Английский философ, или История г-на Кливленда
М. В. Разумовская
Аббат Прево был одним из тех авторов, кто наиболее пострадал от запрета на роман. К
В
Роману предшествует предисловие, в котором автор заверяет читателя, что излагаемая здесь история абсолютно достоверна: сын Кливленда, живущий ныне в Лондоне, которому понравился первый роман аббата Прево, доверил ему рукописи отца, с тем, чтобы писатель привел их в порядок и издал в свет; поскольку Оливер Кромвель жил сравнительно недавно и о событиях тех лет сохранилась живая память, публикуемая история не относится к области басен (fable), хотя в ней и происходят необычайные события; далее аббат Прево ссылается на историков того времени, а затем, сообщая, что он лично посетил те английские пещеры на берегу моря, где скрывался преследуемый отцом юный Кливленд, упрекает его в некоторых неточностях. Выдавая, по традиции, свое сочинение за подлинный документ, аббат Прево в то же время признается, что его сердце очень похоже на сердце Кливленда, а в их характере — много общих черт. Подобное мнение, замечает Прево, разделяет и сын Кливленда, решивший доверить ему записки своего отца. Это больше чем литературный прием: все внимание автора сосредоточено на точке зрения рассказчика, который как бы заново переживает события своей богатой приключениями жизни. Перед нами — роман-мемуары, история жизни Кливленда, написанная им самим. В отличие от многих своих современников,
Он вводит в роман дополнительные свидетельства, поясняющие и уточняющие наблюдения рассказчика. Так, в одной из частей повествуется о страданиях Кливленда после того, как его любимая жена Фанни покинула его, убежав из дома с его недавним близким другом — Желеном. А много спустя, в одной из последующих частей, писатель снова сводит Кливленда и Фанни, и Фанни рассказывает всю свою историю, с самого начала. При этом часть ее рассказа — это изложение событий, уже известных читателю, но увиденных глазами другого человека. Поэтому исповедь Фанни — не вставной эпизод старого прециозного романа и не свидетельство отсутствия у писателя дара композиции, как считали некоторые исследователи, это — сознательный авторский прием (прием, который не отвергали, как известно, и многие авторитетные романисты XX в.); задача автора — расширить кругозор читателя, помочь ему понять происходящие события, обеспечить большее психологическое правдоподобие повествования. Тем же целям служит и другой подобный эпизод, внешне напоминающий вставную новеллу старого романа, прециозного или плутовского, — рассказ г-жи Ридинг о ее долгих скитаниях в лесах Нового Света. Справедливости ради следует отметить, что в «Истории Кливленда» есть еще вставные эпизоды (вставные сюжеты книг аббата Прево станут впоследствии источниками целых романов его младших современников — Мовийона, Жантий-Бернара, Бакюлара д’Арно), но они не нарушают единства композиции, достигаемого тем, что основное внимание писателя неизменно сосредоточено на эволюции его главного героя.
Кливленд — побочный сын «злодея» Оливера Кромвеля. Гонимый жестоким отцом, он проводит детство и юность в пещере в Девоншире, на берегу моря. Затем судьба забросит его во Францию, а потом, вслед за любимой Фанни он поплывет в Новый Свет. Герой претерпевает много необыкновенных приключений: скитается в дебрях Северной Америки, тонет при кораблекрушении, едва не становится жертвой воинственных каннибалов, занимается просветительской деятельностью среди миролюбивых индейцев, испытывает предательство друзей, теряет дочь и жену, чтобы впоследствии обрести их вновь. Все это весьма напоминает романическую эпопею в традициях Гомбервиля, Ла Кальпренеда, мадемуазель де Скюдери, своей симпатии к которым автор «истории Кливленда» никогда не скрывал. С этой традицией книгу аббата Прево связывают и такие ее особенности, как запутанность ситуаций, возвышенность чувств, цепь испытаний, которые надо преодолеть герою в поисках дамы сердца, любовь в качестве главного двигателя действия романа. Но на самом деле это произведение, с виду столь архаичное, оказывается новаторским — автор умеет найти глубокие психологические обоснования чувствам героев, дать правдоподобное толкование происходящим событиям.
