Концепт слова в романах Пола Остера

УДК 821.111 (73)

Т. В. Шебуренкова

В статье рассматривается проблема слова в контексте постмодернистского осмысления пуританского мифологического дискурса в романах современного американского писателя П. Остера. Анализируется роль постмодернистского лингвистического дискурса в творчестве писателя, специфика переосмысления концепта слова в романах «Нью-Йоркская Трилогия», «Книга Иллюзий», «Левиафан», «Ночь Оракула». Исследование роли слова в познании и преобразовании действительности в романах П. Остера имеет важное значение для понимания мифологических основ современной американской нации.

Ключевые слова: концепт слова, пуританизм, постмодернизм, миф.

Современные исследования «образов речи» в художественной литературе убедительно доказывают их непосредственную связь с «принципом национальности» [1, с. 7]. Слово, речь выступают как важные критерии самосознания и самоиндентификации человека. Слово как ключевой «персонаж», является характерным для постмодернистской прозы, оно не только отражает реальность, но и создает ее, обусловливает ее дискурсивными практиками. Это в полной мере относится к творчеству известного современного американского писателя Пола Остера. В его романах слово приобретает черты самостоятельного феномена, который определяет судьбу его героев, характер социальных и культурных явлений. Писатель часто прибегает к философско- лингвистическим размышлениям над проблемой познания мира и человека.

Исследование концепта слова в познании и преобразовании действительности в романах П. Остера имеет важное значение для понимания мифологических основ современной американской нации, для выяснения вопроса о том, насколько постмодернистский и пуританский логоцентрические дискурсы влияют на внутренний мир современного американца.

Американские, европейские и российские исследователи творчества писателя характеризуют его прозу как сложный синтез модернизма и постмодернизма. Ю. Пестерев, В. С. Прозоров, Д. К. Карслиева, Е. Стивен, П. Киркегарт, К. Миллард в своих исследованиях акцентировали внимание на том, что тематика его произведений в значительной степени связана с лингвистической проблематикой [2, 3, 4, 5, 6, 7, 8]. Вместе с тем данный аспект творчества писателя остается недостаточно исследованным.

Цель данной статьи - выяснить значение концепта слова и его функции в лингвистическом дискурсе в творчестве писателя.

За основу анализа взяты романы «Нью-Йоркская трилогия», «Ночь оракула», «Книга иллюзий», «Левиафан». Этот выбор обусловлен тем, что они отражают разные этапы творчества писателя, и, кроме того, в этих произведениях проблема роли слова в жизни человека и общества занимает ключевое место.

В творчестве П. Остера заметно ощущается влияние философии лингвистического анализа, в первую очередь, концепции «языковых игр» Л. Витгенштейна. Под языковыми играми философ понимает бесконечное разнообразие и изменчивость разных форм речи, сочетающихся с коммуникацией и деятельностью человека. Языковая игра выступает как «единое целое: язык и действия, с которыми оно переплетается» [9, с. 7]. В свете этого положения вся жизнь человека выступает как совокупность языковых игр, в языковых, словесных реалиях помещается вся бесконечность человеческих проблем.

Характеры героев романов П. Остера раскрываются через диалог, конфликт, противостояние и столкновение различных мировоззрений. Здесь писатель прибегает к теории М. Бахтина, согласно которой смысл каждого слова может быть определен лишь с учетом всей совокупности других, частично антагонистических, индивидуальных применений. Однако такой тенденции противостоит стремление к «монологизму», к покорению этой языковой стихии и центробежности [10, с. 429].

В романах П. Остера пуританский словесный дискурс, его первостепенная роль в создании реальности становится близким постмодернистскому отношению к слову как к определяющему, структурному фактору жизни общества. У пуритан не существовало четкого разделения между мыслью, словом и вещью. Поэтому они уделяли большое внимание символическим потенциям языка и слова, выяснению их смысла и значения. Они были убеждены в том, что правильное понимание и использование слова - путь к постижению и преобразованию действительности.

