Джейн Остин. Гордость и предубеждение
(Отрывок)
КНИГА ПЕРВАЯ
Глава I
Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену.
Как бы мало ни были известны намерения и взгляды такого человека после того, как он поселился на новом месте, эта истина настолько прочно овладевает умами неподалеку живущих семейств, что на него тут же начинают смотреть, как на законную добычу той или другой соседской дочки.
— Дорогой мистер Беннет, — сказала как-то раз миссис Беннет своему мужу, — слышали вы, что Незерфилд Парк наконец больше не будет пустовать?
Мистер Беннет ответил, что он этого не слышал.
— Тем не менее это так, — продолжала она. — Только что заходила миссис Лонг и сообщила мне эту новость!
Мистер Беннет промолчал.
— А хотелось бы вам знать, кто будет нашим новым соседом? — с нетерпеньем спросила его жена.
— Готов вас выслушать, если вам очень хочется мне об этом сказать.
Большего от него не требовалось.
— Ну так слушайте, мой дорогой, — продолжала миссис Беннет. — Незерфилд, по словам миссис Лонг, снят очень богатым молодым человеком из северной Англии. В понедельник он приезжал туда в карете, запряженной четверкой лошадей, осмотрел поместье и пришел в такой восторг, что тут же условился обо всем с мистером Моррисом. Он переезжает к Михайлову дню и уже в конце будущей недели туда приедет кое-кто из его прислуги.
— А как его зовут?
— Бингли.
— Он женат или холост?
— Холост, дорогой, в том-то и дело, что холост! Молодой холостяк с доходом в четыре или пять тысяч в год! Не правда ли, удачный случай для наших девочек?
— Как так? Разве это имеет к ним отношение?
— Дорогой мистер Беннет, — ответила его жена, — сегодня вы просто невыносимы. Разумеется, вы понимаете, что я имею в виду его женитьбу на одной из них.
— Гм, таковы его планы?
— Планы! Боже ты мой, и скажете же вы иной раз! Но ведь может вполне случиться, что он в одну из них влюбится. Поэтому как только он приедет, вам необходимо будет нанести ему визит.
— Я, признаюсь, не вижу к тому достаточных оснований. Поезжайте-ка вы сами с девочками. Или пошлите их одних — это, возможно, будет еще лучше. Не то вдруг он вздумает влюбиться в вас — ведь вы ничуть не менее привлекательны, чем любая из наших дочек.
— Вы мне льстите, дорогой мой. Когда-то я и в самом деле была не лишена привлекательности. Но сейчас, увы, я уже не претендую на то, чтобы слыть красавицей. Женщине, у которой пять взрослых дочерей, не следует много думать о собственной красоте.
— В этих обстоятельствах у женщины не часто остается столько красоты, чтобы думать о ней приходилось особенно много.
— Но, мой друг, вам непременно следует навестить мистера Бингли, как только он появится.
— Едва ли я за это возьмусь.
— Но подумайте о наших девочках. Вы только представьте себе, как хорошо одна из них будет устроена. Вот увидите, как сразу поспешат в Незерфилд сэр Уильям и леди Лукас. А ради чего, как вы думаете? Уж, конечно, ради своей Шарлот — вы же знаете, они не очень-то любят навещать незнакомых людей. Вы непременно должны поехать — ведь мы сами без этого никак не можем у него побывать.
— Вы, безусловно, слишком щепетильны. Полагаю, что мистер Бингли будет рад вас увидеть. Хотите, я дам вам для него записочку с обещанием выдать за него замуж любую из моих дочек, которая ему больше понравится? Пожалуй, надо будет только замолвить словечко в пользу моей крошки Лиззи.
— Надеюсь, что вы этого не сделаете. Лиззи ничуть не лучше других ваших дочерей. Я уверена, что она и вполовину не так красива, как Джейн и гораздо менее добродушна, чем Лидия. Но ей вы почему-то всегда оказываете предпочтение!
