Психологический анализ в творчестве Л.Н. Толстого

И.В. Страхов

Для творчества Л.Н. Толстого характерен глубокий психологический реализм, выражающийся в разработанных им оригинальных формах психологического анализа характеров, воплощенных в его художественных произведениях.

Творческие достижения Л.Н. Толстого в этом отношении исключительно велики. Он преобразовал и существенно переработал формы психологического анализа, применявшиеся его выдающимися литературными предшественниками. Вместе с тем Л.Н. Толстой разработал новые формы психологического анализа и, применив их в своей художественной практике, совершил подлинные психологические открытия в познании человека. Психологический анализ является одной из сильнейших сторон творчества Л Н. Толстого.

Его психологический реализм выражался и в оригинальных психологических воззрениях на характер человека, существенно отличавшихся от принятых в то время психологических взглядов в их научном и художественном выражении. Эти психологические воззрения Л.Н. Толстого были ясно им осознаны, сформулированы в теоретической форме и во всей полноте воплощены в его художественных произведениях.

Пластичность образов-характеров, созданных Л.Н. Толстым, их внешних портретов и глубокое проникновение в духовный облик привели к тому, что читатели воспринимают его героев как живых, действительно существующих людей, обрисованных в исторической и психологической правдивости, во всей их сложности, цельности или противоречивости. Уже в первой своей повести Л.Н. Толстой указывал, что он «старался писать только от сердца». Он неоднократно критиковал «холодный способ» создания художественных произведении, выступая против абстрактного психологизма, формальной схематизации и статичности в изображении характеров, выражающейся в искусственном конструировании характеров, наперед фиксирующем все их свойства. С таким искусственным мелким знанием, писал он, нельзя любить и знать Человека.

Существенное значение в развитии реализма Л.Н. Толстого имеют разработанные им формы художественно-психологического анализа. Своеобразие психологического анализа Л.Н. Толстого впервые определил Н.Г. Чернышевский. «Психологический анализ, — писал Н.Г. Чернышевский, — есть едва ли не самое существенное из качеств, дающее силу творческому таланту». Л.Н. Толстого занимает «всего более сам психический процесс, его формы, его законы, диалектика души».

Внимание графа Толстого более всего обращено на то, как чувства и мысли развиваются из других; ему интересно наблюдать, чувство, непосредственно возникающее из данного положения или в впечатления, подчиняясь влиянию воспоминаний и силе сочетаний, представляемых воображением, переходит в другие чувства, снова возвращается к прежней исходной точке и опять и опять странствует, изменяясь по всей цепи воспоминаний; как мысль, рожденная первым ощущением, ведет к другим мыслям, увлекается дальше и дальше, сливая грезы с действительными ощущениями, мечты о будущем с рефлексией о настоящем».

Основной формой психологического анализа в произведен Л.Н. Толстого являются внутренние монологи. Всего таких монологов обрисовано им свыше 500. Их изобразительные функции многообразны. Через посредство монологов писатель показал духовный облик многих своих героев, их идейные и нравственные искания, они являются формой самосознания персонажей и понимания ими других людей.

Внутренние монологи являются также и формой психологическ анализа течения мысли и чувств персонажей, их размышлений, мечтаний и воспоминаний, они психологически подготовляют действия и ступки, характеризуют различные стадии принятия решения, раскрывают структуру волевых актов, рисуют борьбу мотивов, в них прослеживается сложный процесс зарождения и течения чувств и многие другие стороны характеров, их черты, психические состояния и характеры цельности.