Действие романа охватывает большой отрезок времени — от
Ряд авторитетных ученых высказывает мнение, что аббат Прево с достаточным равнодушием относился к исторической и географической точности, особенно — в своих ранних романах.
Едва ли это справедливо. Задолго до того, как он занялся (1746) переводом многотомной «Всеобщей истории путешествий» Джона Грина, которую он затем взялся продолжить, аббат Прево был сведущ в вопросах географии. Американские эпизоды «Истории Кливленда» отличаются удивительной географической точностью. Прибыв на Кубу и не застав там любимой Фанни, Кливленд едет по ее следам дальше — во Флориду и английские поселения Северной Америки. Описывая маршруты своих героев (Кливленда, Фанни с отцом — лордом Аксминстером, сводного брата Кливленда Бриджа), Прево называет реальные географические пункты, которые они посещали. Направляясь в Виргинию, герои попадают в бухту Чесапик, откуда на лодке плывут до Джеймстауна, «одного из главных городов Виргинии». Далее описано путешествие по Аппалачам до столицы графства Powhattan. Лорд Аксминстер, набирающий для борьбы с Кромвелем армию из поселенцев-роялистов, отправляется в Варвик, первое поселение колонистов в Каролине. Герои плывут по реке des Gonchaques, впадающей в реку de
Опираясь на все эти данные, Поль Верньер сумел даже составить географическую карту к американским частям романа. А наложив ее на географические карты XVII — начала XVIII в., он смог установить, какими научными трудами пользовался Прево. Для Виргинии это «История и современное состояние Виргинии» Роберта Беверлея (1705, французский перевод — 1707), где опубликованы карты капитана Джона Смита, исследовавшего внутреннюю Виргинию в 1607-1609 гг., а для Флориды — путешествие Эрнандо де Сото в пересказе Гарсиласо де Ла Веги и, возможно, статья «Флорида» из «Исторического и географического словаря» Тома Корнеля (1708); под вопросом остается, пользовался ли Прево известным «Словарем» А. Брюзана де Ла Мартиньера (1726-1739).
Помимо американских эпизодов действие в романе переносится то в Англию, то во Францию, то на Кубу, то на остров Св. Елены. Жизнь его героев часто подвергается большим опасностям, помимо происков коварных врагов и вражды общества автору «Истории Кливленда» ведомы и неловкие поступки неумелых доброжелателей, и глубокое внутреннее смятение героев.
Действующие лица почти всех романов аббата Прево много путешествуют: Англия и Ирландия, Испания и Португалия, Турция и Африка, Луизиана, Виргиния, Зондские острова и Антилы — вот места действия его произведений. Да и география Франции представлена в его романах достаточно широко: вспомним, хотя бы, сколько передвижений даже в камерной «Манон». Все путешествия обычно связаны с опасностями. Зачем же автор подвергает героев таким испытаниям? Несомненно, чтобы придать интриге большую занимательность, увлечь читателя описаниями неведомых стран. Но это было не главным. Глубокий психолог, аббат Прево использовал этот прием для раскрытия характера. Его мятущийся герой хочет бежать от привычных, но стесняющих норм, от жестоких законов общества. Однако бегство это невозможно: нельзя бежать от самого себя. Эти страстные поиски душевного равновесия бесплодны: Манон гибнет в Луизиане; Кливленд отправляется за любимой Фанни в Новый Свет, ищет ее там, а когда, наконец, находит, они не могут понять друг друга и принуждены расстаться; Патрис, герой «Киллеринского настоятеля», едет в Испанию, где попадает под влияние коварной интриганки, в результате чего теряет любимую жену. Таким образом, большинство превратностей судьбы, выпадающих на долю героев Прево, внутренне мотивированы: горести и испытания формируют их характер.
«Историю Кливленда» сравнивают иногда с романом А.-М. Рамсея «Путешествия Кира» (1727). Но утопия Рамсея рассудочна, она напоминает цикл познавательных лекций. История Кливленда тоже наставляет читателя, но нравственная, интеллектуальная, религиозная эволюция героя совершается изнутри, к своим размышлениям он приходит, испытав страдания и разочарования.