— Ни одна из моих дочек ничем особенным не примечательна, — ответил он. — Они столь же глупы и невежественны, как все другие девчонки в этом возрасте. Просто в Лиззи немножко больше толку, чем в ее сестрах.
— Мистер Беннет, как смеете вы так оскорблять ваших собственных детей? Вам доставляет удовольствие меня изводить. Конечно, вам нет никакого дела до моих истерзанных нервов.
— Вы ошибаетесь, моя дорогая. Я давно привык с ними считаться. Ведь они — мои старые друзья. Недаром вы мне толкуете о них уже не меньше двадцати лет.
— Ах, вы даже себе не представляете, как я страдаю.
— Надеюсь, что вы все же доживете до того времени, когда в окрестностях появится множество молодых людей с доходом не менее четырех тысяч в год.
— Даже если их будет двадцать, какой в них прок, коли вы все равно отказываетесь к ним ездить?
— Ну, если их будет двадцать, моя дорогая, то тогда я, конечно, соберусь да сразу и объеду их всех подряд.
В характере мистера Беннета так затейливо сочетались живость ума и склонность к иронии, замкнутость и взбалмошность, что за двадцать три года совместной жизни жена все еще не сумела к нему приноровиться. Разобраться в ее натуре было намного проще. Она была невежественной женщиной с недостаточной сообразительностью и неустойчивым настроением. Когда она была чем-нибудь недовольна, она считала, что у нее не в порядке нервы. Целью ее жизни было выдать дочерей замуж. Единственными ее развлечениями были визиты и новости.
Глава II
Мистер Беннет все же одним из первых навестил мистера Бингли. По правде говоря, он с самого начала имел в виду нанести ему визит, хотя все время уверял свою жену, что ни за что к нему не поедет. И она оставалась в полном неведении относительно его намерений до конца того дня, когда визит состоялся. Истинное положение вещей раскрылось следующим образом. Наблюдая за тем, как его вторая дочь украшает лентами шляпку, мистер Беннет неожиданно заметил:
— Надеюсь, Лиззи, мистеру Бингли это понравится.
— Мы никогда не узнаем, что нравится и что не нравится мистеру Бингли, — с раздражением проговорила ее мать, — раз нам не придется бывать в Незерфилде.
— Но вы забываете, мама, — сказала Элизабет, — что мы встретим его на балу, и миссис Лонг обещала нас познакомить.
— О нет, миссис Лонг ни за что этого не сделает. У нее у самой две племянницы. Терпеть не могу эту ханжу и эгоистку!
— И я тоже, — сказал мистер Беннет. — Как приятно, что в этом важном деле вы от нее не зависите.
Миссис Беннет не снизошла до ответа; но, не будучи в силах сдержать свое раздражение, она напустилась на одну из дочерей.
— Ради бога, Китти, перестань так кашлять! Хоть чуточку бы считалась с моими нервами. Они этого не выдержат.
— Китти у нас ни с чем не считается, — сказал отец. — Вечно она кашляет невпопад.
— Я кашляла не для удовольствия, — обиделась Китти.
— Когда у вас следующий бал, Лиззи?
— Через две недели.
— Ах, вот как, — воскликнула мать. — Значит миссис Лонг вернется только накануне бала! Как же это она нам его представит, если даже не успеет с ним до этого встретиться?
— Тогда, дорогая моя, вы сможете оказаться полезной вашей приятельнице, представив ей мистера Бингли.
— Невозможно, мистер Беннет, невозможно, раз я сама не буду с ним знакома. Вы просто надо мной издеваетесь!
— Ваша осторожность делает вам честь. Конечно, такое короткое знакомство почти ничего не значит. Какое же суждение можно составить о человеке в течение двух недель? Однако, если ее не познакомим с мистером Бингли мы, то это сделает кто-нибудь другой. По мне — пускай миссис Лонг и ее племянницы тоже попытают счастья. Я даже готов взять это доброе дело на себя, если оно вам очень не по душе.
Девицы уставились на отца. Миссис Беннет пробормотала:
— Какой вздор!
