Экспрессия слов-соматизмов в прозе Беллы Ахмадулиной

УДК 81'42

Плужникова Диана Михайловна
Белгородский государственный национальный исследовательский университет

В статье раскрываются выразительные возможности наименований частей тела в прозе Беллы Ахмаду­линой. Квантитативный анализ позволяет выделить четыре группы частотности слов-соматизмов. Рас­сматриваются примеры таксономических отношений соматизмов, выстраиваются соматические ряды. В исследовании описываются контексты употребления зоосоматизмов, эмотивов ‘сердце' и ‘душа'. Анали­зируются примеры экспрессивного использования соматизмов на лексическом, фонетическом, словообразо­вательном, стилистическом уровнях художественного текста.

Ключевые слова и фразы: соматизм; проза Ахмадулиной; экспрессия; соматические ряды; поэтика частей тела; зоосоматизм.

Pluzhnikova Diana Mikhailovna
Belgorod National Research University

EXPRESSION OF WORDS-SOMATISMS IN B. AKHMADULINA'S PROSE

The article discovers the expressive potentials of somatisms in B. Akhmadulina's prose. The quantitative analysis allows identi­fying four groups of words-somatisms according to their frequency. The author provides examples of somatisms' taxonomic rela­tions, arranges somatic lines. The paper describes the contexts of using zoo-somatisms, emotives “heart” and “soul”, analyzes the cases of somatisms' expressive use at the lexical, phonetic, word-formative, stylistic levels of a literary text.

Key words and phrases: somatism; Akhmadulina's prose; expression; somatic lines; parts-of-the-body poetics; zoo-somatism.

В последнее десятилетие значительный исследовательский интерес литературоведов и лингвистов вызывает прозаическое творчество Беллы Ахмадулиной. И. И. Шпаковский изучает жанровое своеобразие и структуру авторского «я» в прозе Б. Ахмадулиной [11; 12], Н. Х. Тукодян рассматривает проблему жанра литературного портрета и поэтику повестей Беллы Ахмадулиной [6; 7], И. В. Шаповалова исследует особенности употребления диалектизмов в дневнике «Нечаяние» [10], Н. Б. Анциферова анализирует верти­кальную метафоризацию, окказиональность словоупотребления, антонимичность парадигм семантического наполнения, языковую структуру образа рассказчика в мемуарном рассказе «Бабушка» [1]. Поэтика частей тела - одна из особенностей поэтического идиостиля Беллы Ахмадулиной - применительно к прозе поэтес­сы не становилась предметом специального изучения. Цель настоящего исследования - установить частот­ность и своеобразие использования слов-соматизмов в прозаическом творчестве Б. Ахмадулиной на лекси­ческом, фонетическом, словообразовательном, стилистическом уровнях художественного текста.

Материалом исследования послужили контексты прозы Б. Ахмадулиной, включающие слова-соматизмы: три рассказа («На сибирских дорогах», «Бабушка», «Много собак и собака»), лирическая повесть «Созерца­ние стеклянного шарика». Также к прозаическому творчеству с некоторой долей условности мы отнесли дневник «Нечаяние», воспоминания поэтессы, эссе, посвящения, статьи и выступления, предисловия к ав­торским сборникам, журнальным и газетным публикациям, грампластинкам, рецензии [2; 3; 4].

Под соматизмами (от греч. sдта ‘тело' и опута ‘имя') в свете сложившейся лингвистической традиции мы будем понимать все слова, которые связаны с человеческим и животным организмами, т.е. названия элементов устройства тела (голова, рука, нога, хвост), внутренних органов и систем (лёгкое, мозг, желудок, сердце, кровь, артерия, вена), органов чувств (глаз, нос, язык), костей (хребет, позвоночник, кость, скула), покровных образований (кожа, грива, шерсть, чешуя), а также наименования продуктов жизнедеятельности организма (слеза, пот, слюна).