На пересечении пуританской традиции и философских постмодернистских новаций П. Остер строит свою концепцию слова. Однако, если лингвистические аналитики и постмодернистские философы-структуралисты скептически относятся к возможности определения общего содержания слов, способности человека к познанию «вещи в себе», то в свете пуританского мировоззрения эта проблема имеет свое однозначное и безапелляционное решение. Пуританизм базируется на признании наличия реального Божьего слова, а, следовательно, задача человека постичь его и неукоснительно следовать ему. Библейский локус в романах писателя лишь очерчивает контуры национальной культуры. Религиозный смысл слова у героев П. Остера имеет второстепенное значение. Реальность не укладывается в рамки единого библейско-протестантского канона и ориентира, поэтому герои его романов пытаются сами придать смысл происходящему вокруг них.

В центре внимания писателя в его первом романе «Стеклянный город» является лингвистическая проблема: возможно ли создание единого языка, который бы отражал сущность предметов, и смогло бы это привести к гармонии человека с миром. Постановка ее определена особенностями развития современного американского общества, дискуссией вокруг мультикультурности и «плавильного котла».

Все персонажи произведений П. Остера стремятся к абсолютной прозрачности слова, к установлению прямого соответствия между описываемыми предметами и использованными для этого словами [4, с.31]. Однако, с одной стороны, слово является всесильным и определяет ход вещей, а, с другой, все персонажи признают свое «лингвистическое бессилие» в понимании и постижении действительности.

Познание мира в романах писателя напрямую связано с проблемой действенности слова, текстов, их способности управлять вещами, направлять жизнь в определенное русло. Герои романов «Стеклянный город», «Запертая комната», «Ночь Оракула», по сути, находятся в сетях проблемы, которую поставили пуританские основатели американских колоний, - изменить мир с помощью слова.

П. Остер не оставляет незамеченным это качество формирования национального характера - с помощью слова упорядочить жизнь и достичь духовной и социальной гармонии. Один из главных героев романа «Стеклянный город» профессор Стилмен, изучая трактаты основателей колонии в Вирджинии, демонстрирует абсолютное доверие к этим текстам, к их идеям и замыслам. Если слово управляет миром, влияет на жизнь людей, то в таком случае у него возникает вопрос о поисках правильной речи, единого «Божественного языка», с помощью которого можно изменить мир и достичь мировой гармонии, преодолеть отклонения американского общества от истинного пути, первоначального замысла поселенцев.

Эту идею он заимствует из трактата Стилмена-Старшего, в котором была дана трактовка «Потерянного рая» Мильтона, - одного из самых ярких и влиятельных протестантских авторов. Мильтон связывал историю первородного греха с искажением языка. В раю Адам давал названия вещам, определяя их естественный, истинный смысл и значение, вследствие чего вещи и слова были тождественны: «Называя предметы, он в буквальном смысле этого слова вдохновлял в них жизнь». Стилмен обращает внимание на значение слов в творчестве Мильтона, «каждое ключевое слово имеет два значения: одно - до грехопадения, другое - после» [11, с. 33]. До грехопадения слово играло функцию творения: вещи и их имена были неотделимы друг от друга. Такое единство обеспечивала гармонию, правильность построения мира. Следствием грехопадения была потеря Божественного языка, слова отделились от вещей, стали условными знаками, далекими от истинного смысла. Идентичность вещей и их имен теряется, что находит свое проявление в разрушении Вавилонской башни. По мнению Стилмена, рассказ о Вавилонской Башне есть почти точное воспроизведение того, что происходило в Райском саду, «лишь с той разницей, что этот эпизод имеет всеобщее значение для человечества» [11, с. 34].

Пуританское отношение к слову как к орудию, способному творить и изменять мир, у Стилмена доведено до крайности, до безумного восприятия библейского мифа о Вавилонской башне. Однако автор нивелирует веру героя ссылкой на тот факт, что тот основывает свою теорию на вымышленном им же самим трактате [11, с. 36]. Следовательно, философствование первых переселенцев подменяются в романе симулякром, который в присущей постмодернизму манере деконструирует, разрушает первоначальную идею, подчеркивая тем самым эпистемологической кризис в современном мире. Безумный замысел Стилмена вполне вписывается в многочисленные утопические попытки создать единый унифицированный язык, очищенный от диалектов и "местного колорита".

