Алексей Хвостенко. Вино свободы и город золотой

Константин Кедров

(Алексей Хвостенко, Анри Волохонский «Берлога пчел». М., Тверь, «Митин журнал», KOLONNA Publication, 2004.

Многие песни, вошедшие в эту книгу, стали фольклором. В том числе и золотой хит на слова генетика, поэта и герметического философа Анри Волохонского. «над небом голубым есть город золотой». Хитом эту песню сделал именно Алексей Хвостенко, но даже он не знает, откуда взялась музыка. Раньше утверждалось в целях конспирации, что и слова, и музыка созданы флорентийским поэтом эпохи Возрождения. После эмиграции Хвостенко и Волохонского песню стал исполнять Борис Гребенщиков. Первую строчку он чуть изменил. Вместо «над небом голубым» пел «под небом голубым». Но у Волохонского и Хвостенко, конечно же, над.

Я встретился с Хвостом (таков его артистический парижский псевдоним) в Париже в полувыездном 1989 году, а потом уже мы вместе выступали в легендарном городе Тарасконе, откуда родом Тартарен, на фестивале международного авангарда. Все знали, что Хвост только что встал с операционного стола, что несколько месяцев он пробыл под капельницей, «как растение», говорил он, смеясь. «Я понял, что значит быть деревом и травой». Мне кажется, он и раньше это знал, когда написал гимн советского, вернее, антисоветского человека. «Хочу лежать с любимой рядом / Хочу сидеть с любимой рядом / Хочу стоять с любимой рядом / А с нелюбимой не хочу». И там же внутри исповедь «тунеядца», за что в те времена полагалась тюрьма и ссылка, как Бродскому. «Пускай работает рабочий / Иль не рабочий если хочет / Пускай работает кто хочет / А я работать не хочу».

Власти Ленинграда заметили «тунеядца» и предупредили, что если не устроится на работу, посадят в тюрьму. Долго бродил по городу Моцарт с гитарой, пока не забрел… на кладбище. А там сердобольная директриса Невского некрополя взяла да и устроила его смотрителем памятников. Но не только Невских мостков, а всего града Петрова.

В первый день вышел Леша на работу и заметил, что на Петра Ильича Чайковского нагадил голубь. Тотчас записал в смотровую книгу. На второй день вышел и узрел, что у Екатерины II погнулся скипетр. Записал и это. На третий день прошел по тем же местам. Чайковский по-прежнему обгажен, да еще и ангел тоже пострадал от голубей, а на подоле императрицы кто-то за ночь начертал заветное русское слово. Подумал бард, подумал и решил больше на работу не выходить, а сразу писать в кондуит всякую чушь про памятники. Странно, но уволили его не скоро, и он успел оформить документы на выезд в Париж. Почему выпустили? Была такая волна – выпускать опасных и нежелательных, дабы не множить число скандально-кандальных дел. Одним словом: «На суд на суд / Покойники идут / На суд на суд / Полковники идут / За ним под- / полковники идут/ Хреновину несут».

Я не стану дальше выделять, какие песни принадлежать только Хвосту, какие только Волохонскому и какие они сочинили вместе, поскольку все равно это единое целое. И фольклорную жизнь вдохнуло в них соловьиное горло Хвоста.

Музы Хвостенко толпами при мне осаждали его в Москве, в Париже, Тарасконе. И все им он дал одно небесное имя – Орландина. «Да, мое имя Орландина / Ты не ошибся, Орландина / Знай, Орландина, Орландина зовут меня».

«А тебе можно после операции пить?» – спросил я Лешу, когда мы засели за батареей бутылок уже в Париже. – «Мне все можно,» – ответил он. Ему и правда «все можно». Не случайно он так прославил в своих песнях легендарного беглеца из советского плена по фамилии Соханевич. Кстати, с самим героем в полном смысле этого слова я и подружился тогда в Париже. Соханевич читал свои обэриутские стихи, обязательно вставая на табуретку. Даже не верилось, что этот совершенно интеллигентный человек своими руками спрятал в трюме советского теплохода надувную лодку. А дальше, как в песне: «Как библейский пророк Иона / Под корабль нырнул Олег / Соханевич таким порядком / Начал доблестный свой побег. / Девять дней и ночей / Был он вовсе ничей / А кругом никаких стукачей».