Занимаясь исследованием лексики, называющей тело и его части в поэзии Б. Ахмадулиной [9], мы предпо­лагали, что проза менее богата соматическим материалом, однако приведённый ниже количественный анализ слов-соматизмов нашу гипотезу не подтверждает. Возможности прозы в равной степени дают богатейшую почву для изучения соматизмов наряду с поэзией. Приведём яркий пример: Кто чем, а я - тесным избытком кишок в животе, несвежестью лёгких, поросших никотином, острым присутствием плохого зуба под язы­ком, всей нечистой совокупностью явных и грядущих недугов, которая есть организм, - вот чем я писала стихи [4, с. 484]. Это самоопределение Беллы Ахмадулиной подтверждает значительную роль соматизмов в лирике, равно как и в прозе поэтессы.

Квантитативный анализ слов-соматизмов в творчестве Б. Ахмадулиной выявил высокую частотность лексики данной тематической группы. Соматическая лексика в прозе насчитывает 1385 употреблений и реа­лизуется 115 лексемами. Для сравнения отметим, что в лирике соматизмы употребляются 2297 раз, состав­ляя 122 наименования. Необходимо учитывать, что Б. Ахмадулина преимущественно поэт, удельный вес прозы в творчестве этого автора невелик, однако даже в малом объеме прозаических текстов слова-соматизмы представлены широко и разнообразно. Рассмотрим примеры частотности наименований тела и его частей, выделив 4 группы употреблений.

1. Чаще других (более 50 употреблений) Б. Ахмадулина использует соматизмы лицо (124 раза), рука (110), глаз (97), душа (97), голова (81), сердце (76), нога (54). На первый взгляд, выбор соматизмов кажется про­стым, очевидным, предсказуемым. Однако способы включения соматизмов в прозаический текст отличают­ся оригинальностью, отражая неповторимый стиль Беллы Ахмадулиной. В воспоминании «Лицо и голос», посвящённом Б. Пастернаку, соматизм ЛИЦО употреблён 12 раз и вынесен в сильную позицию текста - за­главие, что нехарактерно для творчества Б. Ахмадулиной (в подавляющем большинстве поэтических и про­заических текстов наименования произведений лишены соматического компонента). В этом тексте ЛИЦО неслучайно вошло в заглавие, оно выступает антропонимом, символизируя Бориса Пастернака: Я так сижу, я так живу, так я сижу там, где живу, что стоит мне повернуть голову, я сразу же увижу это Лицо, лучшее из всех прекрасных лиц, виданных и увиденных мной на белом свете... Но Лицо смотрит на меня. Не провиниться перед этим Лицом, перед этим никого ни в чём не укоряющим взглядом, перед вопрошаю­щим значением глаз - жизнь моя ушла на это [3, с. 770-771].

2. Вторая группа частотности соматизмов заметно уступает по количеству употреблений (от 25 до 49), но способы включения в прозаические тексты не уменьшают их экспрессивной, образной роли. Приведём числовые характеристики: ладонь (49 употреблений), тело (48), лоб (38), кровь (34), зрачок (33), палец (29), губа (25), спина (25). Иван Макарович прислал за нами состоящий из прорех и дребезга грузовик. Родители поместились в кузове, я - рядом с водителем. Мы погромыхали по городу, вдруг он круто затормозил возле мрачного здания, я ударилась лбом о стекло - на то оно и лобовое [2, с. 176].

3. Третью группу слов-соматизмов (от 10 до 24 употреблений) составляют: плечо (18), щека (17), горло, локоть (15), грудь, живот, колено (13), волос, кожа, мозг (12), зуб, нерв, плоть, шея (11), веко, организм, рот, язык (10), лёгкое (8), ноздря (7). Да, конечно, он стоял именно здесь, в августе, вечером, после дождя, и видел юное бессознание этого тела, простое лицо со слабым выражением какой-то полудогадки, нежное, поникшее плечо, острую грудь, бесхитростные колени, открытые влажному падению кленовых листьев [4, с. 370]...

4. Реже остальных соматизмов (менее 10 употреблений) Ахмадулина-прозаик прибегает к «анатомиче­ским изыскам», словам-соматизмам, подчас не вполне художественным: мышца (4), кость (3), мускул (3), слюна (2), аппендикс, бронхи, внутренности, желудок, кишки, ключица, пах, печень, подмышка, пот, сосуд, хребет, челюсть, череп (по 1 употреблению) и др. Несмотря на редкое количественное употребление в про­заических текстах, эта группа слов представлена наибольшим лексическим разнообразием, она реализуется 77 лексемами. Вдохновение - вдох без выдоха, духота, утрата духовности, напряжённое осознание всего, из чего состоишь, втиснутость в собственную утробу, потому, что сейчас тебе нет помощи извне, толь­ко ты - мозг, желудок, печень, аппендикс, закрученные в один родительский мускул, - твоё единственное средство совершить нечто [Там же, с. 484].

