Бегство Тефнут в Нубийскую пустыню

Счастливо жили египтяне. Бог Шу пригонял им дождевые тучи^[1], богиня Тефнут поливала пашни, щедрый Хапи удобрял поля, а великий Ра согревал землю своими золотыми лучами. Люди непрестанно благодарили богов за богатые урожаи. Они распевали гимны в храмах, украшали статуи богов цветами, поливали жертвенники пальмовым вином и благовонными маслами. Всем казалось, что жизнь вовеки будет такой же сытой и радостной. Откуда было знать людям, что уже в недалеком будущем на них обрушатся великие бедствия – засуха и мор.

А причиной тому послужила ссора, вспыхнувшая между Тефнут и Ра.

Читайте также: Лучшие фильмы о мифических существах

Гордая богиня дождя принимала от людей жертвенные дары и слушала сладкозвучные хвалебные песнопения в свою честь. Но вдруг на холме Бен‑Бен, в храме солнца, зазвучала музыка. Это земледельцы благодарили лучезарного Ра за свет и тепло, которые он дарит Черной Земле.

И настроение у богини враз испортилось. Ей показалось, что, хотя египтяне и поют ей каждый день о своей любви, все‑таки гораздо больше почестей воздается солнечному богу.

[1] Версии мифов, где упоминается дождь («Нил с неба»), сложились в Дельте: в Южном Египте дождей практически не бывает.

– Как же так! – нахмурилась она. – Солнце иссушает почву, и, если б не мои дожди, ни одно зерно, брошенное под соху, не проросло бы!

– Ты ошибаешься, – рассудительно возразил ей бог солнца, услыхав эти ее слова. – Посмотри на землю: по всей реке люди построили дамбы, плотины и оросительные каналы. Они сами питают поля водой, если нет дождя. Но что бы они делали без моих лучей?

– Ах так? – вскричала оскорбленная богиня. – Ладно! Раз мои дожди никому не нужны, я навсегда покидаю Та‑Кемет!

Она превратилась в львицу и бросилась бежать, сверкая раскаленными как угли глазами и оглашая горы грозным рычанием.

– Остановись! – закричал ей вслед солнечный бог.

Но Тефнут не слушала его. Она мчалась, едва касаясь земли, и вскоре исчезла.

Поняв, что взывать к строптивой богине бесполезно, Ра замолчал. «Что же делать? – подумал он, тревожным взором окидывая берега Нила. – Ведь с ее уходом на землю обрушится смертоносная засуха, которая погубит всех людей, а ведь они ничем не провинились!.. Во что бы то ни стало надо вернуть эту своенравную гордячку».

– Тефнут! – крикнул он в последний раз, но в ответ услыхал лишь собственное эхо. Оно зловеще прохохотало в ущелье, и горы погрузились в безмолвие, такое же мрачное, какое миллионы лет назад царило в океане Нуне.

А солнце палило все сильней и сильней, – оно просто свирепствовало на небе! – и вскоре жара сделалась уже совершенно невыносимой. К вечеру земля на побережье ссохлась, стала твердой как камень, пожухла трава на заливных лугах, обмелели оросительные каналы. Ночью из пустыни налетел огнедышащий ветер и пригнал тучи раскаленного песка. Только к утру песчаная буря наконец стихла, и люди смогли выйти из домов. Многим пришлось вылезать через окно и отгребать песок от дверей – иначе их было не открыть. Песок покрывал сады, огороды, крыши, а плодовые деревья, еще вчера зеленые и свежие, были теперь как мумии с сухими скрюченными руками‑сучьями.

Час спустя на главной площади города Иуну собралась толпа. Люди возбужденно переговаривались. То один, то другой поднимал голову и вглядывался вдаль: не покажется ли из‑за гор хоть маленькая дождевая тучка? Но небо сияло бездонной, безнадежной голубизной, а солнечные лучи жгли все сильней, так что невозможно уже было оставаться на открытом месте. Вскоре толпу облетела страшная весть: пересох Нил.

Солнечный храм фараона Ниусерра в Абусире (реконструкция). Храм воздвигнут на искусственном возвышении. Внутри обнесенного стеной открытого двора – солнечный обелиск, символизирующий изначальный Холм Бен‑Бен, перед ним – жертвенник. Двор соединен крытым проходом с храмом в долине Нила. Слева за стеной двора – каменная «декорация» Солнечной Ладьи, использовавшаяся в религиозных мистериях.

– О великая Тефнут! Чем мы прогневали тебя?! – в отчаянии заголосили люди.

И они всей толпой пошли в храм, надеясь умилостивить богиню влаги обильными дарами и песнопениями.