Изображая эти процессы в их социальной и психологической конкретности, Л.Н. Толстой вместе с тем восходит к познанию основных законов и форм течения психических процессов в их внутреннем состоянии и структурных особенностях, в их включенности в идейно-психологический контекст его произведений. Внутренние монологи обрисованы им также в опосредствовании индивидуальными особенностями персонажей. Через их посредство писатель изобразил главным образом своих героев, которых отличает богатство духовной жизни и высокий уровень интеллекта, таких, например, как Николенька Иртеньев, Пьер Безухов, Андрей Болконский, Левин. Столь же закономерно и то, что в изображении персонажей, которым не свойственны эти качества, писатель очень редко применял данную форму психологического анализа (таких, как Берг, Друбецкой, Стива Облонский). В ряде внутренних монологов (и во многих других художественных и публицистических формах) писатель разоблачал фальшивость и лживость господствующих классов, что многократно было предметом литературно-критических исследований.

Внутренние монологи многообразны по своим художественно-психологическим формам, и мы систематизируем их, положив в основу различные критерии классификации.

Внутренние монологи разделяются на три вида в зависимости от соотношения в них речи автора и персонажей. Монологи в авторском пересказе являются формой обобщенной характеристики и повторяемости мыслей и чувств персонажей, многократности их возврата к определенным психическим состояниям. Так, характеризуя эмоциональную напряженность психического состояния Анны Карениной, Л.Н. Толстой пишет: «Когда бы, в какую минуту ни спросили бы ее, о чем она думала, она без ошибки могла ответить: об одном, о своем счастьи, и о своем несчастьи».

Другой вид монологов изображен непосредственно от лица персонажей. Через эти монологи писатель передает психические состояния в их непосредственности и индивидуальной неповторимости. Это как бы моментальные снимки течения мыслей и чувств. Писатель показывает, как сильное чувство приводит в движение весь сложный механизм психики, вызывает в сознании множество мыслей, образов памяти и воображения в их взаимосвязи, как в этом процессе перемешиваются различные сферы и уровни внутреннего мира человека. В форме таких монологов Л.Н. Толстой характеризует и внутреннюю речь в глубоком ее психологическом и языковом правдоподобии.

Для третьего вида монологов характерно сочетание первых двух, что открывает наибольшие художественно-психологические возможности познания внутреннего мира. При этом авторская речь может предшествовать монологу в его непосредственности, вклиниваться в него или завершать его в форме обобщающего комментария. Таковы, например, внутренние монологи Вронского и Кознышева. Монолог-размышление Левина, в котором он рассуждает о дальнейшем пути своей жизни, сочетается с авторским обобщающим комментарием его размышлений, разделившихся «на три отдельные хода мысли». Монолог-размышление Каренина, в котором он детально обсуждает создавшуюся семейную ситуацию вплоть до воспоминания об исторических примерах неверности жен, «начиная с освеженного в памяти всех Прекрасною Еленою Менелая», неоднократно прерывается авторскими пояснениями и завершается изобличением показной морали Каренина.

Другое деление внутренних монологов основано на различиях направленности мысли. Таковы внутренние «рассуждения для себя» и «рассуждения для других». Первые из них являются формой внутренней работы мысли, разъяснением для себя волнующих вопросов, часто — формой нравственных исканий главных героев Толстого и размышлениями в ответственных жизненных ситуациях, примером чего являются монологи Пьера Безухова, Андрея Болконского и Левина. В этих монологах нет прямой установки на коммуникацию, они мотивируются потребностью понять сложные вопросы жизни, чтобы руководствоваться принятым решением в своих дальнейших поступках.

Другой же вид монологов имеет иную функцию. Для них характерна внешняя обращенность мысли к воображаемому собеседнику, это мысленное общение, воздействие, сопереживание и дискуссия с предполагаемым лицом либо подготовка при посредстве внутренней речи предстоящего высказывания или же ответственной речи, внутренне о тайной настолько, что она почти уже не нуждается в перефрази при переходе к внешней речи.

Такую законченную речь держит в сознании Кознышев, решив сделать предложение Вареньке. Вполне отработанная речь характерна и для Каренина. В этой речи ясно отобразилась «логическая машина» Каренина в его предстоящем объяснении с женой. «Я должен сказать и высказать следующее: во-первых, объяснение значения общественного мнения и приличия; во-вторых, религиозное объяснение значения брака; в-третьих, если нужно, указание на могущее произойти несчастье для сына; в-четвертых, указание на ее собственное несчастье».