Интересно отметить, что соматизмы 2, 3 и 4 частотных рядов легко вступают в таксономические отно­шения по принципу «часть-целое», становятся конкретизаторами. Это позволяет выстроить соматические цепочки с доминирующей лексемой из первой тематической группы (в скобках обозначим частотность употребления):

• ЛИЦО (124) - лоб (38) - бровь (1) - щека (17) - скула (9) - нос (7) - ноздря (7) - рот (10) - губа (25) - зуб (11) - челюсть (1) - подбородок (2).
• РУКА (110) - плечо (18) - предплечье (1) - локоть (15) - запястье (4) - кисть (4) - кулак (2) - ладонь (49) - палец (29);
• ГЛАЗ (97) - веко (2) - зрачок (33) - белок (3) - угол глаза (3) - слеза (13) - ресница (6);
• ГОЛОВА (81) - затылок (7) - темя (5) - висок (5) - ухо (9);
• НОГА (54) - лодыжка (1) - бедро (1) - колено (13) - пята (1) - носок (3).

В контекстах могут сочетаться как слова-соматизмы из одной и той же тематической группы, напри­мер «глаза»: Из воспалённых век глядели на нас их безразличные, уже подёрнутые предвкушеньем сна зрачки [3, с. 661], так и соматика разных смысловых групп: Он погладил сплетение радуг над её египетски­ми волосами. Она отвечала ему вспышками глаз и робкого смеющегося рта, соловьиными пульсами запя­стий, висков и лодыжек и уже переместилась и сияла в отдаленье, ничуть не темней остального воздуха, его сверкающей дрожи [Там же, с. 697].

Необходимо уточнить отнесённость высокочастотных лексем СЕРДЦЕ и ДУША к словам-соматизмам. Е. В. Урысон в «Новом объяснительном словаре синонимов русского языка» отмечает: «Синонимы данного ряда входят в класс слов, обозначающих невидимые сущности внутри тела человека. Эти невидимые сущности аналогичны обычным, материальным “вещам” внутри человеческого тела, а именно - органам (ср. сердце, печень, желудок и т.д.) и субстанциям (ср. кровь, лимфа, желчь и др.)» [8, с. 302], что даёт нам основания условно рассматривать ДУШУ и СЕРДЦЕ в составе слов-соматизмов.

Ярким примером употребления в прозе лексем СЕРДЦЕ и ДУША является их привлечение в потен­циальных афоризмах. При изучении соматической афористики в поэзии Беллы Ахмадулиной В. К. Харченко отмечает: «В движении лирического чувства, в выстраивании стиха названия частей тела подготавливают рождение афоризма, но сам афоризм соматизмов обычно, по нашим наблюдениям, не содержит. Не содер­жит, уточним, телесной “соматики”, тогда как интеллектуальная, душевная соматика: ум, душа, сердце, как правило, противопоставляемая “телу”, подчас включается в афоризмы поэтессы» [9, с. 183]. Сказанное в равной степени можно отнести и к прозе Беллы Ахмадулиной, что подтверждается рядом примеров: А у меня всегда, где-то на окраине сердца, при виде чужого благоустройства живет мимолётная молит­венная забота о его сохранности и нерушимости [2, с. 151]; Почему же мы называем Пушкина и Лермон­това прежде всего, как бы на едином выдохе любви, а уже потом, выждав маленькую паузу сердца, поми­наем и утверждаем величие Тютчева? [4, с. 495].

Эмотивы СЕРДЦЕ и ДУША наряду с другими соматизмами нередко встраиваются в этикетные форму­лы: Примите привет моей признательной души... Странная судьба: все были ко мне добры, все - велико­душны. Всем в ноги кланяюсь, кому - с Новым годом! Кому - вечная память [Там же, с. 429]; Я хочу ска­зать, что любовь и забота моего сердца, всегда соотнесённого с Вами, больше того, что Вы сейчас услы­шите [Там же, с. 526].