— Что означает ваше выразительное замечание, сударыня? — спросил он с удивлением. — Считаете ли вы вздорным обычай, согласно которому, прежде чем иметь дело с незнакомым человеком, он должен быть вам представлен? Или вам не нравится существующий порядок такого представления? Боюсь, что наши взгляды в этом отношении слегка расходятся. А ты, Мэри, что думаешь по этому поводу? Ведь ты у нас такая рассудительная девица, читаешь ученые книги и даже делаешь из них выписки.
Мэри хотелось сказать что-нибудь очень глубокомысленное, но она ничего не смогла придумать.
— Пока Мэри собирается с мыслями, — продолжал он, — вернемся к мистеру Бингли.
— Я больше не могу слышать о мистере Бингли, — заявила жена.
— Жаль, что вы об этом не сказали мне раньше. Знай я это сегодня утром, я бы ни в коем случае к нему не поехал. Экая досада; но раз уж я у него побывал, боюсь, что избежать с ним знакомства будет теперь не так-то легко.
Мистер Беннет добился, чего хотел — дамы пришли в крайнее изумление. Особенно сильно была поражена миссис Беннет. Однако, когда первый порыв радости миновал, она принялась уверять, что именно этого она от него и ожидала.
— Вы поступили просто великодушно, мой дорогой мистер Беннет! Хотя, признаюсь, я не сомневалась, что в конце концов добьюсь от вас этого. Я знала, вы настолько любите наших девочек, что не способны пренебречь подобным знакомством. Ах, как я счастлива! И как мило вы подшутили над нами. — Подумать только, вы еще утром побывали в Незерфилде и до сих пор даже словом об этом не обмолвились!
— Теперь, Китти, можешь кашлять сколько угодно, — сказал мистер Беннет, выходя из комнаты, чтобы не слышать чрезмерно восторженных излияний своей жены.
— Девочки, какой у вас прекрасный отец! — воскликнула она, когда дверь закрылась. — Не знаю, право, чем вы отблагодарите его за такую доброту. Да и меня тоже. Поверьте, в наши годы не так-то приятно каждый день заводить новые знакомства. Но ради своих детей мы ведь готовы на все. Лидия, милочка моя, хоть ты и моложе всех, но, сдается мне, что танцевать на балу мистер Бингли будет именно с тобой.
— Вот уж ничуть этого не испугаюсь! — храбро заявила Лидия. — Хоть я и моложе всех, по зато я — самая высокая.
Остаток вечера прошел в рассуждениях о том, через сколько дней следует ожидать ответного визита мистера Бингли и когда после этого его можно будет пригласить на обед.
Глава III
Как ни старались миссис Беннет и ее пять дочерей, им все же не удалось добиться от главы семьи такого описания мистера Бингли, которое могло бы удовлетворить их любопытство. Они атаковали мистера Беннета самыми различными способами: вопросами напрямик, хитроумными догадками, отдаленными намеками. Но он не поддавался ни на какие уловки. И в конце концов им пришлось удовольствоваться сведениями из вторых рук, полученными от их соседки, леди Лукас. Сообщения последней были весьма многообещающими. Сэр Уильям был в восторге от мистера Бингли. Он еще очень молод, необыкновенно хорош собой, чрезвычайно любезен и, в довершение всего, выражает намерение непременно присутствовать на ближайшем местном балу, куда собирается прибыть с целой компанией своих друзей.
Ничего лучшего нельзя было и желать. Кто интересуется танцами, тому ничего не стоит влюбиться. Все питали самые радужные надежды на скорейшее завоевание сердца мистера Бингли.
— Ах, если бы мне только довелось увидеть одну из моих дочерей счастливой хозяйкой Незерфилда, — сказала своему мужу миссис Беннет, — и столь же удачно выдать замуж всех остальных — мне бы тогда больше нечего было желать.