В системе толстовских внутренних монологов выделим также монологи, различающиеся по своей психологической структуре. В этом отношении, характеризуя психические состояния своих героев, Л.Н. Толстой широко изобразил два вида монологов. Для одних из них характерен замкнутый ход мысли, ее последовательное развитие в форме логически упорядоченного рассуждения. Одним из примеров этого рода являются военные размышления Андрея Болконского, характеризующие стратегический склад его ума.

Иную структуру имеют монологи, в которых ход мысли осложнился различными включениями, в том числе внешними впечатления вследствие чего образуются два потока мысли, как-либо взаимодействующие между собою. Так, в монологе корнета Ильина (повесть «Два гусара»), подавленного крупным карточным проигрышем, перемежаются два мыслительных процесса, причем главным мотивом первого является мысль «погубил я свою молодость» и второго — «занять то не у кого», и оба потока мысли пересекаются его репликами о том, что попадает в поле его зрения, а трудность переживаемой ситуации приводит к тому, что мысль не развивается, а лишь движе по кругу.

Еще более осложнена структура монолога Анны, отображающая предельную напряженность и чувство безысходности ее состояния, монолог имеет сложный психологический состав, в него включены внешние впечатления, воспоминания, упреки себе, размышления. «Теперь упрекала себя за то унижение, до которого она спустилась. Я умоляла его простить меня. Я покорилась ему. Признала себя виноватою. Зачем? Разве я не могу жить без него?» И, не отвечая на вопрос, как она будет жить без него, она стала читать вывески. «Контора и склад. Зубной врач. Да, я скажу Долли все. Она не любит Вронского. Будет стыдить больно, но я все скажу ей. Она любит меня, и я последую ее совету. Я не покорюсь ему; я не позволю ему воспитывать себя».

Структурная сложность монологов выражается также в их диалогизации. Внутренние диалоги мотивируются обстоятельствами, требу щими принятия ответственного решения и осуществления выбора двух или более возможностей. Конкретной формой внутренней диалогизации в произведениях Л.Н. Толстого является расслоение сознания на противостоящие внутренние голоса. Ведущий голос — это чисто внутренний голос совести, выражение теоретического ума или «понимание чувством» жизненных отношений. Л.Н. Толстой обрисовал эти «голоса» с позиций психологического реализма и высмеивал таинственные медиумические голоса и спиритические прорицания как суеверия.

Конкретные формы мотивов-голосов (в виде слышимой персонажем внутренней речи) индивидуально различны: они выражают противоборство мотивов, противоречивые черты, колебания в преходящей ситуации, и через них писатель вскрывает положительную этическую основу характеров или же осуждает фальшивость поведения персонажей. Так, в рассказе «Рубка леса», в сцене разговора с Болховым под обстрелом, противопоставлено показное и действительное мужество.

Одной из них является выделение отдельных слов или их групп в качестве смысловых центров монолога (написанных курсивом). Именно через эти слова выражаются основные мысли, чувства и психические состояния персонажей, они вбирают в себя более обобщающее значение и нередко выступают в этическом смысле. Одним из таких примеров является монолог Пьера, выражающий его преклонение перед героизмом русских солдат в Бородинском сражении. Здесь слово «они» приобретает морально-возвышенный смысл.

Своеобразие внутренней речи оттеняется также в повторении отдельных слов и выражений и в фразеологических возвратах, характеризующих замедление психических процессов, ослабление сосредоточенности мысли, а также спутанность сознания и повышение навязчивости каких-либо представлений. Таковы эти процессы в некоторых монологах Николеньки-юноши, Оленина, Наташи Ростовой, Вронского.

Грамматической формой выражения неупорядоченного течения мысли во внутренней речи являются своеобразные новые словообразования. Яркими тому примерами являются словообразования в монологах Николая Ростова, находящегося ночью на передовой линии в состоянии крайней усталости и Андрея Болконского в его тяжелом бредовом состоянии после ранения.