В историю литературы аббат Прево вошел как «автор „Манон Леско”». Однако для читателей XVIII в. он был прежде всего создателем «Кливленда». Единство этого большого и многопланового романа обеспечивается в первую очередь его идейным содержанием. Задача автора — постигнуть «Вселенной внутреннюю связь», определить законы, управляющие миром, и применить их к человеку. Аббат Прево стремится уяснить сущность человеческой натуры. Все его теории — политические, социальные, религиозные, научные — важны ему не сами по себе, а для того чтобы более глубоко понять суть человека — высшего проявления Природы.
Главное место в романе занимает внутренний анализ, комментарий души; герои не рассуждают, не жалуются, не стонут горько, они живут, а не переживают. Судьба Кливленда — это своеобразная одиссея, повествующая о сложной внутренней жизни человека, о его заблуждениях в поисках истины. «Литературное произведение должно удовлетворять вкусу публики и ее чувствам», — писал Прево в 1734 г. Чувствительность стала для него в эти годы (так же как для Мариво, мадам де Тансен) творческим и философским методом. Хотя автор и пользуется искусственным литературным приемом, поручая рассказчику вести повествование, он живет в своих героях, он любит их. Но для героев Прево жить — означает чувствовать. Способность чувствовать подвергается в романе всестороннему анализу. Герои постоянно испытывают сильные чувства — радость, печаль, отчаяние, любовь, ненависть. Их подлинная природа обнаруживается в нравственных испытаниях, страдание или радость обнажают величие и полноту их души. Кливленд всегда чувствует себя самым счастливым или самым несчастным из смертных. В минуты покоя он ожидает какой-нибудь катастрофы; он прерывает свой рассказ, не в силах снова пережить былое горе, которое считал уже забытым. «Не обещал ли я, что в моих мемуарах не будет ничего другого, кроме искренности и страдания?». Его мемуары — это история его несчастий, причина которых — злая судьба, ее удары он испытывает с рождения, имя его записано на самых черных и мрачных страницах книги судеб. Его несчастья должны вызвать слезы у сострадательного читателя. Это не роман приключений, а роман чувства, попытка постигнуть его смысл. Кливленд искренно и правдиво рассказывает историю своей души, души печального человека, главное для которого — желание любить и быть любимым, из этого источника берут начало все остальные чувства. Герой не знает предела эмоциональным порывам: он может обезуметь от горя и почти умереть от радости: он живет чувством. Человеческое сердце постижимо: как бы ни был ослеплен герой, он всегда может понять себя. Так же, основываясь на природе и модусах чувствительности, автор объясняет и то, что принято называть иррациональным, подсознательным.
Существует мнение, что герои романов Прево — жертвы рока, что их несчастья — предопределены и неизбежны. Однако в понятия «рок», «судьба» аббат Прево вкладывал, как правило, земное содержание, используя их как традиционные философские термины, обозначающие неизбежное воздействие на человека внешней среды и тех законов, которые управляют его внутренним развитием. Не принимая фатализма, свое понимание психологии аббат Прево основывал на научном детерминизме. К таким взглядам он пришел не сразу. Многие поступки героев первых частей «Мемуаров знатного человека» (1728) еще не мотивированы и могут иногда показаться невероятными. Но уже в написанной через три года «Истории шевалье де Грие и Манон Леско», обессмертившей имя ее создателя, читателя поражает тонкость психологической характеристики поведения героев. Осознавая серьезность своего повествования, глубину постижения человеческого характера, автор этого великого романа имел основания сравнить свое произведение с моральным трактатом.
Многочисленные естественнонаучные открытия, которыми ознаменованы конец XVII — начало XVIII в. и их философское осмысление быстро делались достоянием передовых умов. В своих поисках создатели нового романа основывались на философии Декарта и Спинозы, на сенсуализме Локка, на достижениях материалистической науки и философии. Аббат Прево хорошо знал и труды своих .современников — Кондильяка, Мопертюн, Ламетри, позднее Гельвеция. Особняк принца Конти, где после
Аббат Прево был хорошо осведомлен в вопросах практической медицины. На всех этапах жизни среди его друзей были медики: в Лондоне это Фаже, лечивший беглых гугенотов, в Гааге — вольнодумец Троншен, в Париже — Дюбуа, домашний врач принца Конти. Можно предположить, что он был знаком и со знаменитым Г. Бургаавом и его лейденскими учениками, в том числе русским студентом Павлом Кондоиди, будущим преобразователем военно-медицинского дела в России. В журнале Прево «За и Против» не раз обсуждались проблемы медицины, публиковались новости фармакологии, статьи о циркуляции крови, рецепты. Интерес писателя к вопросам медицины и физиологии отразился и на страницах романа.
