20-12-2015 Владимир Короленко 2834

Романтика поисков в творчестве В.Г. Короленко (К вопросу о своеобразии реализма «переходного времени»)

В.И. Каминский

В мрачное время реакции 80-х годов пафосом творчества В.Г. Короленко, «будящего художника», по отзыву ленинской «Правды» («Рабочая правда», 1913, № 8, 21 июля), становится «страстное желание вмешаться в жизнь, открыть форточку в затхлых помещениях, громко крикнуть, чтобы рассеять кошмарное молчание общества».

Кризис народничества 1880-х годов обнаружил историческую ограниченность не только общественно-политического, но и литературнохудожественного, эстетического самосознания широких кругов разночинно-демократической интеллигенции, судьбы которой были связаны с народническим движением. Идейное измельчание, приверженность к старым утопическим схемам, усталость и разочарование становятся определяющей особенностью творчества большинства писателей-народников (Н.М. Астырев, П.В. Засодимский, Н.Н. Златовратский, Н.И. Наумов, Ф.Д. Нефедов). В их произведениях этого времени натурализм, уживаясь порой со слащавостью и окрашенной мистикой сентиментальностью, поглощает здоровые реалистические тенденции «семидесятнического» демократического «жизнеописательства».

Процесс буржуазно-мещанского перерождения захватил и многих представителей «молодого» поколения писателей этих лет. В лице И.Л. Щеглова, И.Н. Потапенко, А.А. Лугового так называемые «восьмидесятники» утверждали торжество благополучия и довольства обывателя. В произведениях М.Н. Альбова и ряда других авторов мельчали и опошлялись традиции Достоевского; в их стиле наметились характерные черты «достоевщины» с ее истерической экзальтированностью, иррациональной фантастикой больных грез больной души. При этом эпигонам Достоевского остался чужд гуманистический пафос страстного народолюбия их учителя, его мятежные нравственные контроверзы, глубина его философской проблематики. В произведениях писателей-натуралистов — П.Д. Боборыкина, И.И. Ясинского, В.И. Бибикова, нашли свое отражение буржуазные вкусы и идеалы. В литературной критике и эстетических высказываниях некоторых «восьмидесятников» оживает осужденная революционными демократами теория «чистого искусства». Позднее творчество А.А. Фета, Я.П. Полонского, А.Н. Апухтина истолковывается как выражение поэтического самосознания эпохи. Проповедь натурализма смыкается с выступлениями предшественников символизма — К.М. Фофанова, Д.С. Мережковского, Н.М. Минского.

Еще в 1885 году, работая над планом критической статьи о творчестве М. Альбова, Короленко резко выступает против эстетизации страдания. По словам писателя, истинно художественное произведение «должно совместить два мотива: 1) дать ясное и полное представление об явлении; если это явление есть страдание, — то о страдании, 2) посредством своего изображения вызвать в душе читателя не страдание, а сочувствие, не болезнь, а здоровое стремление помочь болезни, не расслабление, а бодрость и силу». Художественные искания Короленко, тесно связанные с его общественными выступлениями, отвечали требованиям литературного развития «переходного времени» и были близки крупнейшим писателям-реалистам.

В 80-е годы, период идейного краха народничества, происходило формирование новой исторической силы, выковывалась подлинно научная и революционная теория. В это время «мысль передовых представителей человеческого разума подводит итоги прошлому, строит новые системы и новые методы исследования».

Ряд современных исследователей однолинейно истолковывают закономерности общественно-литературного развития «переходного времени». С этим нельзя согласиться. Давно отвергнутая концепция кризиса, измельчания и вырождения русской литературы конца XIX века неожиданно получила поддержку. Периодом «нового кризиса» называет это время Д.Д. Благой. По мнению исследователя, в конце XIX века наступает «прилив новой волны романтизма». Отмечая наличие двух противоположных «типов романтизма» конца XIX века, Благой подчеркивает далее, что «поборники того и другого одинаково утверждают, что реализм уже не является искусством сегодняшнего дня». Это утверждение загадочных «поборников романтизма», по-видимому, не встречает возражений со стороны исследователя.

Более широко ставит вопрос о «кризисе русского реализма В.М. Петров, который видит в этом национально-специфическое проявление закономерностей общеевропейского литературного процесса «Великое шатание» в литературе на рубеже XIX-XX столетий Петров связывает с кризисом буржуазной идеологии, ее возрастающей реакционностью и отмиранием буржуазно-демократических и либеральных иллюзий в обществе.