Отдельно следует выделить ряд соматических выражений с благоговейной интонацией, посвященных А. С. Пушкину, М. Ю. Лермонтову, Ф. И. Тютчеву, М. И. Цветаевой, А. А. Ахматовой, О. Э. Мандельштаму, А. А. Блоку, Б. Л. Пастернаку, грузинским поэтам, режиссёрам, художникам и другим деятелям русской и ми­ровой литературы, искусства. О Цветаевой читаем: Почему именно она, её судьба и почему её имя, почему это вынуждает нас к особенному стеснению сердца и особенной спёртости воздуха в горле? [Там же, с. 448]; .мы услышали, как вошёл Пушкин и уселся на табурет, подвернув под себя ногу по своему обычаю. Вы ска­жете: это не Пушкин был! А я скажу: чьи же ещё белки умеют так светиться в ночи, а губы темнеть в по­тёмках, потому что их кровь смуглее, чем мрак? [Там же, с. 420-421].

Возможности прозы позволяют чаще, чем в поэзии, детализировать обозначения частей тела, что дости­гается наличием при соматизме конкретизирующего имени прилагательного: указательный палец, под большим пальцем, верхняя губа, правая рука, левый бок. Большинство таких примеров описывает тело в дей­ствии, движении (жест, мимику): Шелапутов, направляясь в контору Кука, как и всегда идучи, до отказа завёл руки за спину, крепко ухватившись левой рукой за правую [3, с. 706]. Частотны примеры простран­ственной характеристики с предлогом или наречием при соматизме. Об Александре Тышлере и его картинах Белла Ахмадулина пишет: Где в существе человека помещается и умещается его талант, его гений? Много надобно всемирного простора. // Но всё-таки это соотнесено с головой и с тем, что - над головой, выше главы, выше всего. // Тышлер - так рисовал, так жил. Всегда - что-то на голове: кораблики ли, театрики ли, города, анти-корриды, женщины, не известные нам до Тышлера. // Эти построения на голове пусть разглядывают и разглядывают другие: радость для всех, навсегда [Там же, с. 765].

Большая часть соматизмов в прозе Беллы Ахмадулиной представлена преимущественно в номинативной функции: Боря ласково протянул на ладони валидол [2, с. 196]; Тётя Дюня держала меня за руку, наши пуль­сы разнобойно трепетали [Там же, с. 208]. Однако богатый смысловой и деривационный потенциал позво­ляет соматической лексике легко встраиваться в художественный текст, взаимодействовать с другими слова­ми контекста на фонетическом, лексическом, синтаксическом, стилистическом уровнях, усиливая вырази­тельные возможности прозы. В дневнике «Нечаяние» Б. Ахмадулиной находим интересный пример: .не шёл приглашаемый сон в неспокойную темь меж челом и потылицей, меж подушкой и поддушкой - к этим сло­вам часто и намеренно прибегаю, потому что любят их мои лоб, затылок и заповедная окраина быстроте­кущего сердца [Там же, с. 166]. В контексте одного предложения соположены соматические антонимические пары чело - потылица (зашеина, затылок, загривок, завоек, карк) [5, с. 355] и лоб - затылок, противопостав­ленные семантически (чело, лоб - передняя часть головы; потылица, затылок - задняя часть головы) и сти­листически (чело - высокое, устаревшее, потылица - диалектное; лоб, затылок - нейтральные, общеупотре­бительные). Пару составляют диалектный соматизм поддушка (место под грудною костью, или ложечка, подсердие) [Там же, с. 169] и нейтральное сердце, также противопоставленные по стилю, но схожие по лексиче­скому значению, контекстуальные синонимы. Интересно, что стилистическое деление соматизмов поддержи­вается на уровне пунктуации, отделяется знаком тире, кроме того, Б. Ахмадулина сохраняет последователь­ность использования соматизмов, меняя лишь стиль: чело - потылица - поддушка; лоб - затылок - сердце.