В полном соответствии с научными представлениями того времени автор «Истории Кливленда» отмечает зависимость чувства от циркуляции крови и «соков» организма. Меланхолия Кливленда вызывается не только болезнью души и тем, что он, по его словам, родился под несчастной звездой, но и связанными с возрастом «климатерическими изменениями» в организме «кровью, собранной в селезенке». «Черный яд, который циркулировал в моих венах, заражал мою душу», — признается он в минуту тяжелого кризиса. От глубокой тоски человек может заболеть физически, что и происходит с Кливлендом в Сомюре, где он тяжело переживает измену жены. К сходному состоянию организма — волнению крови, обмороку может привести и противоположное чувство — радость. Португальский принц Тадео, влюбленный в Фанни, находится при смерти, его сердце перестает биться. Но вот он видит вошедшую Фанни, — его сердце оживает, доктора ощущают движение крови в артерии.
Отметим, наконец, что несколько страниц «Истории Кливленда» посвящено описанию процесса бальзамирования трупа (подобная тема занимала автора и в первом его романе).
Большое внимание уделяет писатель и вопросам наследственности. Мать Кливленда Элизабет, фаворитка короля Карла I, а потом — Оливера Кромвеля, живет любовью, считая, что любовь великих людей может восполнить утраченную добродетель. После охлаждения Кромвеля она уединяется в пещере, занимаясь философией и науками. И это от матери Кливленд унаследовал свое постоянное стремление любить и быть любимым, так же как и склонность к философии. Наследственностью объясняются и душевные метания Фанни, жены Кливленда. Дочь знатной кубинки красавицы доньи Терезы д’Арпен, она с детства была свидетельницей кровавых жертв, приносимых на алтарь красоты ее матери. Фанни унаследовала темперамент матери: отсюда ее постоянное беспокойство, смятение, мучительная ревность. А дочь Кливленда и Фанни Сесиль в полной мере унаследовала темперамент родителей. «Вы созданы для любви, — говорит ей Кливленд. — Нельзя быть бесчувственной, если вы рождены столь нежными матерью и отцом».
Темперамент определяет поступки и чувства героев романа. Философия первой половины XVIII в., которую воспринял Прево, основанная на теории познания сенсуализма, имела механистический характер. Так, например, толкование Ньютоном феномена притяжения получило своеобразное отражение в области психологии: человек подчинен законам природы, — настаивали сторонники экспериментального изучения инстинктов и чувств, — он бессилен перед ними. Кливленд, Фанни, их дочь Сесиль, Бридж, Желен действуют в плену неодолимых инстинктов, «тирании желаний», против которых не властны воля, разум, чувство долга. Соблазнитель Желен, злой гений романа, постигнув, как ему кажется, механизм человеческой натуры, рассуждает: «Опыт и знание человеческого сердца доказывают мне, что в природе есть непреодолимые пружины, назначение которых — возрождать и воспламенять страсти <...> Я убежден, что победа мужчины над женщиной обычной, которая представляет собой не более, чем правильно устроенный механизм, обеспечена, если он хорошо знает искусство обхождения. Стремление к удовольствию всегда преобладает над всеми другими ее чувствами. И тот, кто достаточно постиг характер и темперамент женщины и умеет постоянно предоставлять ей то, что ей нравится, может найти верный путь к ее сердцу». Признавая власть природы над душевной жизнью человека, автор «Истории Кливленда» называет это «фатализмом», «роком». Но в этих понятиях нет ничего мистического, им может быть дано вполне материалистическое толкование, и человек в состоянии постигнуть их с помощью философии и науки. Детерминистская философия имела немало сторонников среди французских романистов XVIII в.: сходные сравнения человека с «машиной», «автоматом» можно встретить в эти годы в романах д’Аржана, во многих произведениях Кребийона младшего. Однако аббат Прево, в целом разделяя такие представления, расценивает возможности человека все же более оптимистично, чем, например, Кребийон младший. Горькие постулаты, исповедуемые Желеном, едва ли имеют универсальную силу; к тому же автор вкладывает их в уста отрицательного персонажа. Желен хочет воздействовать на Фанни по правилам своей науки, он прибегает к хитростям, преступлениям, колдовству, черной магии — но это напрасно: ведь Фанни — «не обычная душа».