Ростов стремился осознать важное для него, и в эти моменты мысль его проясняется, становясь логически правильной, но не удерживается на этом уровне. В сознательное мышление включаются спутанные образы, происходит сцепление сходных по звучанию слов, они распадаются на части, и части эти вклиниваются в новый смысловой комплекс, который трижды повторяется, имея тенденцию к устойчивости, в то время как более сложные мысли удерживаются с трудом, особенно при переходе в сонное состояние.

Особенности внутренней речи Л.Н. Толстой изображает также во многих конкретных формах ее синтаксического своеобразия (в синтаксической аструктурности, сжатости и в виде преобладания вопросительных и восклицательных предложений).

Внутренний мир героев представлен Л.Н. Толстым не только в мыслях и чувствах, выражаемых в указанных словесных формах (и, конечно, в единстве с поступками), но и в возникающих в сознании ярких образах. Слово и образ писатель обрисовал во внутренних монологах в различных связях и вместе с тем показал, что в некоторых монологах определяющее значение приобретают образы и картины воспоминаний и мечтаний. Отличительной их особенностью в образных монологах является ясность, резкость очертаний, необыкновенная чувственная живость, обилие реалистических подробностей и эмоциональная напряженность психических состояний.

В такой форме представлены: яркие мечтания Николеньки; мечтания и воспоминания Оленина, отъезжающего на Кавказ, размышления, образы воспоминаний и мечтаний Андрея Болконского в виде синтетического обозрения его жизни перед началом Бородинского сражения; усиленная быстрота движения представлений показана в описании злоключений Николеньки-подростка; целая полоса прошлого раскрывается в воспоминаниях старого князя Болконского под влиянием писем сына о близости французов; в момент смертельной опасности в сознании Праскухина возник «целый мир чувств, мыслей, надежд, воспоминаний», подробно характеризуется множество образов прошлой его жизни, и в то же время ожидание смерти «ни на мгнове не покидало его». Необыкновенный динамизм, эмоциональная напряженность возникающих в сознании образов, обилие подробностей — все это оказывает на читателя сильное впечатляющее воздействие, и особенно если эти образы показаны в фазе драматической кульминации. Одним из примеров такой формы психологического анализа — изображение психического состояния Хаджи-Мурата в момент, предшествующий его гибели.

«Рана в бок была смертельна, и он чувствовал, что умирает. Воспоминання и образы с необыкновенной быстротой сменялись в его воображенин одно другим. То он видел перед собой силача Абунунцал-Хана, как он, придерживая рукою отрубленную, висящую щеку, с кинжалом в руке бросился на врага; то видел слабого, бескровного старика Воронцова, с его хитрым белим лицом, и слышал его мягкий голос; то видел сына Юсуфа, то жену Софиат, то бледное, с рыжей бородой и прищуренными глазами, лицо врага своего Шамиля.

И все эти воспоминания пробегали в его воображении, не вызывая в нем никакого чувства: ни жалости, ни злобы, ни какого-либо желания. Все это казалось так ничтожно в сравнении с тем, что начиналось и уже началось для него». Содержание внутренних монологов, включенные в них формы мышления и чувства, и особенности внутренней речи представлены Л.Н. Толстым в их индивидуальном своеобразии многих персонажей его произведений. Пьер Безухов и Андрей Болконский, Каренин и Кознышев, Наташа Ростова и Анна Каренина, Николенька Иртеньев и Оленин показаны во всех компонентах внутренн монологов в индивидуальной неповторимости их ума и характера, в глубоком проникновении в их внутренний мир. Внутренние монологи в повестях Л.Н. Толстого, написанных в 50-60-х гг., и в романах «Война и мир» и «Анна Каренина» являются основной формой разработанного писателем психологического анализа, осуществленного в неразрывном единстве с синтезом в художественном познании характеров.

