Курт Бартель. «Поэма о Человеке»
О. В. Флоровская
Поэма вышла в свет в 1948 году, когда Куба, вернувшись летом 1946 года на родину, принимает активное участие в строительстве новой жизни в Германии. Появление «Поэмы о Человеке» сделало его известным; произведение широко обсуждалось, особенно увлеклась им молодежь.
В 1949 году Куба был удостоин Национальной премии.
Успех поэта не случаен, он подготовлен всем его предшествующим развитием, является логическим результатом роста его художественного мастерства. Начатая еще в Англии, поэма вобрала весь многолетний опыт художника и общественного деятеля, осветила в своеобразной форме волновавшие его и его современников вопросы. Литературоведы, оценивая «Поэму о Человеке», сопоставляют произведения немецкого поэта с произведениями Маяковского, отмечают влияние последнего на творчество Кубы, в частности, на его «Поэму». Куба хорошо знаком с творчеством Маяковского. По собственному признанию поэта, он не только читает, но и перечитывает произведения русского поэта, находит в них разрешение волнующих проблем. […] Тесная взаимосвязь произведений Маяковского с «Поэмой о Человеке» обусловлена не столько общностью отдельных образов и ситуаций, ритмом и манерой построения стиха, но главное - схожестью эпох, породивших эти произведения, боевым революционным пафосом, вдохновлявшим обоих поэтов. Если поэмы Маяковского рождались в грозах революции и послереволюционных боевых лет, то поэма Кубы создана в не менее горячую пору схватки сил прогресса и реакции. […] В «Поэме о Человеке», в ее боевых наступательных ритмах слышится не только «могучий бас Маяковского», но и вдохновенный голос великого гуманиста Горького.
«Поэма о Человеке» - страстный, взволнованный монолог гуманиста, предостерегающего человечество от опасности, призывающего, во имя светлого будущего навсегда покончить с войной, с насилием и угнетением. Форма монолога позволяет автору переносить читателя из века в век, из страны в страну, подводя итог всей истории человечества. Наибольший интерес представляет для поэта ХХ век - «Век революций» и к нему, шагая поистине семимильными шагами, он торопится сквозь толщу истории.
Охватить в сравнительно небольшом по объему произведении историю человечества - задача весьма сложная. Отсюда, порой, та затрудняющая понимание фрагментарность, туманность в раскрытии истории, чрезмерное стремление к обобщенным, символическим, лишенным конкретности образам. Но, несмотря на усложненность и противоречивость поэтической манеры, историческая концепция, лежащая в основе произведения, верна. На целом ряде примеров показывает поэт, что подлинным хозяином земли, творцом всех материальных благ, создателем прекрасных памятников мужества и мастерства является народ. Народ, в изображении Кубы - могучая сила, творец истории. […] Мысль о победоносной борьбе человечества в веках гнета и насилия передана им в ярких, убедительных образах и ситуациях.
Уже в прологе, многозначительно названном «Мятеж», предстают перед читателем две борющиеся силы - дряхлеющая империалистическая Европа и смеющаяся Азия, «горячая Африка, полная свежих источников» и сил - все свободолюбивое человечество, вышедшее, движимое железной диалектикой истории, на широкий путь. Исход этой борьбы поэту ясен: народы победят. Но путь народов к победе тернист и труден. Всю сложность и остроту борьбы сил реакция и прогресса Куба воплотил в картинах из жизни Германии. […] Образ лихорадящей Европы, которая «больна кризисами» сменяется в поэме образом торжествующей Европы, нашедшей в войне разрешение всех затруднений.
«Война!
Сбегайтесь, вы, промышленники!
Расцвет!
Кризис побежден».
Отказываясь от обрисовки отдельных человеческих трагедий, Куба раскрывает страшную долю народов и стран, стонущих под игом фашизма. Здесь проданные фашизму Абиссиния, Испания, Чехословакия, залитые кровью Бельгия, Голландия, Германия.
