Нобелевские лауреаты (1901-1930) Карл Шпиттелер

Мандель Б.Р. Всемирная литература. Нобелевские лауреаты (1901-1930)

М.; Берлин: Директ-Медиа, 2015. — 401 с. — ISBN 978-5-4475-2702-0.

Глава XIX

Карл Шпиттелер (Spitteler)

1919, Швейцария

Карл Фридрих Георг Шпиттелер (24 апреля 1845 года – 28 декабря 1924 года), швейцарский поэт, романист и эссеист, родился в Листале, неподалеку от Базеля. Когда его отец, правительственный чиновник, был в 1849 году назначен казначеем Швейцарской Конфедерации, семья переехала в Берн, а Карл остался жить у тети в Базеле и поступил в местную гимназию. Позже он вернулся в Листаль, откуда совершал ежедневные поездки в Базельскую гимназию, где по ряду предметов получил подготовку на университетском уровне.

С ранних лет, проявив способности к музыке и рисованию, Шпиттелер поначалу намеревался стать художником, однако в гимназии попал под влияние филолога Вильгельма Вакернагеля и историка Якоба Буркхардта, которые пробудили в нем интерес к эпической поэзии, особенно к произведениям Лудовико Ариосто, итальянского поэта эпохи Возрождения. Вскоре Шпиттелер начинает писать собственные стихи.

В 1863 году, по настоянию отца, Шпиттелер поступает в Цюрихский университет, на факультет права. С 1865 по 1870 год он изучает теологию в Цюрихе, Гейдельберге и Базеле, намереваясь стать священником, но затем отклоняет предложение стать пастором в Арозе, в кантоне Граубюнден, чтобы иметь возможность заняться литературой.

В 1871 году Шпиттелер становится домашним учителем в семье русского генерала и восемь лет живет в

Петербурге, изредка выезжая в Финляндию. За это время он заканчивает свою первую значительную эпическую поэму «Прометей и Эпиметей» («Prometheus und Epimetheus», 1881), которую задумал еще будучи студентом в Гейдельберге Написанная ритмической прозой, поэма представляет собой современную аллегорию с метафорическими параллелями к конфликтам и противоречиям современной эпохи. Карл-Густав Юнг, один из отцов современной психологии и психоанализа посвятил этой поэме целую главу в одном из своих трудов о проблеме коллективного бессознательного: «Если мы теперь с новоприобретенной точки зрения бросим взгляд на бессознательную обработку проблемы у Шпиттелера, то мы тотчас же заметим, что договор с дьяволом возникает не в силу намерения Прометея, а по недомыслию Эпиметея, обладающего только коллективною совестью и совершенно лишенного способности различать явления внутреннего мира. Он допускает, чтобы его определяли исключительно коллективные ценности, и вследствие этого он не замечает нового и единственного в своем роде, а это, как известно, всегда так и бывает при коллективной точке зрения, ориентированной на объект. Конечно, объективное мерило применимо к ходячим коллективным ценностям, но не к созданному заново предмету, который может быть верно оценен только в свободной оценке; а это всегда остается делом живого чувства. Но для этого нужен человек, имеющий «душу», а не только отношение к внешним объектам.

Крушение Эпиметея начинается вместе с утратой новорожденного божьего образа. Его морально безупречное мышление, чувствование и действование отнюдь не исключают все большего проникновения элемента зла, разрушения и пустоты. Такое вторжение зла означает превращение прежнего блага в нечто вредоносное. Этим Шпиттелер хочет сказать, что прежний моральный принцип, некогда вполне верный, со временем утрачивает связь с жизнью, потому что он оказывается не в состоянии вместить в себя всей полноты жизненных явлений». Кстати, позднее, в 1924 году был опубликован стихотворный вариант этой поэмы под названием «Терпеливый Прометей».

Вернувшись в 1879 году в Швейцарию, Шпиттелер издает эту поэму на собственные средства под псевдонимом Карл Феликс Тандем. Однако выход «Прометея…» остается незамеченным, и Шпиттелер приходит к выводу, что не сможет обеспечивать себя литературным трудом.

В 1881 году он становится учителем в Нойвевилле (кантон Берн), где через два года женится на своей ученице, Мари дер Хофф. В это же время Шпиттелер работает журналистом в газетах Базеля (1885–1886) и Цюриха (1890–1892) и продолжает писать.