Художественный гений Л.Н. Толстого как писателя-психолога ярко проявился и в других формах психологического анализа. Важнейшее значение в этом плане имеют толстовские методы психологического анализа в изображении портретов-характеров персонажей. Портретирование представлено в произведениях писателя в четырех главных формах; в однократных синтетических портретах; в многократных портретах одного и того же персонажа, представляющих его личность в развитии; в изображении устойчивых портретных черт; в ситуативных портретных чертах. Во всех формах портретирования писатель проявил не только замечательное мастерство в изображении внешнего портрета, но и, как художник-физиономист, он шел от внешнего облика персонажей к их внутреннему содержанию, к выявлению характеров в их индивидуализации и социально-психологической типизации образов.

В детально разработанных однократных портретах Л.Н. Толстой изображает характеры и весь облик персонажей в определенной фазе их жизни и деятельности. Ярким тому примером является портретная характеристика старого князя Болконского. Она слагается из пяти основных частей. Первоначально указываются главенствующие черты Болконского — его ум и деятельный характер его образа жизни как две его добродетели и формы его умственного и физического труда. Главным условием деятельности Болконский считал порядок, который был им доведен «до последней степени точности». В отношениях с окружающими он был резок и требователен.

В экспрессивном облике Болконского писатель выделил «блеск умных и молодых блестящих глаз». Указаны и характерные особенности его одежды — напудренный парик, татарский, шитый серебром, сапожок. Портрет завершается подробным описанием кабинета Болконского, где также оттеняются его интересы и работа (книги, планы, токарный станок, инструменты) Все компоненты этого многопланового портрета рисуют целостный облик старого князя Болконского, но в других частях романа «Война и мир» этот образ восполняется при посредстве иных форм психологического анализа.

По иному построена портретная характеристика Кутузова. Его физический облик представлен кратко лишь некоторыми деталями внешнего портрета. Внимание писателя сосредоточено на интеллектуально-нравственном облике выдающегося полководца. Он характеризует его как «необычайный в истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события»; «трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно и постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 12-м году».

Писатель рисует, таким образом, целеустремленный, мужественный характер, основой которого является идея в единстве с деятельностью крупного масштаба и убежденность в правоте своих действий. Характеризуя руководящую роль Кутузова в Бородинском сражении, Л.Н. Толстой особо выделяет положение о том, что Кутузов руководит русской армией не только организационно, но и морально, он понимает дух войска, чувствует его нравственное состояние и укрепляет его патриотический подъем, особенно в трудные и опасные моменты сражения, поддерживает нравственно-психологический контакт с окружающими его военными. «В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени».

Кроме портретов-характеров, обрисованных в их цельности и многосторонности, Л.Н. Толстой изображал сочетание в характерах противоположных черт, в которых ведущие черты не вытесняли другие, но взаимодействовали с ними, что приводило к осложнению психологической структуры характера. Примером этого рода является портретный характер Дмитрия Нехлюдова. Сначала указываются непривлекательные черты его внешнего облика, но вместе с тем лицо его «получало такой оригинальный и энергический характер от узких, блестящих глаз и переменчивого, то строгого, то детски-неопределенного выражения улыбки, что нельзя было не заметить его». Психологический облик Нехлюдова далее восполняется характеристикой, данной от лица Николеньки. «В нем было два различные человека, которые оба были для меня прекрасны. Один... добрый, ласковый, кроткий, веселый», другой — педантически нравственный, холодный и строгий к себе и другим.

Но наивысшие художественные достижения Л.Н. Толстого выразились в создании им портретов персонажей, представленных в динамике, в показе многообразных изменений нравственно-психологического облика личности в разные фазы ее развития. Индивидуальную историю персонажей писатель часто изображает путем психологического анализа серии портретов. Таковы, например, четыре портрета Андрея Болконского, шесть портретов Пьера Безухова и семь портретов Наташи Ростовой. В обрисовке этих портретов проявилось необыкновенное художественное мастерство писателя в психологическом анализе своеобразия внешнего и внутреннего облика личностей, обрисованного в разных фазах и «ситуациях их жизни и деятельности.