Через несколько дней мистер Бингли отдал визит мистеру Беннету и просидел десять минут в его библиотеке. Мистер Бингли надеялся взглянуть на молодых леди, о красоте которых он уже много слышал, но ему удалось повидать только их отца. Дамы были несколько удачливее его: им посчастливилось увидеть из верхнего окна, что на нем был синий сюртук и что приехал он на вороной лошади.
Вскоре после этого было послано приглашение на обед. Миссис Беннет составила уже меню, делавшее честь ее хозяйственным способностям, как вдруг из Незерфилда был получен ответ, расстроивший все планы. Мистер Бингли вынужден на следующий день уехать в Лондон, что, к величайшему сожалению, лишало его возможности воспользоваться оказанным ему вниманием и т. д. и т. п. Миссис Беннет была крайне разочарована. Она никак не могла себе представить, что за дела возникли у него в городе так скоро после переезда в Хартфордшир и начала опасаться, что он вечно будет порхать с места на место и что Незерфилд никогда не станет его постоянным пристанищем. Ее тревога была до некоторой степени рассеяна предположением леди Лукас о том, что он мог поехать в Лондон за своими друзьями, с которыми собирался появиться на балу. Вскоре стали поговаривать о том, что на бал вместе с Бингли прибудут двенадцать дам и семь джентльменов. Барышень опечалило число дам, но они несколько ободрились, услышав, что вместо двенадцати спутниц с ним приехали из Лондона только шесть: пять его сестер и одна кузина. Когда незерфилдская компания вступила в бальный зал, обнаружилось, что она состоит всего из пяти человек: мистера Бингли, двух его сестер, мужа старшей сестры и еще одного молодого джентльмена.
Мистер Бингли оказался молодым человеком с благородной и приятной наружностью и непринужденными манерами. Обе сестры его — особами изящными и весьма светскими. Его зять, мистер Хёрст, с трудом мог сойти за дворянина. Зато друг мистера Бингли, мистер Дарси, тотчас же привлек к себе внимание всего зала своей высокой статной фигурой, правильными чертами лица и аристократической внешностью. Через пять минут после их прихода всем стало известно, что он — владелец имения, приносящего десять тысяч фунтов годового дохода. Джентльмены нашли его достойным представителем мужского пола, дамы объявили, что он гораздо привлекательнее мистера Бингли, и в течение первой половины вечера он вызывал всеобщее восхищение. Однако позднее, из-за его поведения, популярность мистера Дарси быстро пошла на убыль. Стали поговаривать о том, что он слишком горд, что он задирает перед всеми нос и что ему трудно угодить. И уже все его огромное поместье в Дербишире не могло искупить его неприятных и даже отталкивающих манер. Разумеется, он не заслуживал даже сравнения со своим другом.
Мистер Бингли вскоре перезнакомился почти со всеми присутствовавшими. Он был оживлен и любезен, участвовал в каждом танце, жалел о слишком раннем окончании бала и даже вскользь упомянул о том, что не мешало бы устроить еще один бал в Незерфилде. Столь приятные качества говорили сами за себя. Как разительно отличался он от своего друга! Мистер Дарси танцевал только один раз с миссис Хёрст и один раз с мисс Бингли, не пожелал быть представленным другим дамам и провел весь остальной вечер, прохаживаясь по залу и изредка перебрасываясь словами с кем-нибудь из своих спутников. Характер его осудили все. Дарси был признан одним из самых заносчивых и неприятных людей на свете, и все хором выражали надежду на то, что он больше никогда не появится в местном обществе. Среди злейших его противников оказалась миссис Беннет. Разделяемое этой дамой общее неудовольствие поведением мистера Дарси превратилось в личную неприязнь после того, как он отнесся пренебрежительно к одной из ее дочерей.
Из-за недостатка кавалеров Элизабет Беннет была вынуждена в течение двух танцев просидеть у стены. При этом ей невольно пришлось подслушать разговор между мистером Дарси, который стоял неподалеку, и мистером Бингли, на минуту покинувшим танцующих для того, чтобы уговорить своего друга последовать их примеру.