В романе «Книга иллюзий», П. Остер, напротив, прибегает не к деконструкции идеи силы и действенности слова, а абсолютизирует ее. Герой этого романа кинорежиссер Гектор Манн снял фильм «Мартин Фрост», сюжет которого построен на увлечение действующих лиц всемогуществом слова. Возлюбленная писателя Мартина Фроста Клер готовится к экзамену по философии, в то время как он занят литературным творчеством, пишет рассказ. Клер цитирует ему пассаж из философской книги, в котором говорится о тождестве идеи и реальности. В частности: «Не менее очевидно и то, что различные ощущения или идеи, отраженные в человеческом мозгу, в каком бы сочетании они не смешивались и не соединялись, могут существовать не иначе как в сознании, их воспринимающем. Мы опровергаем утверждение, что есть большая разница между настоящим пожаром и идеей пожара, между сновидением или фантазией, что мы охвачены огнем, и ощущениями, когда тебя на самом деле лижут языки пламени» [12, с. 166]. В данном случае П. Остер цитирует слова известного английского философа Беркли. Приведенное философское положение находит свое продолжение в разговоре Мартина и Клэр. Мартин обращает внимание на логотип на свитере Клер, на котором написано имя «Беркли». На шутку, что следующим будет логотип «Юм», когда она начнет его изучать, Клер отвечает, что логотип на ее свитере означает название колледжа, и напоминает, что у Мартина есть рассказ о двух людях с одинаковым именем. П. Остер прибегает к игре с именами, причем мотив смены имени выступает как отказ персонажей от своей предыдущей сущности, как перевоплощение. Рассказ Мартина, как и философские положения Беркли, по словам героини, укладываются в давнюю дискуссию, начатую номинализмом [12, с. 167].

Философско-богословские идеи о силе слова, подтверждаются последующими событиями фильма. При этом пуританские богословско-философские рефлексии П. Остер совмещает с языковой игрой, которая имеет непосредственное влияние на героев. Мартин печатает рассказ и видит в окно, как Клэр неожиданно теряет сознание и падает на землю. В дальнейшем болезнь быстро нарастает, на следующий день начинается сильный жар. Мартин прекращает работу над рассказом - положение Клер улучшается. Не подозревая прямой зависимости между словами рассказа и своим физическим самочувствием, она настаивает на том, чтобы он завершил его, тем более, что осталось лишь несколько страниц. Работу над завершением рассказа П. Остер описывает следующим образом: каждая страница и настроение Мартина, его вдохновение мгновенно влияют на состояние здоровья Клер - оно ухудшается настолько, что она близка к смерти. Взволнованный Мартин прекращает работу, пытается помочь Клер - все напрасно. В отчаянии он, «схватив рукопись, бросается к камину с перекошенным от страха лицом и глазами сумасшедшего - сейчас он это сделает, что же ему еще остается? Он без колебаний сминает первую страницу и бросает в камин». Подобную участь испытывают другие страницы. Клер мгновенно возвращается к жизни, однако ее охватывает ужас от поступка Мартина. На ее вопрос: «Что ты делаешь?». Он отвечает: «отвоевываю тебя обратно. Тридцать семь страниц за твою жизнь, Клер. О такой сделке можно только мечтать... Видишь, это всего лишь слова. Тридцать семь страниц - ничего, кроме слов» [12, с. 169]. Утверждения о том, что все написанное, - это только слова, на фоне событий, едва не завершившихся трагическим образом, усиливают уверенность в таинственной силе слова, которое отражает чувства и сознание их автора.

