Образ священника в романе Ш. Бронте «Джен Эйр»
Л.Ж. Норкина
Человек, по мнению многих мыслителей (Пикоделла Мирандола, Э. Ренан, Ф. Шиллер), отличается от животного своей религиозностью. Однако он все еще далек от истинного религиозного чувства веры, чистых помыслов и бескорыстия. Даже самые страстные молитвы, обращенные к Богу, не лишены привкуса завуалированного земного прагматизма. […]
Церковь как духовный оплот человека, должна стоять вне государства, вне политики и экономики, вне всего материального и плотского. Быть священником, проповедником Слова Божия означает не только быть готовым совершить подвиг самоотречения, а совершать его ежечасно, добровольно, по велению сердца, велению, слитого с волей Божией.
За многие века своего существования человечество подарило миру лишь единицы таких подвижников. Подвижник должен быть свободен от всего мирского. В связи с этим требование целибата священнослужителей у католиков вполне правомерно. Может ли священник думать и заботиться о своих духовных чадах, когда дома у него имеются собственные телесные творения, плоть и кровь его, и их надо кормить и поить, одевать и воспитывать. Хватит ли у него силы воли идти по пути, указанному Иисусом Христом, провозгласившим идею нового родства людей — духовного родства и единения: «и, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои; ибо кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат и сестра и матерь» (Матф. XII, 49, 50).
Появление многих протестантских течений (кальвинисты-квакеры, пуритане, гугеноты, евангелисты и др.) объясняется попыткой при помощи компромисса объединить небесный и духовный мир с земным; слабость воли, отсутствие духа закрасить благочестивым поведением в соответствии с принятым в том или ином обществе нормами, моралью, послушанием властям. Они низвели Божию милость и благодать до уровня материального комфорта, спокойствия и благополучия, которые, по их мнению, являются свидетельством одобрения Богом мещанского накопительства. […]
Литература как часть культуры наиболее живо реагирующая на все, что происходит е человеческом обществе, полна персонажей, смыслом жизни которых становится религиозное поприще.
В романе Ш. Бронте «Джен Эйр» мы встречаем священника англиканской церкви, идеалом которого является основатель одного из протестантских течений Жан Кальвин. Образ пастора Сен-Джона Риверса вызывает противоречивые чувства... С одной стороны, мы, несомненно, восхищаемся его одержимостью, идеей служения Богу, стремлением достойно выполнить высочайшую миссию «нести знания в царство невежества, религию вместо суеверия, надежду на небесное блаженство вместо ужаса преисподней». Вызывают сочувствие его человеческие слабости: борьба с естественными для красивого, молодого человека земными страстями, его честолюбивые помыслы.
С другой стороны, смущает его холодность и черствость, нежелание понять чувства других людей, отсутствие снисхождения к их слабостям. Причиной противоречивости этого образа является понимание идеи служения Богу. Что такое служение Богу? Это неукоснительное соблюдение долга или любовь к ближнему и сострадание, несмотря на слабости, недостатки и даже пороки? Служение Богу не может включать в себя лишь отказ от земных благ-наслаждений, добросовестное выполнение долга и каждодневный труд. Все это может быть результатом аскезы, тренировки, воли, духа, разума. Но именно этим руководствуется Сен-Джон, вдохновляется и одерживает победы над своими слабостями. В образе Риверса видно постоянное насилие, совершаемое разумом над сердцем. Риверс выполнял свой долг в любое время дня и ночи, в любую погоду, голодный и усталый, он шел к своим прихожанам, и тем самым одерживал над собою новую победу, проявлял силу воли и самоотречение, и на некоторое время был доволен собой. «Разум, а не чувство ведет меня, честолюбие мое безгранично, моя жажда подняться выше, со вершить больше других — неутомима», — восклицает пастырь душ человеческих. Вот и получается, что его служение Богу сведено к новым победам над собой посредством сдерживания желаний и преодоления своих наклонностей. В сердца его веры — не его паства, не заблудший и страдающий человек, и даже не Бог, а он сам — Сен-Джон Риверс, хоть и осознающий, что он — «служитель Божий, снедаемый тревогой».
В религиозном рвении Риверса нет любви, а есть лишь долг, принцип и осознание своего предназначения для самых высоких целей. А разве есть Бог-отец там, где нет любви?! Бога Сен-Джон называет «мой властелин, мой законодатель, мой капитан», забывая о Боге-отце, любящем, прощающем и милосердном, Бог Риверса, не имеющий сострадания и снисхождения, вкладывает в его уста далеко не пасторские слова, а слова греховные, полные гордыни: «Я говорю не о слабых, мне нет дела до них. Я обращаюсь только к тем, кто достоин этого труда и способен его выполнить». Возмущение Риверса по поводу того, что не все горят желанием вступить под знамена Всевышнего, вполне справедливо. Однако он забыл заповедь Господне: «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные» (Матф. XII, 12). В речах страстного служителя церкви, который называет людей «слабыми земными червями», нет и намека на любовь к ближнему, на то, что человек, пусть сейчас в грехе лежащий, все-таки был создан по образу и подобию Божьему и заслуживает хотя бы сострадания и жалости.
Даже Джен, которую пастор Риверс видел своею женою, ценилась им как «воин», «хорошее оружие» на поле брани во славу Всевышнего.
Риверсу нет дела до «низьменных законов и греховной власти земных червей», однако живет он с оглядкой на общественное мнение. Джен Эйр, вдохновленная его религиозным подвигом, готова поехать в Индию, помогать ему в миссионерской деятельности как друг, единомышленник. Но это не устраивает Сен-Джона; его беспокоит общественное мнение, и он опасается за репутацию в глазах людей, столь им презираемых. Он ратует за пополнение рядов единомышленников, истинных носителей благородной миссии, но его смущает духовный союз с Джен, «не освященный официальным брачным обрядом. Он готов на жертвы, но ради принципа. Он восклицает: «...мне не нужен бесцветный, средний человек, рядовой человек со всеми присущими ему эгоистическими чувствами, — мне нужен миссионер». Но отдавая дань требованиям земной морали, требует от Джен стать его женой и потом уничтожить ее индивидуальность, подавить часть ее способностей, обречь ее на рабство.
Христианин и человек в Риверсе вступают в противоречие, которое легко им преодолевается деспотизмом и черствостью по отношению к душе и чувствам ближнего. И снова забываются слова Господа: «...есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного» (Матф. XIX, 12), «...в воскресении не женятся, ни выходят замуж, но пребывают как Ангелы Божии на небесах» (Матф. XXII, 30).
Пастор в своем беззаветном служении Богу забыл о самом главном — о любви к ближнему, сострадание, прощении и милосердии, которые проходят через сердце и не вмещаются в рамки разума, долга, принципа, то есть всего того, что можно назвать рационалистическим и прагматическим. Ибо «любовь — это сущность Божия, собственная его природа» (П. Флоренский).
Вера и знания, которые проходят через сердце, не только через разум, способны вдохновлять, а не принуждать на подвиг любви, самоотверженности, самоотречения. Без любви, без сердца даже самое искреннее служение Богу превращается в религиозное лицемерие и фальш, а иногда в жестокость и бессердечность.
Л-ра: Нариси досліджень у галузі гуманітарних наук у педвузі. – Горлівка, 1996. – Т. 2. – Вип. 2. – С. 269-273.
Произведения
Критика