— Пойдемте, Дарси. Я должен заставить вас танцевать, — сказал он, подходя к своему другу. — Не могу смотреть на то, как вы целый вечер глупейшим образом простаиваете в одиночестве. Право же, пригласите кого-нибудь.
— Ни в коем случае! Вы знаете, что танцы не доставляют мне удовольствия, если я не знаком со своей дамой. А в здешнем обществе — это было бы для меня просто невыносимо. Ваши сестры уже приглашены, а кроме них в зале нет ни одной женщины, танцевать с которой для меня не было бы сущим наказанием.
— Я не так привередлив, как вы! — воскликнул Бингли. — Клянусь честью, я еще ни разу не встретил за один вечер так много хорошеньких женщин; среди них есть просто красавицы!
— Вы танцуете с единственной хорошенькой девицей в этом зале, — сказал мистер Дарси, посмотрев на старшую мисс Беннет.
— О, это самое очаровательное создание, какое мне когда-либо приходилось встречать! Но вон там, за вашей спиной сидит одна из ее сестер. По-моему, она тоже очень недурна. Хотите, я попрошу мою даму вас познакомить?
— Это вы про которую? — Обернувшись, Дарси взглянул на Элизабет, но заметив, что она на него смотрит, отвел глаза и холодно сказал: — Что ж, она как будто мила. И все же не настолько хороша, чтобы нарушить мой душевный покой. А у меня что-то сейчас нет охоты утешать молодых леди, которыми пренебрегли другие кавалеры. Возвращайтесь лучше к своей даме. Уверяю вас, вы напрасно теряете со мной время, которое могли бы провести, наслаждаясь ее улыбками.
Бингли последовал этому совету, его приятель отошел в другой конец комнаты, а Элизабет осталась на месте, полная не слишком добрых чувств по отношению к Дарси. Впрочем, она с удовольствием рассказала об этом эпизоде в кругу своих друзей, так как была наделена живым и веселым нравом и всегда была не прочь посмеяться.
Вся семья, однако, провела вечер очень приятно. Миссис Беннет была в восторге от большого внимания, которое было оказано незерфилдцами ее старшей дочери. Мистер Бингли танцевал с ней дважды, и она была любезно принята его сестрами. Джейн радовалась этому не меньше матери, хотя и не выражала столь явно своего восторга. Элизабет радовалась за Джейн, — Мэри слышала, как кто-то в разговоре с мисс Бингли назвал ее самой образованной барышней в округе; Кэтрин и Лидии посчастливилось ни разу не оставаться в танцах без кавалеров — большего от бала они пока не научились желать. Таким образом, все вернулись в Лонгборн — селение, в котором они жили и где семейство Беннет занимало самое видное положение, — в превосходнейшем расположении духа. Когда они приехали, мистер Беннет еще не спал. За книгой он обычно не замечал времени; на этот же раз ему было весьма любопытно узнать, как прошел вечер, от которого столь многого ожидали члены его семейства. Он был почти уверен, что замыслы его жены в отношении их нового знакомого не увенчаются успехом. Однако вскоре он обнаружил, что ему предстоит выслушать рассказ совсем в другом роде.
— О, дорогой мистер Беннет, — входя в комнату, воскликнула его жена, — какой вечер мы провели! Бал был великолепен! Хотелось бы, чтобы вы были с нами. Джейн пользовалась необыкновенным успехом. Все только и говорили о том, какая она красавица. Мистер Бингли сказал, что она очаровательна и танцевал с ней два раза. Вы только подумайте об этом, мой друг, — целых два раза! И она была единственной, кого он пригласил на второй танец. Сначала он пригласил мисс Лукас. Меня всю покоробило, когда я увидела его с ней в паре. Но она ему ничуть не понравилась. Да и кому она может понравиться, вы сами знаете! Зато когда стала танцевать Джейн, он как будто весь загорелся. Разузнал, кто она такая, попросил, чтобы его ей представили и тут же пригласил ее на второй танец. В третьем танце его парой была мисс Кинг, в четвертом — Мерайя Лукас, в пятом еще раз Джейн, в шестом — Лиззи; буланже он танцевал…
— Будь у него ко мне хоть капля жалости, — нетерпеливо перебил ее муж, — он бы танцевал вдвое меньше. Ради бога, не перечисляйте больше его дам. Что стоило ему подвернуть себе ногу во время первого танца!