В полуобморочном состоянии Соханевича выловили турки. Вначале приняли за советского шпиона, потом убеждали принять ислам. «Не тревожьте, турки, лодку / Не дивитеся веслам / Лучше вместе выпьем водки / Ведь свобода наш ислам / В нашей жизни одно / Лишь свободы вино / И оно лишь одно мне мило». Жаль, что уже через два года во второй мой приезд в Париж на фестиваль международного поэтического авангарда Соханевич и Хвост из-за чего-то рассорились.

После крушения совдепии Хвост приехал в Москву. Сначала по дороге на концерт мы застряли в лифте с его легендарной гитарой, бутылкой вина и еще целым ансамблем. Было у нас и совместное выступление – запись в мастерской художника Анатолия Швеца вблизи Кропоткинской. Я «пел» песни Хвоста и Волохонского, а он мои стихи. Потом на пленке был слышен только голос Хвоста, а от меня остался только шип и хрип. И я оценил доброту легендарного барда. Он и вида не показал, что мое исполнение ни в какие ворота. А ведь «глумился» я невольно над его песнями. Потом я понял, что в этом вся философия Алексея Хвостенко. Человеческое для него выше всего.

Потом вышел первый диск Хвоста, где была и песня, посвященная мне: «Я вышел наконец из русского имени в иней / Август Блаженному Августину кланялся месяц…» песня написана в Париже 26 апреля 91-го года, когда я с горечью спрашивал у Леши, везущему меня в аэропорт: «Куда ты меня везешь?» – «Извини, старик», – ответил Хвост.

Когда в 70-х выслали Солженицына, он написал о нем такую песню, что и сейчас щемит сердце от удивительно точной интонации: «Черной черникой кругом прорастает смородина / Эко зеленое царство Канада – Мордовья вселенская родина / Ах, Александр Исаевич, Александр Исаевич / Что е ты кто же ты право же надо же…»

Недавно, в мае, Хвостенко выступал в Доме художника на Крымском валу. Подпевал ему весь зал, наизусть. И, думаю, так будет всегда. «В нашей жизни одно / лишь свободы вино»! для Хвостенко и Анри Волохонского это закон, ими открытый, прожитый, пропитый и пропетый.
«Русский курьер» 2 июля 2004.

Константин Кедров
Реквием Леше

Хвост кометы
Был Париж где нас все уже знали
Был Советский Союз и застой
Мы стоим в переполненом зале
Театтра в городе Тараскон

Горлом пьет поет поэт из горла
Горловина горла гитара
Вся из света гитара герла
Вся из горла герла гитара

Тара-тара-тара-тынь.Тара-тара-тара дзэнь
Обрывается струна
Приструнит Хвоста страна
Где в сугробах из с-нежной сени
Спит Высоцкий, как спал Есенин
Где луна-гитары дыра
Где дыра-гитары луна

Он прошел сквозь мир как сквозь стенку
не задев юдоли мирской
хвост кометы Леши Хвостенко
Просиял над с-нежной Москвой
Спи Алешенька Хвостик спи
Свод небесный твой код Экспи

30 ноября 2004

Алексей Хвостенко
ЧАСОСЛОВ

Косте Кедрову

в половине дышали мыши
дважды в четверть укладывалась повозка
святой Мартин куковал утренним богом вишней
я вышел из русского имени в иней
голая кошка собака легла легкой походкой
август блаженному Августину кланялся месяц
тучная радуга накрыла поле дороги
открылось окно занятое спящей птицей
глаз тигра держал на ладони Симеон Столпник
я читал написанное тут же слово
Женевьева говорила Париж
святая и светлая белей бумаги

Paris 1989