Слова влияют также на события и на судьбы людей, которые существуют независимо друг от друга. Один из героев романа «Ночь оракула» писатель Траузе высказывает мнение о реальности слов: «Мысли реальны. Слова реальны. Все человеческое реально, а иногда мы знаем о событиях до того, как они произошли». [13, с. 189] В таком случае человек, который занимается словесным творчеством, имеет особое влияние на мир и на ход событий. Другой персонаж этого произведения Ник Боуэн под влиянием романа Сильвии Максвелл «Ночь оракула» круто меняет свою жизнь, оставляет семью, близких, исчезает из дома и начинает новую жизнь. Он трижды перечитывает книгу Максвелл, но не для развлечения, а для того, чтобы «оттянуть момент принятия важного решения. Он уже все решил, и эта книга для него сейчас - практическое руководство к действию. Он должен отринуть прошлое» [13, с. 58]. Книга становится толчком для принятия окончательного решения об изменении жизни.

В романах П. Остера необычайную силу и влияние на людей имеют не только литературные произведения, но и дневники героев. Слово дневников является наиболее интимным, личным, поскольку их авторы выражают в них самые сокровенные мысли, чувства, размышления, впечатления от событий. Их авторы, подобно пуританам, пытаются идентифицировать свою личность. Писатель активно поддерживает исповедально-нравственный концепт сознания американцев, наиболее распространенной формой которого является дневник.

Ради сохранения себя и своей великой Божьей миссии построения новой жизни американские пуритане заложили традицию «дневников совести», которая в последующие века имела свое продолжение в модифицированном виде. Их дневники являются ярким свидетельством формализованной самоидентификации, исповеди, познания и признания своих недостатков, определение путей их преодоления. Герои П. Остера в своих записях сосредоточены на проблемах самосовершенствования, что было характерным для пуританских «дневников совести». Именно такие дневники оказываю наиболее сильное воздействие на жизнь персонажей Остера.

Делия, одна из героинь романа «Левиафан», вела дневники с 13-14 лет. Дневник, таким образом, выступает как непременная составляющая ее жизни, элемент постоянного самоанализа: «У нее собралась уже дюжина томов, одна записная книжка за другой записей, бесконечная сага ее внутренней жизни» [14, с. 41]. Автор не раскрывает содержания записей. Лишь отдельным пунктиром, словами о «саге внутренней жизни» он акцентирует на интимно-исповедальном характере записей [14, с. 42].

Знакомство другой героини этого романа Марии со случайно найденным им дневником незнакомца также определяет характер и смысл жизни ее и других персонажей. П. Остер подчеркивает магическую силу дневника как отдельного целого: магическим является не только написанное в нем, но и сам предмет - записная книжка. Она выступает как сгусток определенной тайной силы и энергии. Писатель не только поддерживает мифологический концепт роли дневника в жизни американцев, а фетишизирует его. После того, как Мария в 1979 году оказалась на квартире писателя Сакса, стала возможной встреча Сакса с Лилиан Стерн, в дальнейшем состоялось еще несколько важных событий. Однако, отмечает П. Остер, все началось с того, что Мария случайно нашла «небольшую черную записную книжку. Именно с этого события начинается вся эта грустная история». Записная книжка содержала в себе необычайную энергию: «Мария открыла записную книжку, и из книжки вырвался демон зла, провозвестник насилия, жестокости и смерти» [14, с. 49]. Она мгновенно увлекается своим новым проектом: найти обладателя этой книги и всех персонажей, упоминаемых в ней. Сущность проекта состояла в том, чтобы войти в мир этих людей. Она полагает, что ей предусмотрено влюбиться в обладателя дневника. Кроме того, она предполагала, что «разговорит незнакомых людей, которые расскажут ей о чудесных событиях своей жизни, об увлечениях и влюбленностях, поведают ей свои тайны» [14, с. 49]. Записная книжка становится дорожной картой во внутренний мир людей. Для Марии это литературно-художественный проект, своеобразная игра, которая потребует сделать тысячи фотографий, записать сотни свидетельств, «исследовать целый мир». Граница между воображаемым миром, сознанием, словами, которые их отображают и формулируют, и действительностью исчезает.

Отстаивая тезис о силе и действенности слова, П. Остер ставит вопрос об ответственности человека, писателя за написанное им. По наблюдению Т. Денисовой, такой подход является наиболее характерным для писателей, которые пытаются следовать вечным категориям, которые утверждали пуританские проповедники и литераторы [15, с. 36].