Из-под пера его выходят: «О сверхъестественном» («Extramundana», 1883) – поэма, написанная белым стихом, «Бабочки» («Schmetterhinge», 1889) – сборник лирических стихотворений. Чуть позже – прозаические произведения «Маленький Фред из клана Колдери» («Fredli der Kolderi», 1891) и «Густав» («Gustav», 1892), а также сборник сатирических стихотворений «Литературные притчи» («Litteransche Gleichnisse», 1892).

Карл Шпиттелер в 1915 году. Рисунок Ф.Ходлера

В 1892 году жена Шпиттелера получает от родителей наследство – это позволяет ему теперь целиком посвятить себя литературе. В Люцерне, куда писатель переезжает с семьей, были написаны: «Баллады» («Balladen», 1896), «Ущелье Сен-Готард» («Der Gotthard», 1897), повесть «Лейтенант Конрад» («Conrad der Leutnant», 1898) и сборник критических эссе «Забавные истины» («Lachende Wahrheiten», 1898). Великолепие языка Шпиттелера до сих пор привлекает исследователей его творчества…

Царь Кир в ущелье горном
Был взят в кольцо врагом;
От скифских стрел проворных
Смятение кругом.
И персов уж немало
Здесь полегло зазря.
Лишь конница осталась
Прикрытием царя.
Тут старый перс из рати
Перед царем предстал,
От всей персидской знати
Он речь свою держал:
«Взгляни на раны наши:
На спинах — ни одной;
И как в бою, бесстрашно
Мы говорим с тобой.
Мы примем смерть за Кира,
Но даром не умрем,
Ты царь, ты нужен миру,
И мы тебя спасем.
Уж хитрость не поможет,
К победе нет пути,
И даже бегство сможет
Тебя, о царь, спасти,
Лишь если не узнает
Владыку взор ничей:
Враг одного желает —
Погибели твоей.
И может скиф стрелою
Любой тебя сразить,
Но мы хотим с тобою
Опасность разделить.
Ты пурпурное платье
Сними с себя сейчас,
Одеждою и статью
Похожим стань на нас,
А нам раздай порфиру,
Венец и пояс — так
Владыку персов Кира
Не распознает враг,
Обманут блеском ложным.
Тебя же уберечь
Должны твой щит надежный
Копье и верный меч.
Помчим на колесницах
От быстрых скифских стрел,
Пусть мы не сможем скрыться,
Лишь ты останься цел!»
Был царь таким советом
Немало возмущен,
Но выхода при этом
И сам не видел он.
Снял знаки царской власти,
Досаду поборов,
И, видя в бегстве счастье,
Рванулся в строй врагов.
И тут же окружили
Товарищи его,
И скифов храбро били...
Не вышло ничего —
Их было слишком мало,
Врагам же несть числа;
Двенадцать в плен попало,
А прочих смерть нашла.

Военачальник скифский
К царице прискакал:
«Возрадуйся, Томирис! —
Победно возвещал, —
Со всем персидским войском
Кир нами был разбит,
Теперь в ущелье горном,
Повержен, враг лежит».
Томирис, славя Зевса,
Что дал победу ей,
Главу владыки персов
Желает зреть скорей.
В ответ ей полководец:
«Средь наших пленных он».
«Так пусть де будет предан
Он пыткам и казнен!»
«Прости меня, царица, —
Тот молвил, побледнев, —
В плену двенадцать персов,
Которые, надев
Одежды их владыки
И клятву дав молчать,
Погибнуть все готовы,
Но Кира не предать.
Хоть знаем мы наверно,
Что Кир — из них один,
Но нам никто не скажет,
Кто падший властелин».
«Отбрось свои сомненья,
Им всем черед настал!» —
Но полководец славный
К ногам царицы пал:
«Мы, воины — не трусы,
Но тоже чтим богов,
И не в обычье пленных
У нас казнить врагов.
Не внове в рукопашной
Нам кровь чужую лить,
Но храбрый победитель
Привык врага щадить».
Тут старший сын царицы
Заслышал этот спор
И с тайною улыбкой
Вмешался в разговор.
«Не гневайся, Томирис,
Моя родная мать,
Доверься мне: сумею
Царя я распознать».
И вот с коварством скифским
Готовит пышный пир
В честь пленных полководцев,
Средь коих скрылся Кир.
Двенадцать дев прекрасных,
Двенадцать юных слуг
Им головы венчают
И носят чаши вкруг.
Всю ночь веселье длилось;
К рассвету ни следа
От злобы не осталось
И кончилась вражда.
А хитрый скиф коварство
До времени скрывал;
Вдруг связанного перса
Гостям он показал:
«Я в знак расположенья
И милости к гостям
Вот этого злодея
Судьбу вверяю вам.
Труслив он был в сраженье,
Но может ловко льстить
И гнусной клеветою
Меня решил купить:
Героя Кира имя,
Что даже скифы чтут,
Позорил мерзким словом!
Чего достоин плут?»
Все персы в возмущенье
Подъемлют громкий глас:
«Достоин только смерти!
Казнить его тотчас!»
Но был один, который
Спокойствие хранил
И молвил, усмехнувшись:
«А лучше б ты простил».
И до земли склонился
Пред ним царицы сын:
«Ты — Кир, герой великий,
Персидский властелин!
Уподобляться младшим
Владыке не дано,
Великодушье наше
Нас выдаст все равно.
О Кир, в живых остаться,
Нельзя тебе, увы,
Ведь женщины гневятся
Как раненые львы!
Тебя сгубила слава,
Но клятву я даю:
С почетом — и по праву —
Ты примешь смерть свою!»