— Ах, дорогой мой, я от него в совершенном восторге! — продолжала миссис Беннет. — Он так необыкновенно хорош собой! А его сестры — просто очаровательны! Я в жизни никогда не видывала более элегантных нарядов! Думаю, что кружево на платье миссис Хёрст…
Здесь ее речь была снова прервана, так как мистер Беннет не пожелал выслушать описания туалетов. Поэтому ей пришлось переменить тему и она с негодованием рассказала в преувеличенном виде про неслыханную дерзость мистера Дарси.
— Могу вас все же заверить, — заключила она, — Лиззи немного потеряла от того, что пришлась ему не по вкусу! Этому неприятному и противному человеку и нравиться даже не стоит. Такой важный и надутый, недаром его там все не взлюбили. Разгуливает туда, разгуливает сюда, воображая о себе бог весть что! Недостаточно хороша, чтобы с ним танцевать!.. Хотела бы я, чтобы вы были там и осадили его как следует. Прямо терпеть не могу этого человека!..
Глава IV
Когда Джейн и Элизабет остались одни, Джейн, которая до того отзывалась о мистере Бингли весьма сдержанно, призналась сестре, насколько он ей понравился.
— Он именно такой, каким должен быть молодой человек, — сказала она, — разумный, добродушный, веселый. И я никогда еще не видела подобных прекрасных манер — столько свободы и вместе с тем так чувствуется хорошее воспитание!
— А кроме того, он недурен собой, — добавила Элизабет, — что также требуется от молодого человека, если только это возможно. Благодаря этому облик его можно считать вполне совершенным.
— Я была так польщена, когда он пригласил меня танцевать во второй раз. Признаюсь, я этого совершенно не ожидала.
— Не ожидала? А я зато ожидала этого вместо тебя. Знаки внимания каждый раз застигают тебя врасплох, а меня — никогда. В этом — одно из важных различий между нами. Ну что могло быть естественнее того, что он во второй раз пригласил тебя танцевать? Разве он не видел, что ты — самая красивая девушка в зале? Что ж тут говорить о его галантности? Впрочем, он в самом деле славный молодой человек и пусть уж он тебе нравится. Тебе не раз нравился кое-кто и похуже.
— Лиззи, дорогая!
— Ты сама знаешь, что слишком склонна расхваливать кого угодно, не замечая ни в ком ни малейшего изъяна. Все тебе кажутся милыми и прекрасными. Ну разве хоть раз в жизни ты отозвалась о ком-нибудь неодобрительно?
— Я никого не хотела бы поспешно осудить. Но ведь я говорю всегда то, что думаю.
— Мне это известно. И именно этому я больше всего и удивляюсь. Как ты, с твоим здравым смыслом, способна совсем не замечать слабостей и глупости окружающих? Наигранное прекраснодушие встречается достаточно часто, чуть ли не на каждом шагу. Но искренно, без всякой аффектации и притворства видеть в каждом человеке лишь хорошие качества, к тому же их преувеличивая, и не замечать ничего плохого — на это способна ты одна. Значит, тебе так же понравились и его сестры? А ведь своими манерами они сильно отличаются от мистера Бингли.
— Разумеется, если судить по первому впечатлению. Но достаточно с ними немного разговориться, чтобы почувствовать, какие это приятные женщины. Мисс Бингли собирается жить со своим братом и вести его хозяйство. Мне кажется, я не ошибусь, предсказывая, что мы найдем в ней необыкновенно милую соседку.