Но связь литературного движения конца XIX века с кризисом буржуазной культуры была сложной и противоречивой. Прямой аналоги здесь провести чаще всего не удается. Исследуя пути развития русской литературы этого времени, К.Д. Муратова показала, что понятие кризиса применимо лишь к народнической и либерально-мещанской буржуазной литературе. Что же касается демократического искусства писателей-реалистов, то здесь «литература свидетельствовала о значительных сдвигах в области художественного мышления, о быстром овладении новым жизненным материалом эпохи, о напряженных поисках новых путей изображения действительности».

Наличие двух тенденций в развитии русской литературы проступило особенно рельефно в «переломную эпоху», обнажившую противоречия пореформенного периода. Для одной из них характерны явления идейно-творческого кризиса. Другая тенденция — с которой мы связываем обычно судьбы критического реализма — находит свое выражение в трудных, противоречивых исканиях, ведущих к художественным открытиям, обогатившим реалистический метод.

В глубинах литературной жизни развивались сложные процессы дифференциации художественных индивидуальностей, шли напряженные поиски новых форм эстетического овладения новой действительностью, творческого синтеза, охватывавшие область и «общего мировоззрения» и художественного метода. Романтическая окрашенность многих произведений 80-х годов, нередко сопровождающая интенсивные идейно-художественные поиски, не дает основания говорить об исчерпанности «старого реализма». Признать этот литературный этап, который позднее был назван Горьким «временем Короленко», лишь полосой реакции, «великого шатания» и упадка было бы несправедливо.

Короленко, один из наиболее вдумчивых и чутких художников «переходного периода», испытавший воздействие идеалов революционных просветителей 60-70-х годов, отразил в своих идейных исканиях и творчестве предощущение надвигающейся революционной бури. В письме к Н.К. Михайловскому от 31 декабря 1887 года он признается в своих предчувствиях: «Глупо, быть может, — но мне все чуется что-то в воздухе. Как правительственная реакция шла параллельно с реакцией в глубине массового общественного настроения (я говорю, конечно, не о мужицкой массе), — так теперь она должна будет отхлынуть, с явно поворачивающимся настроением в обществе». Сознание того, что «логический круг реакции завершен» и наступает время «перемен», по его мнению, захватит и «высоких» и «низких», т. е. народные массы. Эти настроения были свойственны и выдающимся современникам Короленко — Л. Толстому, Салтыкову-Щедрину, Чехову, Мамину-Сибиряку, Г. Успенскому. Недаром в «Пошехонской старине» Щедрин предлагал Читателям подумать о тех «отвлеченностях» и «обобщениях», которые воспринимались «недальнозоркими умами» как наивные надежды и упования, кажущиеся «беспочвенными и оторванными от действительности». По словам Щедрина, эти «светящиеся точки, которые мерцают в перспективах будущего», представляют собой «не отрицание прошлого и настоящего, а результат всего лучшего и человечного, завещанного первым и вырабатывающегося в последнем». Конкретный смысл «отвлеченностей» в творчестве Щедрина 80-х годов раскрывается в его пророческом призыве, обращенном к угнетенным народным массам: «Знайте же: хотя никто не провидит вперед, когда пробьет ваш час, но он уже приближается. Пробьет этот желанный час, и явится свет, которого не победит тьма. И вы свергнете с себя иго тоски, горя и нужды, которое удручает вас».

Литературная деятельность писателей старшего поколения в 80-ые годы отличалась активностью художественных поисков и заметными изменениями в манере письма. В эволюции Щедрина это время рассматривается «как особый, новый этап творчества писателя», позволяющие судить «о существенных, качественных сдвигах в щедринском реализме». В последних пьесах Островского («Таланты и поклонники» «Без вины виноватые») углубляются традиции лирико-психологической драмы, которые затем получат новаторскую интерпретацию в драматургии Чехова. Островский в эти годы особенно ценит «высокое реальное искусство», замечательное «по яркости и силе изображения самой обыденной жизни». В 80-е годы завершается переход Л. Толстого на позиции патриархального крестьянства, сопровождаемый творчески» подъемом и качественными изменениями в проблематике его произве цений и художественной манере. Большие перемены происходят в позднем творчестве Глеба Успенского, талант которого достигает вершины своего развития. Для Лескова также характерен новый подход к проблеме творческого метода. Возвращается после двадцатилетнего перерыва к активной литературной деятельности Григорович. Лучшие его произведения 80-х годов отличаются «сгущенным» трагизмом и остротой изображенных в них социальных конфликтов.