Сердце человека, в основе своей доброе, остается таким всегда. Но органы чувств, под влиянием жизненных впечатлений, делаются более восприимчивыми. Люди, много чувствовавшие, легче поддаются волнению, пусть менее длительному, чем у натур малоэмоциональных, но несомненно более живому. Как писал об «Истории Кливленда» один просвещенный современник, «автор понял, что люди предпочитают скорее испытывать мрачную грусть, чем оставаться холодными даже в минуты наслаждений». Чувства, движения природы, полагал Прево, если они не испорчены привычкой к пороку, в основе своей невинны. Источник чувства, в первую очередь любви, священен, даже если общественное мнение осуждает ее. Любовь Кливленда и Фанни не нуждается в согласии отца Фанни, а их брак — в религиозном обряде.
Способность чувствовать, желание удовлетворить эту потребность души часто сопровождаются дурными поступками. Но, как показывает Прево, чувство остается невинным и в минуты самых тяжелых заблуждений. Герои его романов постоянно ощущают тягу к добродетели, что и делает возможным и правдоподобным их полное прозрение. Знатный человек, герой первого романа Прево, признавая свои слабости, испытывает угрызения совести, и потому никакие заблуждения не могут заставить его забыть о чувстве чести и добродетели. Манон Леско, творя зло, не понимает, за что шевалье де Грие упрекает ее, ведь ее сердце всегда остается верным ему: «Клянусь тебе, дорогой шевалье, ты идол моего сердца, только тебя одного в целом свете могу я любить, как люблю». Встретив и полюбив Сесиль и не зная, что она — его дочь, Кливленд, не лицемеря, признается ей, что он женат, и уверяет ее, что его сердце всегда искренне, несмотря на слабости. Желен, соблазнивший жену Кливленда и ранивший его на дуэли, говорит, что в пропасти, куда он скатился, его сердце по крайней мере сожалеет о добродетели; да, он преступен, но не из-за испорченности сердца, а потому, что не может противостоять увлекающим его страстям.
Страсти — наиболее сильный стимул поступков героев Прево. Для тех, кто не испытывал страстей, жизнь бессмысленна и скучна. Тот, кто познал любовь, познал все.
Естественное стремление к удовольствию не противоречит ни обязанностям, налагаемым жизнью в обществе, ни долгу добродетели, ни религиозному долгу. В отношении самого себя следует соблюдать умеренность, чтобы сохранить здоровье; в отношении нравственных норм, проистекающих из религиозного чувства, — самосовершенствоваться, любить ближнего, быть признательным, кротким, прислушиваться к голосу совести; по отношению к другим людям — уважать их, быть справедливым.
В романе ставится вопрос: всегда ли чувствительная душа добродетельна? Чувствительность, думает Прево, предрасполагает к добродетели, она делает возможной связь двух сердец — любовь или благородную дружбу; способность испытывать глубокое чувство, недоступное другим людям, всегда связана с благородством характера. Но быть чувствительным совсем не означает быть добродетельным, считает автор «Истории Кливленда», не разделяя мнений, к которым склонялись многие романисты чувствительного направления в его времена, да я в более поздние годы. Будь чувствительным, слушайся интуиций сердца, — и ты будешь добродетельным, полагал автор «Жизни Марианны» и «Удачливого крестьянина». Такого же взгляда придерживалась и мадам де Тансен («Мемуары графа де Комменжа», 1735; «Осада Кале», 1739). Аббат Прево не мог разделить этих иллюзий. Быть добродетельным трудно, добродетель— это всегда плод страданий. Даже в утопиях, которые рисует автор, это противоречие неразрешимо: тут тоже нельзя согласовать любовь и социальный порядок, стремление к счастью и добродетель.