Оригинальные образы, свежие и неожиданные сравнения употребляет поэт, раскрывая бездну преступлений. Желая подчеркнуть массовый характер казней, Куба говорит о топорах, затупившихся от крови и покрасневших от убийств. Подтекстом в эпизодах фашистских зверств является мысль о антигуманности, бесчеловечности как «официальной Европы», так и фашистских диктаторов Германии. Риторические вопросы: «То разве человек?», «Гуманность где?» звучат гневным упреком в адрес тех, кто попирает права человека, кто отказался от заветов человечности.
Продолжая традиции немецкой классической литературы, в частности, традиции гейневской сатиры, Куба отказывает фашистам и их приспешникам в праве называться людьми. Это животные, отвратительные содомита, предстающие в поэме в нескончаемой веренице «месье», «сеньоров», «сэров», «нежных господ и дам», следующих в безумном танце по следам хищных зверей - палачей Европы - Гитлера, Геринга и Геббельса. Хотя последние не названы поэтом, их не трудно узнать в бичующих стихах поэмы:
«Впереди Европы шут,
Направо и налево от него толстяк-палач
и хромоногий».
В духе гейневской сатиры выдержана в поэме оценка поведения немецкого обывателя, обманутого фашистской пропагандой, гейневского Михеля, спокойно храпящего под ярмом тридцати четырех государей, напоминает обыватель Кубы, для характеристики которого употребляет поэт различные вариации слова « Narr « (дурак, простак).
Но разоблачая Германию, ринувшуюся в бой по приказу фашистов, Куба говорят также о существовании другой Германии, Германии мужественной и стойкой, достойной наследницы гуманистических заветов ее великих сынов.
Перекликаясь с И. Бехером, слышавшим биение сердца своей родины лишь среди борцов-антифашистов, Куба видит истинную Германию за колючей проволокой концентрационных лагерей, под виселицами на эшафотах. В Германии, где воцарился фашизм, обречены на смерть не только люди, но и природа. Тесно переплетая рассказ о горе людей с весенними пейзажами, на которые легла печать увядания, поэт передает всю глубину трагедии, постигшей его родину.
«О, юный год!
Уже конец весны,
все почки лопнули,
цветы же не распустились.
О ленты в волосах
у девушек - черны.
Ведь с фронта женихи
Еще не возвратились».
Правильно оценивая социально-политическую обстановку в фашистской Германии, поэт констатирует слабость антифашистского движения в стране.
«То здесь, то там
ложилось правды семя,
но не могло взойти
и гибло в глубине...»
Разоблачая либерализм, вред соглашательской политики, поэт говорит о «либеральном червяке», о «бескостной змее», которая скрывает политический индифферентизм и предательство. Змея пролагает путь ужасному, хищному зверю, олицетворяющему реакцию и ее страшнейшее порождение – фашизм.
Нередко образ чудовища реакции подменяется своеобразной метонимией.
[…] Рисуя картины зверства фашистских варваров, Куба поднимает часто освещаемую в немецкой послевоенной литературе тему моральной ответственности немецкого народа за злодеяния фашизма. Горькие истины высказывает порой поэт-патриот, обращаясь к своему народу. […] Без горьких слов поэта, раскрывающих бездну фашистского варварства, не зазвучали бы с такой силой и вдохновением его призывы к миру, являющиеся заключительным аккордом «Поэмы о Человеке».
Последняя глава «Да будет мир» («Macht Frieden») представляет значительный интерес с точки зрения изучения как положительных сторон, так и недостатков немецкого поэта. Страстной верой в торжество добра и справедливости дышит эта глава, рассказывающая о радостях мирной жизни, ставших особенно прекрасными после многолетнего военного кошмара. Правда, этот гимн звучит порой несколько абстрактно. Здесь Куба возвращается к мотивам своих ранних стихов, в которых, обращаясь к природе, он - молодой поэт - искал подтверждения неизбежности победы сил прогресса.
Абстрактность, интуитивно-стихийное построение покоя и удовлетворенности - недостатки, которыми грешит не только поэзия Кубы этого периода, а вообще большая часть послевоенных произведений немецких поэтов. Статьи критиков и литературоведов, суммирующих достижения послевоенной немецкой поэзии, а также выступления на конгрессе немецких писателей свидетельствуют о борьбе с подобными тенденциями при создании и росте новой немецкой литературы.