Портреты многоплановы, они слагаются из многих компонентов, отображая физический, экспрессивный, психологический и нравственный облик личности. Портреты содержат много специфических подробностей, тонко подмеченных писателем, и в то же время они рисуют целостный облик личностей и отображают крупные переломные моменты в их развитии. Так, в портретах Пьера показано, как он воспринимался «московским светом», какие изменения произошли в его личности во время пребывания во французском плену, путем сопоставления обрисованы изменения, происшедшие в его духовном облике в более поздней фазе его жизни, по впечатлениям многих лиц, с которыми он общался.

В портретах Наташи Ростовой писатель изобразил ее обаятельный облик, причем каждый из ее портретов построен по-разному. В первом портрете обрисован поэтический образ Наташи-подростка. «Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, выскочившими из корсажа от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка».

Л.Н. Толстой далек от схематизма в изображении портрета, он смело налагает на черты, оттеняющие обаяние девочки, черты, казалось бы, несовместимые с ними.

В четвертом портрете ярко выражены эстетический и психологический аспекты характеристики Наташи. Княжна Марья Болконская просила Пьера сказать о Наташе «всю истинную правду».

«— Умна она? — спросила княжна Марья. Пьер задумался.

— Я думаю нет, — сказал он, — а впрочем да. Она не удостоивает быть умною... Да, нет, она обворожительна, и больше ничего». Последний портрет Наташи характеризует развитие у нее жизненных потребностей, какие, естественно, возникают в условиях семейной жизни.

Л.Н. Толстого отличает замечательное мастерство психологического портрета в изображении положительных героев его произведений. В образах Кутузова, Багратиона, капитана Тушина, Денисова, русских солдат и партизан он изобразил героические характеры, воплощенные в мужественных поступках, выражающихся в защите своего отечества.

Он обрисовал характеры, олицетворяющие нравственное благородство, глубокую работу мысли, нравственные искания, духовное богатство отдельных личностей и народа в целом.

Вместе с тем Л.Н. Толстой подверг обличению обрисованные им портреты лиц из дворянского круга и высшей аристократии, в которых психологический анализ является средством сатиры. В этом плане им изображены характеры с определении чертами высокомерия и самодовольства; нравственно фальшивые.

Острому обличению подверг Л.Н. Толстой князя Василия Курагина. «Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было».

Этот вполне законченный портрет характеризует князя Василия через посредство психологического анализа процесса его действий, его инстинктивной и привычной ловкости в корыстном использовании людей, в чем и выражается нравственная низость его натуры, сохраняющей лишь кажущуюся внешнюю благопристойность благодаря его светским манерам.

Анатоль, сын князя Василия, показан в его портрете через определяющие черты безответственности, развращенности и аморализма в образе действий. В облике другого сына князя Василия — Ипполита — сочетаются черты низкого умственного развития, бездеятельности и тупой самоуверенности. Сатирически представлены также портреты Аракчеева, «хорошо откормленного» аббата, поручика Берга, Бориса Друбецкого и его матери Анны Михайловны с ее практической ловкостью и житейской пронырливостью.

Кроме изображения синтетических портретов персонажей Л.Н. Толстой характеризовал их путем психологического анализа устойчивых портретных черт, которые он обозначал понятием «художественная подробность», обрисовывая таким образом сложившиеся черты характеров и индивидуальные приметы персонажей.

К такому способу портретирования писатель обратился уже в первых своих произведениях (в трилогии), он широко представлен и в его романах. По незначительным, казалось бы, деталям писатель проницательно определяет существенные черты в характерах. В процессе его творческого труда им разработана система таких подробностей с их различными функциями: это физические детали портретов; приметы широкого физического или духовного профиля; признаки, оттеняющие характерность экспрессивного облика.

Л-ра: Вопросы психологии. – 1978. - № 4. – С. 9-22.