Проблема прогрессивной исторической личности в романе Л. Фейхтвангера «Лисы в винограднике»
Т. С. Николаева
Как мастер современного исторического романа Лион Фейхтвангер внес существенный вклад в развитие зарубежного реализма XX века. Большой и заслуженной известностью у читателя пользуются «Безобразная герцогиня», «Еврей Зюсс», «Иудейская война». Не менее известны исторические романы, созданные после Второй мировой войны. Лучшие из них связаны с изображением французской революции 1789 года: «Лисы в винограднике», «Мудрость чудака, или Смерть и преображение Жан Жака Руссо», «Гойя, или Тяжкий путь познания». «Успех», «Семья Опперман», «Изгнание», «Братья Лаутензак». Данный в этих произведениях серьезный анализ германской действительности 20-30-х годов помогает Фейхтвангеру глубже понять исторический процесс. Разумеется, тут играет большую роль и опыт Второй мировой войны.
Концепция истории Фейхтвангера, отразившаяся в послевоенных исторических романах второй половины 40-х и первой половины 50-х годов, исследована в ряде важнейших моментов преимущественно в работах И. Фрадкина, Б. Сучкова, Т. Хмельницкой, Б. Закса, И. Белопольской, а также X. Гартманна, И. Мюллера, И. Риттингхаус. Исследователи единодушно считают, что в последних исторических романах заявлена вера писателя в общественный прогресс, оценка французской революции как мощного прогрессивного движения в истории европейских народов. Действительно, сам Фейхтвангер писал: «...Иные мыслители, отчаявшись в человеке, изображали всемирную историю как нагромождение бедствий и преступлений. Тем более глубокую радость испытывает каждый друг человечества, если он становится очевидцем событий, неопровержимо доказывающих, что понятие «прогресс» не пустое слово». Народным массам в послевоенных романах Фейхтвангера явно отводится более активная роль, чем в антифашистском романе писателя, волею народа вершится борьба против врагов французской республики («Лисы в винограднике», «Мудрость чудака»). Писатель по-новому трактует проблему соотношения революционных методов борьбы и гуманности, преодолевая свой скептицизм, заключавшийся в идее несовместимости этих понятий.
Одним из определяющих новых элементов в романе последних лет является концепция исторической личности, призванной понять и выразить революционные настроения народа (Вениамин Франклин, Жан Жак Руссо, Франсиско Гойя). Именно историческая личность (она же, как правило, у Фейхтвангера творческая, выдающаяся) концентрирует в себе новое, к чему пришел Фейхтвангер в своей исторической концепции как мыслитель и как, художник. Это дает немаловажный повод внимательнее присмотреться к характеру выдающейся личности, чем это было сделано в критической литературе, выявить конкретные идейно-творческие и эстетические принципы, которыми руководствовался Фейхтвангер в процессе художественного конструирования образов. Статья содержит попытку показать это на примере анализа романа «Лисы в винограднике».
В исторических романах Фейхтвангера 20-х годов изображались далекие эпохи, по-своему интересные и поучительные: немецкое средневековье, конец XVIII века с их реальными противоречиями, обусловленными кризисом феодальной системы. Примечательно, что уже тогда Фейхтвангер связывал их с современными социальными и этическими проблемами. В 30-етоды и первую половину 40-х Фейхтвангера привлекает история древнего Рима и Иудеи, в связи с изображением которых также решаются задачи современного общества. Сложная социально-философская проблематика характерна и для последней группы исторических романов, где, однако, основным объектом художественного исследования становится эпоха качественных переломов в жизни европейского народа и Америки — французская революция 1789 года, война Североамериканских штатов против английского владычества. События либо запечатлеваются непосредственно, либо речь идет об их идеологической и философской подготовке, либо их влиянии, выходящем далеко за пределы революционной Франции и мятежных штатов.
