Стилистические средства изображения мира в романах Бориса Виана
Т. Б. Витмак
В обширной литературе, посвященной во Франции творчеству Бориса Виана (1920-1959), значительное место занимают работы, содержащие стилистический анализ его романов.
В этих исследованиях собран большой фактический материал, проведены тонкие наблюдения над языковым своеобразием произведений Виана, показана специфика его отношения к слову. Однако изучение стилистических особенностей недостаточно связывается с идейно-творческими задачами писателя, с замыслом его произведений и потому зачастую приобретает формалистический характер. Наиболее показательна в этом плане статья Ж. Бенса «Язык-вселенная», где критик, отмечая оригинальность и необычность законов, движущих «миром Бориса Виана», утверждает, что этот мир «полностью основан на языке, рождается из языка и находит в языке каждое из своих оправданий». По существу Бенс абсолютизирует роль языка в системе художественных средств, применяемых Вианом, резко отделяя возникающий в его романах мир от реальной действительности.
Между тем сам писатель определял свои произведения как «проекцию реальной действительности». В романах Виана получил отражение буржуазный мир XX в. со всеми его глубочайшими конфликтами. Но эта «проекция реальной действительности» у Виана искаженная, символическая, приобретающая фантастические очертания.
Отрицая закономерности исторического процесса, писатель придавал специфическим особенностям современного буржуазного общества универсальный, метафизический характер. Современный мир предстает в его романах как мир трагический, в котором нарушены все логические связи и смещены все привычные понятия. Мы наблюдаем жизнь словно отраженной о кривом зеркале, степень кривизны которого выбирает сам автор.
В своем творчестве Виан воплотил мироощущение определенной части французской интеллигенции послевоенного десятилетия, охваченной отчаянием, растерянностью, неверием в целесообразность политической борьбы. Виан не принадлежал ни к одной политической партии и ни к одной литературной группировке. Он решительно отвергал принцип ангажированной (политически тенденциозной) литературы, выдвинутый Сартром, но был связан с экзистенциалистами — Сартром, Камю, Симоной де Бовуар — дружескими узами, и несомненно, что философские построения экзистенциалистов, их концепция абсурда, разобщенности людей, столь популярные и послевоенной Франции, оказали на него влияние.
«Настоящее время субъективно», пишет Виан, словно вспоминая учение Бергсона о длительности. В романе «Пени дней» (1947) молодые люди, работающие на заводе по выращиванию пушек теплом человеческого тела, за год становятся стариками. Мебель эпохи Людовика XV превращается в мебель эпохи Людовика XVI. Необычные изменения претерпевает и пространство. Комната Хлои, героини романа, в груди которой вырастает губящая ее лилия, постепенно уменьшается. Меняется и геометрия, возможны самые разнообразные конфигурации: угол может закругляться, квадрат принимать форму треугольника. Виан постоянно одушевляет явления природы, предметы, очеловечивает животных и растения. Болезнь Хлои сопереживает и солнце, и комната, и мышка, кончающая с собой после ее смерти в пасти кота-пацифиста. В романе «Красная трава» (1950) смысл жизни ищет не только Вольф, изобретатель машины, уничтожающей воспоминания, но и собака Дюпон. Выбитые стекла могут вырастать, звонок срываться со стены от нетерпения, подошвы — передвигаться самостоятельно. Чтобы надеть галстук, его надо лишить жизни, так же как и сосиски, яростно сопротивляющиеся вилке. Подобно тому как пушки выращиваются теплом человеческого тела, в бронированных комнатах, в атмосфере смертельных газов зреет золото, отравляющее тех, в чьи руки оно попадет. Глоиру в романе «Вырви сердце» (1953) платят золотом за то, что он вылавливает из воды материализовавшиеся грехи жителей деревни. А любимая игра персонажей этого романа — жестокая «пусти кровь».
Цвета, запахи и звуки возникают в тех же причудливых формах и сочетаниях, как и все прочие атрибуты «виановского мира». Запах может быть зеленым, белокурым, звук шагов — влажным, шум — овальным и т. д.
«Я не знаю, нарушаю ли я логику в прямом смысле этого слова, — говорил Виан. — Мне кажется, дело в том, что логика не является для меня аристотелевской. Я никогда не мог довольствоваться логикой белого и черного, только двух значений». Особая структура «виановского мира» в известной мере обусловлена и многогранностью его таланта. Он был инженером по образованию, музыкантом по увлечению, романистом, драматургом, поэтом — по призванию. Оригинальные конструкции, театральные приемы, джазовые ритмы, мелодичные фразы характерны для романов Виана.