Почти все герои романа — чувствительные натуры. Сам Кливленд, Фанни, Сесиль. Преданный друг Фанни г-жа Ридинг, едущая за нею во Францию, в Новый Свет и спасающая малютку Сесиль от голодной смерти во время долгих блужданий в дебрях американских лесов. Лорд Аксминстер, отец Фанни, плачущий, выслушивая печальную историю Кливленда и его матери. Французская покровительница Кливленда мадам Лаллен, влюбленная в него. Брат Кливленда Бридж, безумно любящий свою жену Анжелику. Даже злой гений романа Желен способен испытывать глубокие страсти. Но все ли они смогли осуществить высокий идеал подлинной добродетели?
Стремление к счастью, к эгоистически понимаемой свободе следовать движениям собственного сердца иногда приводит человека к нарушению моральных предписаний. Добрая натура героев Прево не мешает им заблуждаться. Любовь может превратиться в опасную страсть. Прямой и искренний человек, сердцем которого овладела страсть, забывает законы дружбы, делается предателем. Недавний друг Кливленда капитан Джон Уилл из-за любви к мадам Лаллен готов насильно отвезти его в Англию и выдать Кромвелю. Охваченный страстью Желен, тоже недавний друг Кливленда, не останавливается и перед преступлением. Но автор снисходителен к своим героям, он прощает их. Они не преступники, а скорее жертвы — жертвы своей натуры и общества, ставящего преграды их страсти. Чувствительные герои романа страдают. Страдающим идет по жизни Кливленд, страдает Фанни, мучимая неоправданной ревностью и не желающая никому поверить свою роковую тайну. Страдает Бридж, чувствующий себя совсем одиноким в этом абсурдном мире после утраты горячо любимой жены: «...ни волею судеб, ни силами людей не вырвать Анжелику из моего сердца!». Движимые сильным чувством, герои ясно сознают, что они делают роковой шаг, но у них не хватает сил воспротивиться ему. Поверившая коварным речам Желена, оклеветавшего Кливленда, и охваченная душевным смятением, Фанни готовится бежать из дома мужа: «Была темная ночь <...> Я смотрела на улицу, и она казалась мне ужасной пропастью, куда я бросаюсь. В глубине души я всегда считала, что ни за что не смогу покинуть наш дом. Но теперь он представлялся мне на такой недосягаемой высоте, что никакие силы не смогли бы меня туда вернуть». Через несколько лет нечто подобное испытает Кларисса Гарлоу Ричардсона. Осознание своей вины налагает на героя чувство ответственности. У человека всегда есть свобода первоначального выбора, полагал аббат Прево. И сурово наказанными окажутся те герои, кто выбрал эгоизм, обман, жажду властвовать, подавлять другого, жестокость, неуважение к людям.
Для того чтобы быть добродетельным и выполнять свой долг, человеку необходимо жить в естественных условиях. Но где обрести эти естественные условия жизни? Трижды на протяжении действия романа автор возвращается к мысли о возможности идеального устройства общества. В III книге он рисует жизнь колонии протестантских беженцев на острове Св. Елены, которые хотят сохранить чистоту своей религии и нравственности. В IV книге Кливленд занимается просвещением индейцев абаков и вместе с Фанни пытается вести жизнь, согласную законам природы, общественного договора, естественной религии.
В XIV книге повествуется о другом индейском племени — нопандах, сумевших сохранить в своем идеальном государстве ту добродетель, которую давно утратило цивилизованное европейское общество, пораженное алчностью и эгоизмом. Аббат Прево не был ниспровергателем общественных устоев, политическим реформатором, его утопии, думается, следует рассматривать не в этом плане, а как эксперимент для постижения натуры человека.