Это и обусловливает прежде всего в романах Фейхтвангера новый характер исторической личности; она выдвигается на гребне революционных событий, выражает подлинные интересы народа, служит ему. Таков в исследуемом романе прежде всего Вениамин Франклин. Еще на рубеже 30-40-х годов, когда создавался антифашистский роман «Изгнание», Фейхтвангер устами одного из персонажей пытался оправдать методы вооруженной революционной борьбы с гитлеризмом. Мировоззрение Траутвейна было ограничено политическим скептицизмом; Ганс не был показан в действии, как непосредственный участник жестокой битвы против коричневого варварства. Франклин же представляет революционные силы американского народа. Он организует борьбу Североамериканских штатов, руководит ею, выступает в романе как философ и теоретик революционного действия, по существу, как практик. Он добивается вопреки множеству преград, заговоров и интриг союза с французским посольством. В разговоре с мистером Адамсом Франклин прямо высказывает мысль, что без революционных мер никому в мире и никогда не удастся завоевать «свободу и более счастливый строй». Корабли, доставляющие оружие для американских повстанцев и всяческое снаряжение, военные битвы армии Вашингтона, связь с многочисленными людьми, поддерживающими освободительное движение Штатов — вот та стихия, которая окружает Франклина, специально прибывшего во Францию из-за океана. Таким образом, прогрессивная историческая личность является в романе прежде всего носительницей революционного действия. Тут явно преодолевается защищавшаяся ранее Фейхтвангером антитеза «действие — созерцание», связанная с сомнением в правоте «действующего», якобы неизбежно лишенного «совести». Оправдывается трезвая реальная политика, решительные революционные меры, направленные к высшей цели.
Целью же становится социальная свобода, идеал справедливого государства. Историческая выдающаяся личность исходит из убежденности в победе прогресса. Фейхтвангер не раз подчеркивает, что Франклин безоговорочно верил в поступательное развитие истории (и эта новая точка зрения отдаляла художника от ранних представлений о бесплодном вечном противоборстве реакционных и передовых сил). В романе «Лисы в винограднике» не случайно речь идет о французских просветителях — Вольтере, Гельвеции, Руссо, Лафайете, единомышленником которых объявляет себя Франклин. Но даже не они, как уверяет Фейхтвангер в послесловии к роману, представляют цель повествования: «...герой романа — не Вениамин Франклин и не Бомарше, не король и не Вольтер, а тот невидимый кормчий истории, который был открыт в восемнадцатом столетии, понят, описан и превознесен в девятнадцатом, чтобы в двадцатом быть снова отвергнутым и оклеветанным, — прогресс». В романе неоднократно звучат отрывки из Декларации независимости: их со свойственной страстностью и артистическим талантом читает гостям Бомарше; Франклин спокойно и весомо цитирует слова из Декларации в разговоре с Марией-Антуанеттой и другими. В последней сцене, рисуя веселящийся и беззаботный великосветский мирок, Фейхтвангер намеренно сталкивает два непримиримых полюса: королеву Франции, олицетворяющую монархическую власть, верящую в «божественное право английского короля распоряжаться своими колониями», и посланца мятежников, дерзкого старого мудреца Франклина, надеющегося склонить на свою сторону французских правителей. Всем ходом повествования автор дает понять, что победит Франклин, олицетворяющий собою исторический прогресс, ибо движенце вперед остановить невозможно.
Людовик XVI — наиболее последовательный защитник идей монархизма в романе, он твердо стоит на страже всего патриархального, сопротивляется мятежному духу времени, не хочет поддерживать американскую революцию, но он постоянно вынужден идти против своих желаний. Он понимает, что победа повстанцев в Америке всколыхнет революционный дух и в Европе: «Нет, нет. Что бы ни доказывали Вержен и Морена, королю Франции не следует поддерживать 70-летнего хамелеона (Франклина. — Т. Н.) и его друзей-мятежников. Это не может кончиться добром». Однако мысль о том, что поддержка повстанцев будет ослаблять Англию, извечного врага Франции, толкает Людовика сначала на тайную помощь восставшим, а потом и открытую. Тем более, что министры и сама королева, решившая прослыть прогрессивной сторонницей мятежников, склоняет Людовика к союзу и займу. Людовик отчаянно сопротивляется выдвижению Бомарше, не только помогающему Америке посылкой оружия, но и завоевавшему огромный успех своими крамольными пьесами. Людовик запрещает их постановку, но в народе уже повсюду звучат песни Фигаро и Керубино.