Слова-соматизмы в творчестве Ахмадулиной-прозаика могут участвовать в создании особого фонетиче­ского рисунка. Так, нами отмечен пример, в котором автор использует повтор звуков [г], [р] для создания звукового образа Грузии: уехав, ты остался навсегда в капкане нежности к её говору, говорению, пригова­риванию, к её чужому, родимому языку, загромоздившему твою гортань горой, громом, горечью, виноградной гроздью огромного, упоительного звука [4, с. 498].

Большой корпус контекстов содержит диминутивные формы соматизмов: головушка, косточки, ножки, слезинка, крылышки, рыльце, пальчики, уголки глаз, сердечко, ручка, ладошки, ножка и др. Я хотела уйти, но он догнал меня и обнял за шею маленькими холодными ладошками: никого другого у него не было в чу­жой, холодной, метельной ночи. Мне сделалось нестерпимо жалко его крошечного озябшего тельца, да и всех нас [3, с. 824]. Значение уменьшительности в художественном тексте сопровождается различными эмоционально-экспрессивными окрасками ласкательности, в том числе ироничными оттенками смысла: Но добрая эта речь чужда неопределённости и витиеватости: точными, разумно выбранными словами она впрямую, без лукавства, информирует читателя о сути замысла... В одном стихотворении действуют лишь некие «лапки», не обременённые головой и хвостом [4, с. 542].

Словообразовательный потенциал слов-соматизмов раскрывается не только в диминутивных формах, но и в употреблении соматики в составе сложных слов (узкоглазье, жестокосердие) и потенциальных слов, индивидуально-авторских (безбровье). Смиренные родные приходили по праздникам или попросить взаймы денег, недостающих для покупки автомобиля, - Полина не отказывала им, глядя поверх денег и жалких лю­дей мстительным припёком узкоглазья [3, с. 698].

Проза Беллы Ахмадулиной разнообразна по тематике, стилям и жанрам. Поэтесса в своём творчестве уважительно и чутко относилась к языку, хотя не раз получала обвинения в вычурности, сложности, заум­ности. «Что касается многих слов моих и словечек, - они для меня не вычурны, а скорее “зачурны” (от “чур”), оградительны, заговорны... Не только к Далю - всегда я была слухлива к народным говорам и реченьям» [2, с. 183]. В дневнике «Нечаяние» собраны интересные примеры народного языка, пословиц, поговорок, в том числе с соматическим компонентом: знай веретено да полбу, не то схлопочешь по лбу; та­ков наш рок - вилами в бок; другим - всё ничего, а нам - всё через чело; близко молоко, да рыло коротко; Вечером того похоронного дня Шурка закатился поздно, простительно весёлый: «Здорово, мать, пришёл поминать», - тётя Дюня откликнулась: «Шея с помина, а надо и помимо» [Там же, с. 195].

Нередко слова-соматизмы окружены обилием образных средств, затрудняющих восприятие и понимание текста, в этом случае названия частей тела выступают в роли противовеса, разряжают излишнюю усложнён­ность текста: Сторонние обстоятельства понуждали нас разомкнуть дрёму охранительных ресниц, обна­жить устье зрачков, берущих исток во взгорбьях темени [Там же, с. 159].

Отдельного внимания в прозаических текстах Беллы Ахмадулиной заслуживают ЗООСОМАТИЗМЫ - наименования частей тела представителей животного мира. Например: крыло (16 употреблений), шерсть (9), лапа (6), загривок, хвост (по 5 употреблений), грива, вымя, клешни, клюв, копыта, поДхвостье, сосцы, чешуя (единичные употребления). Зоосоматизмы реализуются в тексте преимущественно в номинативной функции при описании бытовых ситуаций: дойка коровы, общение с собакой - или выступают ярким образным сред­ством (например, контекстуальные антонимы подхвостье - душа): На исходе этой осени к Ингурке впервые пришла тёмная сильная пора, щекотно зудящая в подхвостье, но и возвышающая душу для неведомого по­рыва и помысла [3, с. 693].

Рассмотренные примеры позволяют сделать следующие выводы.

1. Как показало проведённое исследование, проза Б. Ахмадулиной содержит значительное число контекстов, содержащих слова-соматизмы, что подтверждается не только общим впечатлением от исследованных произведе­ний поэтессы, но и результатами квантитативного анализа: 1385 употреблений, выраженных 115 лексемами.