Отчетливо своеобразие реализма «переходной эпохи» выразилось в произведениях «молодых» писателей-демократов — Гаршина, Чехова. Короленко, Мамина-Сибиряка.

Обобщая результаты исследований последних лет, В. Ермилов с полным основанием утверждал, что «именно в этот период с новой силой проявляются в русском реализме те его особенности, которые будут подхвачены и развиты художниками социалистического реализма». Этот вывод разделяется большинством исследователей, но он нуждается в конкретизации. При изучении идейно-художественного новаторства «молодых» писателей 80-х годов недостаточно учитываются и коренные общие тенденции литературного развития. В этом отношении отчасти исключением являются работы Г.А. Вялого, посвященные Гаршину, Чехову, Короленко. Бялый характеризует Короленко как художника, разработавшего «свою поэтику редкого, необычного и удивительного», которая рождается от слияния романтики надежд с самым трезвым реализмом. «Восстановить героизм в его законных правах — это стремление очень ярко сказалось в эстетическом реформаторстве Короленко», — подчеркивает Бялый. Оценивая художественное новаторство Короленко, исследователь отмечает преобладание в его поэтике символико-аллегорических образов, воплотивших исторический «момент перелома, перехода от неподвижности и застоя к движению, к борьбе».

Отмеченные Бялым особенности критического реализма Короленко с особенной последовательностью, силой и глубиной выявились в творчестве писателя в 80-х - начале 90-х годов. Но ими не исчерпывается вклад Короленко в развитие метода критического реализма. Возникает также вопрос о том, в какой степени «переходная эпоха» вызвала к жизни новое в творческих принципах «старых» русских писателей-реалистов — Л.Н. Толстого, М.Е. Салтыкова-Щедрина, Г.И. Успенского. Даже самая общая постановка этого вопроса позволяет выявить основные тенденции художественного стиля литературного период, ознаменованного рождением тех качеств критического реализма, которые сыграли существенную роль в процессе возникновения метода социалистического реализма.

Исследование новаторского реализма «переходного времени» требует коллективных усилий литературоведов и может быть обобщено лишь в большой монографической работе. Настоящая статья ставит значительно более узкую задачу — характеризовать некоторые особенности реализма Короленко, в которых воплотились как «знамение времени» черты обновленного художественного метода литературы 80-х годов.

Симптоматично, что уже первая опубликованная повесть Короленко называется «Эпизоды из жизни „искателя"» (1879). И не столь важно, что писатель, сохраняя еще ряд народнических иллюзий, развертывает в ней программу революционного «хождения в народ», вступая при этом в скрытую полемику с «бунтарями» — бакунистами, верившими в «революцию меньшинства». Гораздо существеннее отметить, что молодой писатель пришел в литературу со своим заветным героем — «искателем», а в его художественной манере возрождались на новой идейно-эстетической основе «шестидесятнические» литературные традиции путешествия «во глубину России».

Традиции социально-политического романа Чернышевского, Слепцова, Омулевского живут в «Эпизодах» Короленко. Своей ранней повестью Короленко включался в полемику вокруг вопроса о развитии капитализма в России, которая открылась уже в 70-е годы в связи с появлением перевода на русский язык первого тома «Капитала» Маркса и пропагандировавших его статей Н. Зибера в журналах «Знание» и «Слово».

Разделяя свойственный народничеству протест против буржуазности, Короленко не прошел мимо определяющих смысл эпохи черт капиталистического развитий страны. Начало повести относится к 186* году, т. е. к тому времени, когда в России начали бурно развиваться буржуазные отношения. Передавая динамику исторического момента в символическом образе дороги, писатель раздумывает о жизненном пути героя, который ищет действенных способов защиты народных интересов. Перед «искателем», студентом Дубравой, открываются два пути. Первый из них — путь вперед; он наполнен «борьбой и опасностями». Изображение мчащегося вдаль поезда как бы сливается в восприятии читателя с уходящей вперед дорогой «искателя». Это путь профессионала-революционера. Другой путь — служение «господину Купону», который предстает перед неимущим студентом в виде соблазнительных «грошей» влюбленной в него вдовы Сорокаевой или завода помещика Варехи, отца невесты героя.

Л-ра: Русская литература. – 1967. - № 4. – С. 79-99.

Биография

Произведения

Критика