Правда, нельзя не заметить некоторой абсолютизации понятия общественного прогресса у Фейхтвангера. Оно приобретает в романе даже фатальный оттенок, раскрывается порою как некий самодовлеющий неудержимый процесс, совершающийся как бы стихийно и самостоятельно. Тем более, что обусловливающие его конкретные социально-исторические причины не обрисовываются писателем. О бедственном положении народных масс в романе почти нет речи. Все это сказывается на трактовке исторической личности, а также связанных с ней других героев романа. Многочисленная придворная знать, окружающая королевскую чету, как будто несется в неудержимом потоке к своей гибели, «рубит сук, на котором сидит», по словам могущественного сановника Водрейля. Нередко дело прогресса и успешной борьбы американцев зависит от того, насколько умно и гибко повел себя Франклин в той или иной ситуации: сумел ли во время переговоров с Людовиком в нужный момент смолчать, ограничиться частичной мерой и т. п.
Переоценка стихийной роли исторического прогресса проскальзывает в словах самого Фейхтвангера, в частности, в послесловии к роману: «Столь разные люди, как Бомарше, Вениамин Франклин, Лафайет, Вольтер, Людовик Шестнадцатый, Мария-Антуанетта, — каждый в силу совершенно различных причин, оказались вынужденными способствовать успеху американской революции и тем самым революции во Франции». Некая роковая вынужденность в поведении Людовика еще более подчеркнута Фейхтвангером в статье «К моему роману «Лисы в винограднике»: «Он — один зрячий среди слепцов, он знает, что, помогая Америке оружием, сам себе роет могилу; он абсолютный монарх и неизменно вынужден делать то, чего не хочет, и отказывается от того, что он хотел бы сделать». В романе, однако, это положение не доминирует, не становится определяющим при изображении передовой личности. И Франклин, и Бомарше прежде всего воплощают идею революционного активного действия и прогресса в общественной истории.
Отсюда закономерная связь героев со своим народом, умение понять то, что лежит в основе его интересов. А народ уже заявляет о себе с огромной силой: это реакция парижан на смерть Вольтера, это народ на премьере «Женитьбы Фигаро». Франклин борется за самое важное и сокровенное — освобождение американских колоний от ига английского короля. Бомарше в своих пьесах чутко улавливает предгрозовые настроения простого люда, воплощая их в бессмертном образе Фигаро с его дерзкими выпадами против дворянства, находчивостью, смелостью. Публичное бесплатное представление пьесы Бомарше, изображенное в конце романа, превращается в триумф художника, признание его как истинно передовой личности, выразившей в определенном аспекте подлинные настроения масс.
При этом Фейхтвангеру важно подчеркнуть демократическое происхождение выдающейся личности: не раз упоминается, что Бомарше — сын придворного часовщика, а Франклин — книгопечатника, умеющий к тому же найти общий язык со всеми: «Ему приходилось иметь дело с мыловарами и дипломатами, с печатниками, учеными и работорговцами, с писателями, полководцами, крестьянами, индейцами, и со всеми он так или иначе справлялся. Его не собьешь с толку внешностью...».
