогам, построенным действительно занятно, чтобы не сказать заковыристо, и оснащенным усиленным подтекстом — или, вернее, ощущением подтекста. Вероятно, можно сделать комплимент и авторскому слогу, собранному и довольно изящному, и относительной сдержанности сексуальных описаний. В целом же роман оставляет впечатление беспроблемной тенденциозности. Нового слова о писательском — о своем — призвании и назначении Морли Кэллэгену сказать не удалось.
Л-ра: Современная художественная литература за рубежом. – Москва, 1976. – Вып. 4. – С. 43-45.
Произведения
Критика