Элизабет выслушала ее молча, но в душе с ней не согласилась. Поведение сестер мистера Бингли на балу отнюдь не было рассчитано на всеобщее одобрение. Обладая большей, чем Джейн, наблюдательностью и меньшим мягкосердечием и не связанная собственным чувством, Элизабет не могла ими восторгаться. Мисс Бингли и ее сестра, миссис Хёрст, были в самом деле дамами весьма изысканными. Они не были лишены остроумия, когда находились в хорошем расположении духа, умели поправиться, когда это входило в их намерения, однако в то же время были горды и высокомерны. Обе они были довольно красивы, получили образование в одном из лучших лондонских частных пансионов, владели двадцатью тысячами фунтов и тратили денег больше, чем имели в своем распоряжении, привыкли вращаться в светском обществе и потому считали себя вправе придерживаться весьма высокого мнения о собственных персонах и довольно низкого — о людях, их окружающих. Родились они в почтенной семье, происходившей из северной Англии, — обстоятельство, запечатлевшееся в их памяти более глубоко, чем то, что своим богатством они были обязаны торговле.
Отец мистера Бингли оставил сыну около ста тысяч фунтов. При жизни он собирался приобрести имение, но так и не осуществил своей мечты. Сам мистер Бингли тоже питал в душе такое намерение и даже как-то ездил с этой целью в родное графство. Но после того, как он обзавелся хорошим домом с принадлежавшими ему охотничьими угодьями, для многих, знавших его беспечный характер, казалось вполне вероятным, что он проведет всю свою жизнь в Незерфилде, отложив основание родового поместья Бингли до следующего поколения.
Его сестрам очень хотелось, чтобы он стал землевладельцем. Но хотя пока что он оставался арендатором, мисс Бингли ни в коей мере не отказывалась играть роль хозяйки за его столом. Миссис Хёрст, которая вышла замуж за человека более родовитого, чем богатого, тоже ничего не имела против того, чтобы считать его дом своим, когда ей это представлялось удобным. Про Незерфилд Парк Бингли узнал благодаря случайной рекомендации через два года после своего совершеннолетия. Он обошел дом за полчаса, остался доволен его местоположением и внутренним устройством, а также изложенными хозяином преимуществами имения и тут же его арендовал.
Несмотря на противоположность характеров, он был связан с Дарси теснейшей дружбой. Дарси ценил Бингли за его легкую, открытую и податливую натуру, хотя эти качества резко противоречили его собственному нраву, которым сам он отнюдь не был недоволен. Бингли вполне полагался на дружбу Дарси, весьма доверяя его суждениям. Сообразительностью Дарси превосходил его. Хотя Бингли вовсе не был недалеким человеком, но Дарси был по-настоящему умен. В то же время Дарси был горд, замкнут и ему было трудно угодить. Его манеры, хотя и свидетельствовали о хорошем воспитании, не слишком располагали к себе окружающих. В этом отношении его друг имел перед ним значительное преимущество. Где бы ни появлялся Бингли, он всюду вызывал к себе дружеские чувства. Дарси же постоянно всех задевал.
Отношение каждого к меритонскому балу было достаточно характерным. Бингли в жизни своей еще не встречал столь милого общества и таких очаровательных женщин; все были к нему добры и внимательны, он не ощущал никакой натянутости и вскоре близко сошелся со всеми, кто находился в зале. Что же касается мисс Беннет, он не мог себе представить более прелестного ангела. Дарси, напротив, видел вокруг себя толпу людей довольно безобразных и совершенно безвкусных, к которым он не испытывал ни малейшего интереса и со стороны которых не замечал ни внимания, ни расположения. Он признавал, что мисс Беннет недурна собой, но находил, что она чересчур много улыбается.
Миссис Хёрст и ее сестра готовы были согласиться с такой характеристикой мисс Беннет, но все же Джейн им понравилась и они объявили, что она миленькая девочка и что они ничего не имеют против того, чтобы поддерживать с ней знакомство. Мисс Беннет так и осталась миленькой девочкой и в соответствии с этим мистеру Бингли было дозволено относиться к ней так, как ему заблагорассудится.
Произведения
Критика