Правда, Фейхтвангер в этом романе почти не показывает народ в момент массовых выступлений (за исключением упомянутых картин постановки «Фигаро»). Сцены, воплощающие мощь народа, будут написаны с большей силой и убедительностью в романе «Мудрость чудака». Здесь же основное поле действия — жизнь королевского двора, его интриги, светские будуары, перипетии личной судьбы Бомарше, история его торговых кораблей. Приближение революции, неумолимые шаги прогресса художественно воплощаются главным образом в показе деятельности выдающихся исторических лиц, а также обнаруживаются через симптомы, ощутимые верхами. В изображений широких народных масс автор иногда акцентирует их невежество (сцена в покоях королевы, когда толпа ожидает разрешения от бремени Марии-Антуанетты). Очевидно также, что результатам деятельности выдающейся личности Фейхтвангер иногда придает слишком большое значение, а также случайностям. Перелом в борьбе американских колоний, их как бы внезапная победа отчасти трактуется как результат оплошности и забывчивости военного министра и нескольких английских генералов; в истории с подписанием займа в пользу американцев весьма заметную роль играет гибель любимой кошки французского министра и т. п. Немецкая критика эти моменты нередко склонна преувеличивать, давать им однозначную категорическую оценку. М. Вайсброд писал, в частности; «Изменение мира, общественного режима путем насилия Фейхтвангер отвергает, поскольку он переоценивает роль разума и личности в развитии истории; народ же рассматривает как силу для этого непригодную».
Вместе с тем эти мотивы не выступают на первый план. Доминирующий пафос в изображении выдающейся личности заключается также в показе глубокой поглощенности ее своим делом, целенаправленности жизненных помыслов и убежденности в правоте идеала. Без этого нет и не может быть истинно великой исторической личности. Хотя жизнь сложна, многогранна, пути и ходы ее запутаны, формы борьбы различны и могут достигаться разными способами, главное обнаруживается в конечной цели.
Не случайно автор показывает на жизненном пути Бомарше массу преград. И это не только козни отдельных завистников либо ретроградов (Артур Ли, Ленорман), есть гораздо более сложные и огорчительные затруднения. Воодушевленный идеей свободы, Бомарше с удивительной энергией организует работу фирмы «Горталес», закупая оружие, набирая людей для отправки за океан. Занимая ради своей идеи огромные суммы денег у частных лиц, он рискует собственным разорением и действительно порою ‘близок к этому состоянию. Но не отступает, не впадает в уныние. Гораздо огорчительнее, что американский Конгресс весьма слабо реагирует на благородное воодушевление и реальную практическую помощь; он отделывается от фирмы «Горталес» мелкими суммами, а то и вовсе ничего не платит за гигантские поставки, как бы не замечает их. Более того, французских добровольцев, например, Лафайета, и крупных военных специалистов Конгресс принимает весьма прохладно, готов даже отправить их назад. Между членами Конгресса, как сообщает друг и помощник Бомарше Поль Тевено, идет мелкая грызня за власть и т. п. Сам Вениамин Франклин — натура противоположная страстному и неуравновешенному Пьеру, сильно его недолюбливает, держится порою оскорбительно.
Но всё это переплавляется в ходе исторических событий; частные обиды, опасения, порою явная несправедливость (Пьера Бомарше даже арестовывают на некоторое время), ибо малое поглощается большим. Пьер быстро прощает обиды, ибо имеет перед собой большую цель: «Нет, он нисколько не охладеет к великому делу из-за мелочности отдельных членов Конгресса». Он ликует, узнав о победах американских войск, хотя сам находится на грани разорения. Фейхтвангер руководствуется здесь, видимо, и мыслью о том, что субъективные усилия человека в деле борьбы и прогресса могут быть глубоко различны, причем, настолько, что участники общего дела могут находиться в конфликте друг с другом. Таковы взаимоотношения Франклина и Бомарше, хотя оба посвятили себя одному и тому же. Беззаветная преданность делу родины лежит в основе всех помыслов Франклина. Он уже стар, ему за семьдесят, одолевают болезни, но он, как и Бомарше, упорно стремится к цели. И делает это медленно, спокойно, без шумной суетливости Бомарше. «Он стар, даже немного дряхл, несмотря на свой крепкий вид... И все-таки он чувствует себя еще достаточно сильным, чтобы явиться в эту Францию и завоевать ее для своей Америки». Вначале он кажется даже пассивным, бездейственным, этот сторонник революционных мер. Но это только тактика, обусловленная политикой намеренного выжидания. Трезвый и дальновидный политик он делает ставку на важнейшую окончательную цель. Ни на какие быстрые и мелкие авантюры, хотя порою и заманчивые, он не идет; на увертки Конгресса и ссоры ближайших помощников почти не обращает внимания. Ему как философу ясно, что все это сгорит в истории, «останется не пепел, а пламя». Франклин недвусмысленно утверждает, что деятельность отдельных лиц не стоит переоценивать; в ответ на страстные прославления его заслуг Пьером замечает: «Говоря о событиях такого огромного исторического значения, как борьба Соединенных Штатов Америки за свою независимость, не следует преувеличивать заслуги отдельных лиц». Таким образом, идея преданности выдающейся личности своему делу обогащается мыслью о разных субъективных путях борьбы за него и выводом о совместных усилиях передовой личности и народа в достижении цели.