Свой особый мир писатель создает и стилистическими средствами. Как справедливо подчеркивает Н. Арно, свое отношение к миру Виан полностью переносит «и на свою манеру письма. Можно утверждать, не боясь ошибиться, что он никогда не написал на бумаге ни одного слова, не овладев им, не открыв его истинного значения». Разрушая стереотипы, он, по словам Ж. Клузе, «всегда стремился проникнуть вглубь через оболочку языка, добраться до самого его сока». Слова и словосочетания из некой данной, готовой формы превращаются в действенный, способный к изменению элемент. Виана называли «бунтарем» в области стиля, но его отказ от традиционных стилистических форм никогда не был самоцелью, он был средством создания атмосферы произведения.
Одушевляя материю, очеловечивая мир животных и растений, Виан закономерно прибегает к метафорам. Метафоричность, прием олицетворения — основные стилистические средства писателя. Он широко использует тропы и фигуры. «Метафора, если она не штампована, есть акт утверждения индивидуального миропонимания», — писал В. В. Виноградов. Этот тезис как нельзя лучше выражает специфику образной системы Виана, прибегавшего к метафоре как средству выражения оттенков «мысли и чувства, которые не могут быть выражены в речи иначе или могут быть выражены недостаточно. Ценность метафоры состоит в добавлении новых атрибутом референту». Именно получения новых свойств и добивается Виан, наделяя предметы и понятия признаками и качествами, им не присущими в обычной жизни. Непривычная сочетаемость и объемные, запоминающиеся образы рождаются из применения метафор, как традиционных, так и индивидуальных. Они наглядны и вызывают конкретные чувственные представления. Придавая важное значение чувственным характеристикам, Виан наделяет абстрактные понятия свойствами конкретных предметов, сближая их с предметами вещного мира. В нечто материальное может превращаться человеческое чувство: «...elle avala le chargrin avec effort»; «il sentait une larme de rasoir se former dans sa gorge et l’avala». Тяжесть на душе становится физически ощутимой: «Tous ses pas pesaient à ses jambes»; «Les voix des enfants resonnaient dans le vaste édifice, accrochant des échos aux dentelures des parois». — Данная метафора основана на парадоксе. Виан заставляет эхо не отталкиваться от стен, а зацепляться за них.
Тесно связаны с метафорами метафорические сравнения, которыми также изобилуют романы Виана. Они нередко гиперболизированы, часто это развернутые сравнения: «Tu es belle... comme... une lanterne japonaise... allumée. Je ne peux pas te dire que tu es h,elle comme le jour... ça dépend des jours, mais une lanterne japonaise c’est toujours joli». Создавая развернутый образ, Виан берет за основу традиционное сравнение («belle comme le jour»), но расширяет его. В других случаях сравнение в лаконичной форме создает развернутый образ: «Un chemin du village qu’il lui était devenu aussi plat qu’un couloir d’asile et aussi nu qu’un barbu rasé»; «Une absence totale, subite et nette comme tranchée du rasoir»; «Citroën le regardait et sa figure était morose comme celle d’un saint de pierre après un bombardement».
Виан часто прибегает к композиционно-стилистическому приему, основанному на метафоре, — олицетворению. Поскольку одним из творческих принципов писателя является оживление всего неодушевленного, отвлеченные понятия, стихии так же, как предметы, одушевляются, животные и растения наделяются свойствами человека. Вот несколько примеров олицетворения абстрактных понятий: «La fatigue le tenaillait, lui soudait les genoux, lui creusait la figure»; «Les souvenirs refluaient de l’obscurité, se heurtaient à la clarté et tantôt immergés, tantôt apparents, montraient leurs ventres blancs et leurs dos argentés». — Воспоминания писатель уподобляет рыбам.