О необходимости тесной связи писателя и поэта с жизнью, с повседневными задачами народа говорил и сам Куба на 4 конгрессе немецких писателей. Обвиняя художников, недооценивающих необходимость тесного контакта с массами, он призвал идти к рабочим на заводы и фабрики, к крестьянам на поля и виноградники, чтобы лучше понять их нужды, их интересы и стремления.
Только при этом условии, полагает поэт, художник сможет выполнить великую задачу, поставленную перед ним, окажет помощь каждому немцу в отдельности в свершении самой сложной и трудной революции - «революции внутренней».
Призывая своих собратьев по перу учиться писать у народа, Куба не был голословным. Вся его речь пестрит конкретными примерами, свидетельствующими о том, что этот лозунг стал для него самого руководством к действию.
В гущу «Жизни кипящей» бросает свою «Хрупкую душу» поэт. «За письменным столом легко потерять почву под ногами», - говорит он и, отказавшись от кабинетного затворничества, идет работать на производство. Ведая культработой на заводе, Куба находит время писать репортажи, заметки для стенной газеты, стихотворения.
«Он относится к таким натурам, - отмечает его биограф Греулих, - которые способна, так сказать, с порога написать либо, по крайней мере вчерне, сочинить стихотворение».
Большое место в творчестве Кубы конца 40-х и 50-х годов занимала тема мира, разрешение которой, по сравнению с «Поэмой о Человеке», приобрело большую четкость и конкретность. Борьба за мир неразрывно связывалась в его творчестве с борьбой за создание единой демократической Германии.
От имени детей, верных родине-матери, обращался он в стихотворении «Германия» («Deutschland») к Штральзунду, Гамбургу, Мюнхену, Руру, разговаривал с ними, как с живыми существами, и призывал спасти «четвертованную жизнь страны» от «мук и войны».
Война, синонимом которой являются смерть и муки, отступила в поэзии Кубы перед буйным кипеньем жизни. Жизнь, торжествующая и всепобеждающая, вернет его родине покой и счастье, научит ее вновь любить и смеяться. Прислушиваясь к ритму жизни молодой республики, поэт создал целый ряд стихотворений о новом пути, по которому идет его родина. Центральным мотивом произведений «Крестьянская песня» («Bauernlied»), «Фундамент» («Fundament»), «Песня рабочих» («Аrbeiterlied»), «Принадлежит народу» («Gehört dem Volk») стала мысль о том, как после веков гнета и насилия народ наконец твердо взял в свои руки кормило правления. Новым героем Кубы стал крестьянин, который учится управлять своей страной, рабочий, чьи сильные руки «нашего времени символ, нашей эпохи оплот».
Следует отметить, однако, что разделяя известные ошибки молодой поэзии, Куба не возвышался до яркой индивидуализации характеров строителей новой Германии, ограничиваясь большей частью созданием коллективного образа рабочей, крестьянской массы. Правда, в отдельных стихотворениях эта манера оправдывалась стремлением передать монолитность, сплоченность народа, противопоставить его силу и единство коварным проискам поджигателей войны.
Куба, который не всегда находил достаточно четкие образы для передачи черт новой жизни, рождающейся в его стране, успешно выступал как сатирик, как гневный разоблачитель политики агрессии и войны.
Его стихотворения «Против войны» («Gegen Krieg»), «Янки-дудль» («Inkel-Doodl») и др., говоря словами Греулиха, «являются ударами бича прямо в лицо аморализму…».
Залогом обреченности страшилища реакции предстает в стихотворениях Кубы мощь и сила лагеря мира и демократии. […]
Дальнейшее творчество Кубы конкретизировало идеалы его «Поэмы о Человеке», отразило в новых песнях мир сегодняшний, нового человека, строителя новой Германии.
Л-ра: Кишинёвский государственный университет. Учёные записки. – Кишинёв, 1969. – Т. 108. – С. 3-12.
Произведения
Критика