В романе очевидно стремление автора соединить в деятельности прогрессивной исторической личности революционное и гуманистическое начала, казавшиеся писателю ранее трагически разобщенными. Хотя сложный сплав обоих понятий не нашел развернутого воплощения в образной системе. Франклин, как показана выше, — убежденный сторонник вооруженной борьбы за независимость, но борьба ведется исключительно в силу исторической необходимости. Более того, само кровопролитие тягостно для Франклина: «Франклин не был воином. Ему было свойственно глубокое отвращение разумного и гуманного человека к такому дикому, атавистическому абсурду, как война. В течение всего длительного конфликта с Людовиком он, не жалея сил, старался избежать войны, «...ему было совестно перед самим собой, что обстоятельства заставляют его желать второго Трентона или второго Принстауна, со всеми смертями и страданиями, которые связаны с такими победами». Подобные мысли не раз посещают Франклина, раскрываются преимущественно в его внутренних монологах. Более глубокое и развернутое воплощение идея соотношения революционности и гуманности найдет в образах Жан-Жака Руссо, Фернанда («Мудрость чудака»).
Характеризуя исторические романы Фейхтвангера 40-50-х годов, Т. Хмельницкая считает, что изображение героев, в том числе, передовой личности, несколько схематично: «Но в поздних романах Фейхтвангера, при всей, казалось бы, тщательной детализации облика и характера героев, они — лишь выразители главной исторической закономерности: идейного прогресса человечества». Действительно, с Франклином, Бомарше, Полем Тевено непосредственно связана идея прогресса прежде всего. Это не мешает им, однако, быть яркими и живыми индивидуальностями. И дело не только в «тщательной детализации», вообще свойственной Фейхтвангеру как художнику, а в том, как она выполнена и как сообразуется с общим характером героя. Более справедлив в этом вопросе, на наш взгляд, И. Мюллер, полагающий, что Фейхтвангеру удалось избежать «черно-белого рисунка, абстрактной заостренности образов». В самом деле, богатство детали служит у Фейхтвангера воссозданию облика неповторимого, отличающегося жизненным правдоподобием, психологической цельностью, Бомарше характерно не только пристрастие к роскошным одеждам, дорогим украшениям, бархату и кружевам, а Франклину любовь к теплому простому камзолу и простые железные очки. В разных ситуациях герои ведут себя соответственно определяющим чертам их натуры, их темпераменту, привычкам; Насколько органичны для Бомарше выспренные речи, восторги, бурное восхищение, настолько типично для Франклина оставаться в тени, высказывать свою точку зрения осторожно, взвешивая каждое слово, придавать ему весомость. Фейхтвангер писал: «Я работал не торопясь, прежде всего опираясь на превосходную биографию Ван Дорена... Я исследовал все, что осталось после Франклина, все следы его деятельности, его портреты, свидетельства современников, первые издания его трудов на различных языках. Я боролся за живой образ Франклина, я хотел видеть Франклина». Писатель признавался также, что только во Франции, на родине своих героев, он смог проникнуться их духом, когда историческое лицо из абстрактного понятия превращалось для него в живое, земное и осязаемое: «Вокруг меня теснилась пестрая толпа исторических фигур, которые очень быстро из лиц, знакомых лишь по имени, превращались в живых людей». Таким образом, очевидно стремление Фейхтвангера представить выдающуюся прогрессивную личность в ее неповторимо-индивидуальном живом облике и в то же время приблизить ее максимально к историческому прототипу.