Виан постоянно обращается к природе, играющей важную роль в его художественной системе. Стихии, как живые существа, выражают свое отношение к происходящему, являясь не фоном, на котором разворачиваются события, но их соучастниками. В романе «Вырви-сердце» картины природы меняются по мере развития трагического действия. В начале они полны чистоты и безмятежности, но постепенно мрачнеют. Вот описание природы в начале романа: «Le printemps bourrait la terre de mille merveilles qui explosaient de ça de là»; «Le vent avait raclé la surface de la mer pour lui prendre le sucre blanc des embruns»; «Le jardin... laissait le soleil lui lécher tous ses poils obliquement, une dernière caresse avant le crépuscule». A вот каков пейзаж в финале произведения: «Mais le vent se venge .aussi, gifle la mer de son souffle brutal»; «L’air vibrait autour de lui des rugissements de colère et de douleur du massacre». — Буйство стихий уподобляется гневу человека. Стихии у Виана материализуются до такой степени, что обретают плоть: «...le ciel transparent jusqu’à l’os»; «...les longues traînées de larmes du crépuscule sur les joues noires des nuages»; «...le ciel dont le ventre argenté et mouvant s’abaissait».
Образы Виана благодаря своей метафоричности перерастают в символы. Этот переход также идет от абстрактного к конкретному. Символика заключается уже в самих названиях романов. В «Пене дней» обычная жизнь предстает видоизмененной подобно пене, красивой, но недолговечной. В «Красной траве» красный цвет — это символ мрачного и зловещего. Неологизм «Вырви-сердце» тоже символ. Это жестокость героини романа, Клементины, которую эгоистическая любовь к своим детям лишает сердца. Имена собственные также символичны. Имя Клементины, образованное от слова clémence — «милосердие», резко противоречит ее характеру. Имя Жакмор (Jacquemort — «умерший Жак») говорит само за себя. Персонаж, носящий его, — лишь оболочка бывшей личности, которая безуспешно пытается наполнить себя жизнью. Священник из «Красной травы» носит имя Grille («решетка»), что полностью соответствует его позиции.
Часто Виан передает отвлеченные понятия с помощью конкретных образов, прибегая к материализованным метафорам. Материализация поблекшей метафоры (устойчивого фразеологизма) происходит в рамках более широкого контекста с помощью сюжетных средств. Так, из буквального понимания устойчивого сочетания tenir quelqu’un sous cloche вырастает развернутый образ: малышей действительно сажают в стеклянные клетки. Глоир (Gloïre видоизмененное la gloire) становится реальным козлом отпущения, искупающим грехи односельчан. Буквальное воплощение получает идея борьбы между богом и дьяволом. Это сражение рисуется Вианом в фарсовой и гротескной форме: бой ведется по всем правилам бокса.
Все перечисленные стилистические приемы относятся к образным средствам. Стремление нарушить инерцию и привычность мышления характеризует и отношение Виана к самому языку. Автор часто прибегает к актуализации поблекших значений как фразеологизмов, так и отдельных слов. Это можно увидеть и на синтаксическом, и на морфологическом уровнях, в написании и в звучании.
Виан широко использует синтаксические фигуры, например частичный повтор, когда игра слов построена на варьировании глагольных форм — личных форм, отглагольных прилагательных и причастий: «Venez, je vous présente. La moyenne des filles était présentable»; «...ils échangeaient des impressions peu comvaincantes d’un air peu convaincu»; «Je ne suis pas intéressant, d’ailleurs. Je suis intéressé».
Еще одним авторским приемом является зевгма — объединение при перечислении разноплановых понятий, чем достигается актуализация двойного значения. Это придает тексту иронический смысл: «...l’église sans arcs et sans souci du lendemain»; «...Il croisa un chien et deux autres personnes»; «...Il attendait Angel, le bateau l’attendait aussi»; «... Il pressa le pas et le pouls».
Порой в одном контексте употребляются и свободные, и устойчивые словосочетания, что придает фразе большую выразительность: «...Une histoire à dormir debout. On est tous debout... il faut bien en profiter pour quelque chose. Dormir, par exemple»; «Vous, avez un culot peu commun»; «Je n’ai rien de commun... surtout avec vous». Этот прием используется Вианом для того, чтобы подчеркнуть, что за видимой оболочкой вещей, которую только и замечает банальный взгляд, может существовать нечто новое.