Утопия, как упоминалось выше, была распространенным видом французского романа тех лет. Среди образцов этого жанра можно назвать такие выдающиеся произведения, как «Путешествия и приключения Жака Массе» (1710) и «Жизнь, приключения и путешествие в Гренландию преподобного отца францисканца Пьера де Мезанжа» (1720) Симона Тиссо де Паю, «Путешествия Кира» (1727) шевалье де Рамсея, «Сетос» (1731) аббата Террассона, «Новый законодатель» (1739) маркиза д’Аржана. В период работы Прево над «Историей Кливленда» были опубликованы также «Приключения Робера Шевалье, прозванного Бошеном» (1732) Лесажа, «Ламеки, или Необыкновенные путешествия одного египтянина к центру Земли, с открытием острова сильфид» (1735) шевалье де Мун, «Женщины-воительницы. Историческое описание одного новооткрытого острова» (1735) Рюстена де Сен-Жори (роман, похваленный аббатом Прево в журнале «За и Против»), «Крестьянин-дворянин, или Приключения г-на де Рансава, с его путешествием к островам-близнецам» (1737) Катальда. Наконец, в
Колония на острове Св. Елены, описанная автором «Английского философа», — это пресвитерианская республика, патриархальное общество, основанное на учении Евангелия. Прибывшие сюда после падения Ла Рошели французские протестанты видят в себе не столько один народ, сколько одну семью, в которой слуги и работники, возделывающие землю, такие же равноправные члены, как и глава семьи. Собранный урожай является общим достоянием и распределяется по числу людей в каждом доме. Такое общественное устройство призвано искоренить губительные человеческие страсти: всеобщее равенство уничтожало честолюбие, а бессмысленность накопления богатств избавляла от алчности. Однако прибывшие на остров Бридж и Желен видят, что и тут нет подлинной справедливости: под видом естественного равенства старейшины насаждают на острове ту же тиранию. Здесь не признаются естественные законы природы, попираются права сердца. Человеку не позволено здесь любить того, кого он выбрал сам, своим сердцем, а принуждают связать свою судьбу с тем, кого ему предназначили другие. «Жестокие протестанты! — восклицает возмущенный Бридж. — Нежную и невинную любовь вы рассматриваете как преступление <...> Не посягайте на законы природы, они более священны, чем законы любой религии». Этот эпизод романа заканчивается бунтом молодых людей. Так в столкновении живого стремления к счастью с предписываемыми человеку абстрактными моральными правилами автор противопоставляет природу и общество.
Совсем иначе поступает Кливленд, занимающийся просвещением индейцев абаков, пребывавших до того в состоянии анархии. Он знакомит их с элементарными понятиями общественного устройства и религии. Но он не пытается коренным образом изменить их нравы: ведь абаки следуют прямым внушениям природы, и Кливленд не хочет, чтобы они утратили свое доброе естество. Он не заставляет их носить одежд, опасаясь, что это разовьет в них тщеславие, позволяет жить в их примитивных, но удобных жилищах. Кливленд-законодатель стремится к «золотой середине»: ему кажутся одинаково опасными и роскошь европейской цивилизации, и свирепая жестокость и дикость антропофагов руинтонов, жертвой которых он едва не стал (к такому идеалу «золотой середины» сумело приблизиться племя нопандов, живущих по законам, соответствующим законам природы; нопанды вынуждены избегать других людей, отгородившись от мира высокой стеной, да и попавший к ним случайно посторонний человек — г-жа Ридинг — не чувствует себя среди них свободной и должна спасаться бегством. Однако и попытка Кливленда соединить лучшие достижения европейской цивилизации с совершенным уважением к невинности естественного состояния кончается неудачей. Но, занимаясь просвещением «дикарей», тщетно пытаясь возвратить несчастным абакам блаженные времена «золотого века», Кливленд воспитывает и самого себя.
На протяжении романа образ Кливленда претерпевает сложную эволюцию. По выходе из своих пещер, он учится умению жить в обществе, воспитывает ум и сердце, хочет постигнуть смысл истинной добродетели. Кливленд несчастлив. В своих несчастьях он прибегает к помощи философии. Но занятия философией, вопреки советам его покойной матери, не приносят ему желанного облегчения: «Я извлек из философии все, что она могла мне дать. Она объясняла мне мои поступки, учила быть благоразумным, давала утешение в минуты отчаяния. Но она ничуть не уменьшила моих внутренних страданий. Я понял, что философ — это все равно всегда человек сердца».
Кливленд надеется, что философия поможет ему противостоять злу жизни, даст то внутреннее равновесие, без которого невозможно бороться со страстями. Но перед силой любви разум и воля, все рассуждения, «сухие и бесплодные», оказываются бессильными. «Я полагал, что с помощью философии смогу предостеречь себя от чрезмерных увлечений в любви и дружбе. Но как только мое сердце открылось этим двум страстям, я очень хорошо понял, что все их последствия совершенно неизбежны и что несчастья, порождаемые этими двумя причинами, не могут быть побеждены силою философии. Занятия философией приводят Кливленда к полному пессимизму, к мысли об абсурдности существования, к покушению на собственную жизнь (его сомюрский кризис).