Таким образом, «лингвистические упражнения» персонажей романов Остера имеют четко очерченное национальное измерение. В романах писателя пуританский концепт слова сохраняет свое значение и таким образом питает миф о том, что Америка была создана силой библейского слова. Стремление с помощью слова упорядочить жизнь, достичь гармонии свидетельствуют о сохранении пуританской словесной парадигмы в американской культуре. Слово остается главным средством самопознания личности, ее поисков своего места в мире. В то же время, сохраняя генетическую связь с пуританским концептом слова, эпохой формирования национального характера, герои романов П. Остера действуют в мире десакрализованого слова. В этих условиях ключевое значение приобретает логоцентрический дискурс современной лингвистической философии. При этом писатель делает акцент на реальности слова, его способности влиять на ход вещей, пуританский и философский лингвистические дискурсы становятся тождественными.

The article addresses the problem of word in the context of postmodern understanding of puritan mythological discourse in Paul Auster's novels. The role of puritan discourse, and the specific of the role of the concept of word and its rethinking is being studied. The article is focused on the novels “The New York Trilogy”, “The Book of Illusions”, “Leviathan”, “The Oracle's Night”. The study of the role of the concept of word in the context of understanding and modification of reality in Paul Auster's novels plays important role for understanding of mythological background of the contemporary American nation.

The key words: concept of word, Puritanism, postmodernism, myth.

Список литературы

1. Венедиктова Т. Д., Раренко М. Б. «Образ речи» в романе. К проблеме моделирования национально-специфического дискурса // Вестник Московского университета. Сер. Филология. - 2004. - №4. - С. 7 - 23.
2. Пестерев В.А. «Постмодернистский модернизм» в творчестве Пола Остера: роман «Храм Луны» //Диалектика модернизма: Сб. статей. / Под ред. А. И. Жеребина. СПб., 2006. - С. 135 - 146.
3. Прозоров В. Г. «В стране бессловесых вещей и безвещных слов»: лингвистическя проблематика в «Нью-йорксой трилогии» П. Остера Междисциплинарное изучение культуры США как сферы контактов. М.: 2008. - С. 216 - 223
4. Прозоров В. Пол Остер: Искусство правильных вопросов. - Петрозаводск: Изд-во КГПА, 2009. - 104 с.
5. Карслиева Д. К. Синтез повествовательных форм в «Нью-Йоркской трилогии» Пола Остера. Автореф. дисс. канд. филологических наук. -Волгоград, 2009.
6. Steven E. Alford Spaced out: Signification and Space in Paul Auster's The New York Trilogy.
7. Kirkegaard, Peter. „Cities, Signs, Meanings in Walter Benjamin and Paul Auster: Or, Never Sure of Any of It“ in Orbis Litterarum: International Review of Literary Studies 48 (1993): 161-179.
8. Millard K. Contemporary American Fiction. Oxford. 2000. - 180 p.
9. Витгенштейн Л. Философские исследования / Л. Витгенштейн // Философские работы. Ч. 1. - М., 1997.
10. Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог и роман // Французская семиотика, от структурализма к постструктурализму. - М.: Прогресс, 2000. - С. 427 -457.
11. Остер П. Нью-Йоркская трилогия. Перевод с англ. А. Ливерганта и С. Таска. М.: Эксмо. - 400 с.
12. Остер П. Книга иллюзий. Перевод с англ.
13. Остер П. Ночь оракула. Перевод с англ. С. Таска. - М.: Эскмо, 2004. -208 с.
14. Остер П. Левиафан. Перевод с англ. С. Таска - М.: Эскмо, СПб.: Домино. - 2009.
15. Денисова Т. Пуританська традиція як плідна тенденція в літературі США // Американські літературні студії в Україні. - К., 2004. - Вип.1. - С. 36-43

Об авторе

Шебуренкова Татьяна Владимировна - старший научный сотрудник Черниговский национальный педагогический университет имени Т. Г. Шевченка. Дом. адрес: ул. Киевская 2, кв. 18, Чернигов, 14005, Украина.

The concept of word in Paul Auster's novels, T. Sheburenkova