Фразеологизмы часто служат источником стилистических неологизмов Виана. Обновление фразеологизмов обусловлено стремлением оживить застывшую форму, придать ей новое звучание. Процесс превращения устойчивых словосочетаний в свободные, подчиненные основной авторской установке, приносят значительный художественный эффект: «Le plus clair de mon temps je passe à l’obscurcir». — Автор оживляет один из компонентов фразеологизма, прилагательное clair, используя глагол obscurcir, имеющий антонимичное значение. «Poussez le feu et sur l’espace ainsi gagné. — Глагол вычленяется из фразеологизма и употребляется в своем основном значении.
Виан воспринимает слово объемно, не только в его современном понимании, но и возвращаясь к этимологическим корням, тем самым оживляя потускневшую внутреннюю форму слова. Это можно проиллюстрировать такими примерами: «Alise portait une jupe, elle comportait en outre un foulard de soie». Глагол comporter употребляется в первоначальном значении «porter avec».
«Tous les gens... moulinaient les bras. — В данном примере глагол moulinaient означает «размахивать руками как крыльями мельницы». «Un homme encaissa le pourboire qui lui servirait pour manger». — Здесь, понимая буквально слово le pourboire, Виан заставляет героя на эти деньги не пить, а есть, что вызывает комический эффект.
Непривычная сочетаемость слов, появление новых единств, создаваемых на основе уже существующих сочетаний, призваны подчеркнуть специфичность реалий «виановского мира». Отсюда и появление таких эпитетов, как le toit suragouté, la cellophane brodée, les fresques à l’eau lourde. Самостоятельные сочетания могут стягиваться в одно целое: un repos pour les yeux ouverts; les agents d’armes; le velours à côtes d’ivoire; un bois de fer étamé.
Виан создает не только новые фразеологизмы и словосочетания, но и отдельные слова. Лексический состав языка Виана также отвечает его идейно-художественным задачам. Создание неологизмов идет несколькими путями. Прежде всего это иное написание слова, которое вместе с изменением своего графического облика словно меняет и смысл, создает реалии «виановского мира». В «Пене дней» имена нарицательные пишутся с заглавной буквы, что способствует обобщению одного из качеств и созданию образа-символа: les Arrangeurs Urbains, les Religieux; les Fliques Modèles. В романе «Вырви-сердце» автор как бы объединяет всех действующих лиц в одну систему при помощи знака трема: братья Noël, Joël, Citroën, Gloire, l’Hômme de Terre, L’Hômme de Mer и т. д.
Другой способ образования новых слов — стяжение двух слов в одно сложное: le députodrome, l’aubifoin (из l’aubépine и le foin), le pianocktail (из le piano и le cocktail), le févruin (из le février и le juin) и т. д. или соединение императива глагола с существительным: le tue-fliques, le lance-mort, L’arra-che-cœur.
Наконец, Виан прибегает к использованию существующих словообразовательных моделей. Он образует имена существительные при помощи стилистически окрашенных суффиксов: un manutentionnaire от латинского корня manus- и суффикса производителя действия -tionnaire, une maliette (птица, предвещающая несчастье) — от корня mal- и уменьшительного суффикса -ette. Виан вводит много новых глаголов, ибо эта грамматическая форма наиболее полно передает категорию действия, движения, которые являются как бы основой «мира Виана». Новообразованные глаголы всегда несут смысловую и стилистическую окраску, так как образованы с помощью стилистически окрашенных глагольных суффиксов: -ouiller, -otter, -onner, показывающих частотность явления и имеющих отрицательный оттенок: résouiller от глагола résonner, touchotter от toucher, léchotter от lécher, se nutritionner от nourrir. Виан образует новые глаголы от существительных: émotionner от émotion (f), doctoriser от docteur (m), doigter от doigt (m). Писатель придумывает новые аналитические конструкции от простых глаголов: avoir du frappis от frapper, avoir du serrage от serrer.
Рассмотренные примеры свидетельствуют о неповторимом своеобразии языка и стиля Бориса Виана. Применяемые им выразительные средства существуют не как нечто автономное, это не самоцель, но способ создания особого «виановского мира», одновременно трагического и поэтичного, отражающего алогизм, жестокость и равнодушие современного буржуазного общества и в то же время присущую писателю «жажду жизни», которая проявляется в обостренном его внимании к сенсорным ощущениям и в стремлении воплотить движение, изменение в самой художественной ткани произведений, в их языке и стиле.
Л-ра: Анализ стилей зарубежной художественной и научной литературы. – Ленинград, 1985. – Вып. 4. – С. 101-109.
Произведения
Критика