(«Смерть Кира», перевод В. Витковского)

Идеалист и классицист, Шпиттелер не мог в то время рассчитывать на широкую популярность. Тем не менее, он был замечен и оценен такими писателями и критиками, как Й. Видманн, литературный редактор «Бернер бунд», немецким философом Фридрихом Ницше, который в 1887 году рекомендовал его на должность редактора мюнхенского журнала «Кунстварт» («Художественное обозрение»). По иронии судьбы, когда спустя десять лет Шпиттелер вновь, уже под своим именем, опубликовал «Прометея и Эпиметея», его обвинили в том, что он позаимствовал тему своей поэмы у Ницше, из книги «Так говорил Заратустра». Поскольку поэма вышла в свет раньше книги Ницше, Шпиттелер вынужден был защищаться от обвинений в плагиате, что и нашло отражение в брошюре «Мои отношения с Ницше» («Meine Beziehungen zu Nietzsche», 1908).

Титульный лист одного из первых изданий «Олимпийской весны» К.Шпиттелера

Широкая известность пришла к Шпиттелеру после выхода в свет эпической поэмы «Олимпийская весна» («Olympischer Fruhlmg»), ставшей вершиной творчества поэта. Поэма печаталась частями с 1900 по 1905 год, а полностью вышла в 1910 году. Сложнейший конгломерат мифологии, юмора, фантазии, религии и аллегории, написанный ямбическим гекзаметром, эта поэма, состоявшая из пяти книг, растянулась на 600 страниц. «Олимпийская весна» была признана шедевром немецкоязычной литературы после того, как в 1904 году знаменитый дирижер Феликс Вейнгартнер опубликовал о ней хвалебную статью.

Обложка раритетного издания «Имаго» К.Шпиттелера. Будапешт. 1942 год

В 1906 году выходит один из наиболее читаемых и до сих пор роман «Имаго» («Imago»), в центре которого обострившееся в буржуазном обществе противоречие между художником и бюргером.

Шпиттелер продолжает жить в уединении, избегает высказываний по политическим и религиозным вопросам. Однако в 1914 году он выступает в поддержку нейтралитета Швейцарии, решительно отвергая идею о том, что немецкоязычную Швейцарию следует рассматривать как «расового союзника» Германии. В результате писатель лишился поддержки тех, кто способствовал росту его популярности, зато удостоился французской награды, получив в 1916 году медаль Общества франкоязычных писателей.

В 1920 году в возрасте 75 лет Шпиттелер получает Нобелевскую премию по литературе 1919 года «за несравненный эпос "Олимпийская весна"». Мифология Шпиттелер была названа «уникальной формой выражения, в которой в борьбе свободного волеизъявления с навязанной необходимостью предстают на уровне идеального воображения человеческие страдания, надежды и разочарования». Премия была вручена послу Швейцарии в Швеции, поскольку сам Шпиттелер был болен и на церемонии награждения присутствовать не мог. Он умер четыре года спустя, в декабре 1924 года, в Люцерне.

Свидетельством высокой творческой репутации писателя стал некролог, написанный самим Роменом Ролланом, назвавшим Шпиттелера «…нашим Гомером, величайшим немецкоязычным поэтом со времен Гете, единственным мастером эпического жанра после смерти Мильтона, фигурой, стоящей в современном искусстве особняком» В последнее время, особенно сегодня, в XXI веке, произведения Шпиттелера практически забыты и почти не известны русскоязычному читателю.