Между тем Ра пришел в Золотой Чертог – земной дворец богов.

Золотой Чертог был так великолепен, что с ним не могло сравниться ни одно здание, построенное людьми. Даже храм Мемфиса с громадными статуями богов и жертвенниками показался бы рядом с Чертогом ветхой лачугой пахаря. Чертог воздвиг сам бог Птах, покровитель ремесел, зодчества и живописи. И это поистине было творение, достойное великого бога! Все здание окружали исполинские колонны в виде связок папируса, снизу доверху изукрашенные резными надписями, прославляющими могущество Ра. У входа высились два обелиска, врезавшиеся в самое небо позолоченными верхушками. Полированное золото отражало солнечные лучи, рассыпая вокруг Чертога сияющие искры зайчиков. Тут же стояли сфинксы, увенчанные красно‑белыми коронами. Их постаменты обвивали гирлянды живых цветов.

Главной и самой большой комнатой в Чертоге был тронный зал. Туда и прошел Ра. Он сел на свой золотой трон, взял в руки жезл и бич о трех плетях – символы власти, принял царственную позу и стукнул жезлом о пол, призывая слуг.

Еще не замерло эхо под потолком Чертога, а слуги уже пали к ногам божества.

– Что тебе угодно, владыка? – с молитвенно воздетыми руками вопрошали они.

– Приведите ко мне лунного бога Тота! – сказал Ра. – У него воистину мудрое сердце!^[2]

[2] По древнеегипетскому поверью, ум находился в сердце. Однако египтяне знали о назначении мозга, поэтому слова вроде «у него сердце мудрое, как у Тота» они, скорее всего, понимали в том же смысле, в каком мы понимаем выражения «доброе сердце», «любить всем сердцем» и т. п.

Изображение бога Тота в виде человека в короне из перьев с жезлом, обвитым змеем, и знаком «анх» в руке

Слуги исчезли. Спустя несколько минут перед троном солнечного бога предстал Тот. Это был высокий, хоть и немного сутулый, мужчина с бронзово‑смуглым телом; только голова у него была не человеческая, а птичья – голова ибиса: изогнутый длинный клюв и блестящие глаза, похожие на мокрые виноградины.

Он был в одной набедренной повязке, да голые плечи прикрывал полосатый праздничный платок.

– Здравствуй, Тот, – промолвил Ра. – Надо ли рассказывать тебе, что произошло?

– Мне уже все известно, – ответил Тот с почтительным поклоном.

Ра кивнул. Он знал, что от мудрого сердца Тота ничто не укроется, даже тайные помыслы богов известны ему. Недаром Тот считается покровителем знаний, мудрости, медицины и колдовства. Все волшебные слова и чудодейственные заклинания знает этот бог. Ни один египетский писец, ни один школьник не приступит к работе, не помолившись Тоту.

– Ты хочешь, чтобы Я привел Тефнут из Нубии? Ибо она убежала в Нубийскую пустыню, – произнес Тот, задумчиво вертя в руках пальмовую ветку – символ владычества над временем.

– Да, – сказал Ра. – Но учти: эта богиня очень могущественна и очень своенравна. Она приняла облик львицы. Силой ее назад не привести. Одолеть ее гнев можно только умом и хитростью. Поэтому я и обратился за помощью к тебе.

– Хорошо, – поклонился Тот. – Я исполню твой приказ. Я верну беглянку.

Сказав это, он превратился в маленького павиана и вышел из Чертога.

Долго бродил по Нубийской пустыне Тот, очень долго, но наконец ему удалось найти Тефнут. В облике львицы богиня дождя охотилась на антилоп. Приблизившись к ней, Тот поклонился и сказал:

– Здравствуй, могучая львица! Ра и все боги пребывают в великой печали, ибо ты покинула Та‑Кемет.

Внемли же моему совету: не держи в сердце гнев, забудь свою обиду и вернись на родину.

– Убирайся прочь, маленький ничтожный павиан! – зарычала свирепая Тефнут. – Я не желаю тебя слушать. Уходи, или я растерзаю тебя в кровавые клочья!

Тот понял, что разумных доводов Тефнут слушать не будет. Поэтому он решил прибегнуть к лести. «Кто очень силен, обычно бывает и очень глуп, – подумал он, усмехаясь про себя. – А глупый охотно верит в любую льстивую ложь!.. Однако надо быть осторожным. Нельзя докучать ей настойчивыми уговорами. Вон какие у нее острые клыки!»