Отсюда отсутствие какой бы то ни было идеализации, схематично-монументальных очертаний в рисунке героев. Сила Франклина как личности, сыгравшей роль в истории освободительного движения Америки, воплощена в героизме незаметных каждодневных действий, порою мучительных ожиданий, горьких сомнений. В неменьшей степени ему понятны и обычные радости земного существования. Что касается Бомарше, то Фейхтвангер не раз обнажает его суть азартного дельца, психологию предприимчивого буржуа, который наряду с совершенно искренним воодушевлением большой идеей преследует и чисто коммерческие Цели: «Какие горы пушек, ружей, пороха повезут его корабли, как это орудие... разгромит тиранию Англии и распространит свободу по всему миру, не говоря уже о несметных богатствах, о запасах индиго, ситца и табака, с которыми вернется этот флот и которые достанутся семейству Карона де Бомарше».
Реалистической многогранности образа и близости к историческому прототипу содействует также изображение выдающейся личности в ее творческом ракурсе, талантливости в разных отраслях человеческой деятельности. Франклин показан как политик и как ученый, сделавший ряд открытий в области физики (он изобретатель громоотвода), интересующийся трудами Лавуазье и т. п. Автор не упускает из виду, что Франклин «питал страсть к ясному, письменному изложению научных вопросов», был литературно одарен. Он способен написать блестящую пародию (например, подделку письма некоего немецкого барона, продавшего своих солдат английскому королю), умеет кстати рассказать народную притчу, проясняющую смысл какой-либо запутанной ситуации и т. п. Акцент сделан и на литературной одаренности Бомарше, тем более, что постановка его пьес органично вливается в общую картину назревания революционных событий во Франции. Сопоставляя пьесу Фейхтвангера «Оружие для Америки», напечатанную незадолго до выхода в свет романа, X. Гартманн утверждал, что в «Лисах в винограднике» писатель намеренно перенес на несколько лет вперед постановку пьесы Бомарше: «...впервые поставленная 27 апреля 1784 года пьеса Бомарше «Безумный день, или Женитьба Фигаро» была перенесена писателем на 1778 год, чтобы таким путем резче обозначить перспективу революционных событий во Франции...». Естественно, тут звучит и столь важная для Фейхтвангера идея искусства оружия.
По сравнению с предыдущими историческими и антифашистскими романами автор подчеркивает духовную и материальную победу выдающейся личности. Становясь единственным эмиссаром Североамериканских штатов во Франции, Франклин добивается и союза с ней и займа от французского короля в 25 миллионов ливров для своего восставшего народа. К тому же Людовик вынужден заплатить ему два с лишним миллиона ливров за поставки оружия в Америку. Пьер Бомарше окружен славой и как драматург. Даже пребывание его в тюрьме превращается в триумф.
Таким образом, изображая выдающуюся историческую личность в романе «Лисы в винограднике», Фейхтвангер считает ее ведущими качествами служение общественному прогрессу, признание ею революционных методов борьбы, не устраняющее, однако, гуманистического начала, способность понять и выразить чаяния народа, преданность поставленной перед собой высокой цели. Автор стремится показать прогрессивную историческую личность, раскрывая подлинно присущие ей человеческие качества, творческое начало, реалистическую многогранность натуры.
Обогащение исторической концепции Фейхтвангера, обнаружившееся в раскрытии конкретной проблемы, в частности, в трактовке образа исторически прогрессивной личности, отражает один из существенных моментов общей тенденции развития современного зарубежного реалистического романа — его дальнейшее движение к историзму, к познанию общественных закономерностей.
Л-ра: Реализм в зарубежных литературах XIX-XX веков. – Саратов, 1983. – С. 19-31.
Произведения
Критика