Случайная встреча с графом де Тревилем, в прошлом — вольнодумцем, заставляет Кливленда задуматься о религии. На какое-то время он пытается найти в ней ответы на все свои вопросы: как обрести душевный покой, познать истину, что делать человеку, предоставленному самому себе, как переносить все новые и новые удары судьбы? Аббат Прево, сын своего времени, был, конечно, верующим человеком. Кливленд не был крещен при рождении. Мать, воспитавшая его в пещере, ничего не рассказывала ему о христианстве. В Америке он женится на Фанни по закону природы, без церковного венчания, и чувствует себя в полном согласии со своею совестью (точно так же поступают Бридж и Анжелика). Кливленд мало озабочен вопросом о спасении души своей дочери Сесиль, которая умирает, не успев получить отпущения грехов. Только в Сомюре, куда он попадает после возвращения из Америки, он узнает о различии между католиками и протестантами. Но ни пастор С., ни иезуит отец Ле Бан не могут разрешить религиозных сомнений героя (чрезмерно терпимый к человеческим слабостям иезуит, чтобы обратить Кливленда, посылает ему чемодан, полный романов, и маленький катехизис; он же знакомит его с Сесиль).
Кливленд — своего рода «естественный человек». Автор романа показывает, как те или иные жизненные обстоятельства формируют те или иные черты его личности. Что же касается его религиозных воззрений, то деист Прево, по-видимому, полагал, что для его героя наиболее естественны такие же деистические представления о мире (не случайно же в предисловии к роману он писал, что его сердце похоже на сердце Кливленда, а в их характере много общего). Для Кливленда «лучший культ — наиболее искренний». Достоинство религии — в ее соответствии естественным законам и терпимости. Решительный противник идолопоклонства, Кливленд воспитывает в абаках религиозное чувство, основанное на «естественном свете»; порядок и красота мира доказывают существование бога; храм абаков — вся природа, они не нуждаются в посредниках-священниках: абаки сердцем ощущают признательность творцу.
Религия — дело внутреннего убеждения человека. Автор «Истории Кливленда» поставил задачу определить религию инстинкта. Все окружающие Кливленда переживают религиозное обращение (Фанни, Сесиль, Желен, граф де Тревиль). Но сам Кливленд, вопреки желаниям канцлера Дагессо, проводника правительственных гонений на роман, не может сделать выбор между католицизмом и протестантизмом: «Мой культ — доброта и справедливость <...> Многообразие человеческих установлений, которые называются религией, не вызывало у меня желания их познать <...> Я прислушивался лишь к движениям моего сердца, которое никогда не влекло меня к несправедливости или ненависти, и не стремился далее». Здоровая, «естественная» натура Кливленда еще раз ярко проявляется в конце романа, в сцене смерти Сесиль. Вопреки мудрым советам материалистической философии и успокоительным увещеваниям религии, смерть дочери вызывает у Кливленда полное отчаяние (что является сильным контрастом с кротким смирением католички Фанни). Измученный жизненными испытаниями, Кливленд в конце романа возвращается в Англию, и читателю остается только догадываться, сделал ли он окончательный выбор религии. Несомненно, это был сознательный авторский прием.
Аббат Прево признавал, что природой движут закономерности, а не каприз случая или рок. Разумный миропорядок представлялся ему основанным на мере добра и зла. Кливленд находит смысл жизни в оптимистической вере, которая оправдывает естественные склонности, облегчает жизнь в обществе. Аббат Прево показывает отчаяние, к которому приходит герой, осознавший ничтожность бытия. Кливленда спасают животворные движения естественной человеческой природы.
«Историю Кливленда» иногда сравнивают с романом Фенелона. Возможно, что аббат Прево хотел создать свою утопию, свой Салент, Салент сердца. Или, как справедливо пишет Жак Вье, за двадцать лет до выхода «Энциклопедии наук, искусств и ремесел» Прево создал свою Энциклопедию — энциклопедию сердца — в романе о Кливленде, побочном сыне Кромвеля.
Л-ра: Разумовская М. В. Становление нового романа во Франции и запрет на роман 1730-х г. – Ленинград, 1981. – С. 76-98.
Произведения
Критика