– Не трогай меня, львица, – промолвил он вкрадчиво и как бы виновато. – Я знаю, что ты – самая прекрасная и самая могущественная богиня!.. Но объясни мне: почему ты, такая сильная, боишься меня – маленькую слабую обезьянку? Почему ты испугалась? Я этого не могу понять.

– Я‑a?! Тебя?! Боюсь?! – опешила львица и села с вытаращенными глазами и широко открытым ртом.

– А разве не так?! – Тот, в свою очередь, изобразил недоумение. – Но, богиня, рассуди сама! Если в дом человека заползет скорпион, человек сразу его убьет: прихлопнет сандалией, как только заметит. А почему? А потому, что человек, хоть он и сильней скорпиона, все‑таки боится его: боится, что скорпион его ужалит… Или змея: она боится, что ей причинят зло, и из страха нападает на всех, кто подойдет близко, даже на безобидных коров. А большая корова боится маленького слепня и убивает слепня хвостом, едва он сядет ей на спину… И только владыка зверей лев – вот кто действительно могуч! Если к его логову приблизится шакал или обезьяна, он даже не взглянет на них; а если он дремлет, то даже и не подумает проснуться, услышав шум. Потому что он не знает страха. Ему не нужно убивать, чтобы доказать свое могущество. Убивает лишь тот, кто не уверен в своей силе и потому боится.

Тот и Тефнут в Нубийской пустыне. Над Тефнут – солнечный диск с уреем и богиня‑коршун Нехбет, покровительница Верхнего Египта. Нехбет держит перо – иероглиф слова «маат» («правда», «истина», «миропорядок»).

Тефнут стало очень стыдно.

– Так знай же: я не боюсь тебя, слабая тщедушная обезьяна! – взревела она свирепо, под этой свирепостью скрывая свое смущение. – Клянусь, я не трону тебя, потому что я – самая могущественная из богинь, и ты мне нисколько не страшен!

Довольный первым успехом, Тот подавил хитрую улыбку и, придав своему лицу выражение безысходной грусти, сказал со вздохом:

– Великая и прекрасная богиня! Твой супруг Шу очень тоскует по тебе. А земля Та‑Кемет погрузилась в безмолвие, какого еще не было со времен сотворения мира! – Опустив глаза, Тот многозначительно помолчал. – В твоих храмах больше не устраивают торжества, богиня. Твои жрецы облачились в траурные одежды, твои алтари пусты, твои музыканты касаются струн, но струны не поют под их пальцами…

Тот по праву считался великим искусником красноречия: свирепая богиня мало‑помалу разжалобилась. Чем вдохновенней Тот описывал ей бедствия, терзающие Та‑Кемет, тем печальней становилось ее лицо и болезненней сжималось сердце от сострадания к людям, с которыми она, ослепленная беспричинным гневом, так несправедливо поступила. На глаза ее навернулись слезы. Богиня этого не заметила, зато проницательный Тот заметил сразу. Но бог ничем не выдал своего торжества и, придав лицу еще более скорбное выражение, воскликнул:

– Если ты забудешь свою обиду и вернешься в Та‑Кемет, то снова станет полноводным Нил^[3], зазеленеют поля, заколосятся ячмень и рожь! Ты – самая прекрасная богиня. Отныне никто не посмеет оспаривать у тебя право называться так. Люди и боги вовеки не забудут, как ужасен твой гнев. Вернись в Та‑Кемет. Люди уже достаточно наказаны. Ведь если ты не вернешься, они все умрут, – продолжал павиан Тот, видя, с каким нескрываемым удовольствием Тефнут слушает его льстивые речи. – А если не останется людей, кто же будет тебя хвалить, услаждать твой слух музыкой и пением, украшать цветами твои статуи в храмах? Кто будет славить тебя, называя самой великой, самой прекрасной, самой могущественной? Кто превознесет твою несравненную мудрость?.. Между прочим, о восхитительная владычица воды, ты явила людям свое могущество, но ты пока ничем не доказала свою мудрость. Так докажи ее, и тебя будут славить еще больше!

[3] С возвращением Тефнут из пустыни на родину египтяне связывали разливы Нила. Мистерии ухода и возвращения богини разыгрывались каждый год перед половодьем.

– Как же мне это сделать? – озабоченно спросила львица Тефнут.