2. При значительном разнообразии материала автор отдаёт предпочтение общеупотребительным соматизмам, выраженным всего шестью лексемами: лицо, рука, глаз, Душа, голова, нога. Показательно при этом, что автором художественно используются и не вполне привычные наименования (аппендикс, бронхи, печень и многие другие), представленные, однако, весьма разнообразно и широко (77 лексем), что свидетельствует о поиске Б. Ахмадулиной новых средств лирикопрозаического воплощения.

3. Обилие используемых соматизмов позволяет автору выстраивать цепочки лексем по принципу «часть-целое», позволяя также детализировать, конкретизировать ту или иную часть тела, что способствует визуализации художественного впечатления.

4. Соматизмы душа и сердце у Ахмадулиной-прозаика выступают весьма выразительным, экспрессивным средством в потенциальных афоризмах, этикетных формулах, в «контекстах благоговейного содержания».

5. В отличие от поэтических текстов прозаические произведения открывают больше возможностей для рассмотрения таких экспрессивных параметров слов-соматизмов, как звукопись, архаичная лексика, дими­нутивные формы, сложные слова с включённым соматическим компонентом, потенциальные слова.

6. Отражаясь в фольклорных речевых жанрах, соматизмы в исследованных прозаических произведениях широко применяются как знаки народного языка.

7. Наряду с наименованиями частей тела человека Ахмадулина-прозаик прибегает к активному исполь­зованию зоосоматизмов в их номинативной и эстетической функциях.

8. В прозаическом творчестве Беллы Ахмадулиной слова-соматизмы художественно значимы в силу широкого спектра их образных ассоциаций и экспрессивных возможностей и составляют, как и в лирике, уникальную черту авторского идиостиля.

Список литературы

1. Анциферова Н. Б. Языковая картина текста как отражение авторской модели мира (на материале мемуарного рассказа «Бабушка» Б. Ахмадулиной) // Учёные записки Забайкальского государственного университета. Чита: Изд-во ЗабГУ, 2013. Серия «Филология, история, востоковедение». Вып. 2 (49). С. 7-12.
2. Ахмадулина Б. Нечаяние. М.: Подкова, 2000. 232 с.
3. Ахмадулина Б. А. Полное собрание сочинений: в одном томе. М.: АЛЬФА-КНИГА, 2012. 856 с.
4. Ахмадулина Б. А Сочинения: в 3-х т. М.: ПАК; Корона-Принт, 1997. Т. 3. 616 с.
5. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4-х т. М.: РИПОЛ классик, 2006. Т. 3. П - М. 544 с.
6. Тукодян Н. Х. Поэтика повестей Б. А. Ахмадулиной [Электронный ресурс].
7. Тукодян Н. Х. «Среди равнины ровный...» Б. Ахмадулиной: к проблеме жанра литературного портрета [Электрон­ный ресурс].
8. Урысон Е. В. Душа // Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Изд-е 2-е, испр. и доп. М.: Школа «Языки славянской культуры», 2003. С. 302-306.
9. Харченко В. К., Плужникова Д. М. Лингвосоматика: обозначение частей тела в поэзии Беллы Ахмадулиной. М.: ЛЕНАНД, 2015. 224 с.
10. Шаповалова И. В. Особенности употребления диалектизмов в структуре художественного текста (на материале произведения Б. Ахмадулиной «Нечаяние. Дневник») // Лингвистика. Луганск: Изд-во ЛНУ им. Тараса Шевченко, 2011. № 3 (24). Ч. 1. С. 228-233.
11. Шпаковский И. И. «Непреднамеренный жанр нечаянного моего писания равен дневнику»: о жанровом своеобразии «Нечаяния» Б. Ахмадулиной // Русская и белорусская литературы на рубеже XX-XXI веков: сборник научных статей: в 2-х ч. Минск: РИВШ, 2010. Ч. 1. С. 129-135.
12. Шпаковский И. И. Структура авторского «я» в лирико-психологической прозе Беллы Ахмадулиной // Автор как проблема теоретической и исторической поэтики: сборник научных статей: в 2-х ч. Гродно: Изд-во ГрГУ, 2008. Ч. 1. С. 104-112.