– Нет ничего проще, – ответил павиан, – самым мудрым считается тот, кто умеет подчинять свои чувства велению рассудка. Разгневаться может и глупец и мудрец, но глупец, ослепленный гневом, становится рабом своего гнева. В пылу бешенства он сам не ведает, что творит, и все его поступки ему же оборачиваются во зло. Так глупый путник, когда заупрямится его осел, в ярости осыпает животное бранью, потом принимается нещадно хлестать его сыромятной плеткой и забивает до смерти, после чего ему приходится плестись пешком и вдобавок нести на себе поклажу, взвалив ее на плечи. Как видишь, богиня, гнев его самого превратил в осла. Можно также сказать, что гнев превратил его в раба, ибо переноска тяжестей – это удел рабов. Изнемогая от жары, изрыгая брань и проклятия, глупец тащит тяжесть подобно длинноухому вьючному животному. В конце концов, когда идти с грузом становится невмоготу, он бросает свое добро под куст и из последних сил добирается до города. Наутро он нанимает погонщика и приводит его в то место, где был спрятан груз, но все уже растащили воры. Глупец лишился своего осла, своих вещей, за которыми он ездил в другое селение, и надо еще платить погонщику за напрасное беспокойство… Мудрый же, в отличие от глупца, не раб своих чувств, но их господин. Когда его осел заупрямится, мудрый хоть и почувствует, что в его сердце закипает гнев, однако он не станет давать воли гневу. Даже если он очень торопится, он не будет бить осла, а даст ему отдых и, хоть потеряет на этом час времени, все равно доберется до города раньше, чем глупец. К тому же он сохранит и свое добро, и своего осла, и не должен он будет платить погонщику, и не придется ему тащить на плечах груз, изнемогая от жажды и жары… Великая Тефнут! – закончил павиан свою речь. – Ослепленная праведным гневом, ты ушла из Та‑Кемет, и люди увидели твое могущество. Но если теперь ты сумеешь победить свой гнев, люди поймут, насколько ты мудра. Вернись же на родину, львица. Помни: нет ничего дороже родины. Даже крокодил, когда он стареет, покидает чужбину и приплывает умирать в свой родной водоем. А люди говорят: лучше быть бедняком у себя на родине, чем богачом на чужой стороне.

Лесть маленького павиана и его разумные речи оказали действие на капризную Тефнут. Богиня дождя решила вернуться в Та‑Кемет.

Она уже собралась торжественно объявить свое решение Тоту, уже открыла было рот, как вдруг замерла, пронзенная внезапной мыслью.

– Как! – едва не закричала она, сверкнув глазами, налитыми кровью от гнева. – Ведь я поклялась никогда не возвращаться! Я считала, что нет такой силы, которая заставила бы меня изменить мое решение. Я не послушалась бы и самого Ра, если б он пришел зазывать меня обратно в Та‑Кемет, – и вдруг какой‑то маленький ничтожный павиан мало того, что чуть не сломил мою непреклонную волю, но еще разжалобил меня и едва не заставил расплакаться!.. Меня, могучую, непобедимую львицу!.. Да я сейчас растерзаю эту наглую обезьяну!

Вздыбив шерсть, издав рычание, от которого содрогнулась пустыня, она выпустила острые, как кинжалы, когти и изготовилась к прыжку.

Маленький павиан задрожал от страха.

– Богиня! – закричал он. – Вспомни о своей клятве! Ведь ты именем Ра поклялась не причинять мне зла!

Тефнут в нерешительности застыла.

– Хорошо, павиан, – прорычала она после некоторого раздумья. – Очень жаль, но ничего не поделаешь. Придется мне сдержать свое обещание. Однако не смей воображать, что ты взял надо мною верх! Не ты заставил меня вернуться в долину Нила. Я сама решила так!

– Конечно! – горячо подтвердил Тот. – Разве может быть иначе? Разве кто‑нибудь имеет власть над таким могущественным божеством, как ты? Ты решила вернуться на родину, и я восхищаюсь твоей мудростью! Я буду идти впереди твоего величества и буду развлекать твое величество песнями и плясками.

И они отправились в Та‑Кемет.

Вернувшись на родину, Тефнут совершила торжественное шествие по городам. Жители Та‑Кемет ликовали:

Ее величество возвращалась из земли Бугем,
Чтобы увидеть Нил египетский со всеми
чудесами Земли возлюбленной…^[4]
Приносятся ей жертвы из всяких
прекрасных вещей, быки и гуси…
Ударяют женщины в бубны для нее.
Возливали ей вино, и приносили масло,
И венок золотой был обвит вокруг ее головы^[5].

[4] «Земля возлюбленная» – одно из названий Древнего Египта.

[5] Перевод М. Э. Матье.

Наконец Тефнут встретилась с Ра. Увидев Тефнут, солнечный бог пустился в пляс от радости. В честь богини дождя был устроен пир, который продолжался много дней подряд. В благодарность за услугу, которую Тот оказал солнечному богу, он тоже был приглашен на пир.