Два Шекспира Энтони Бёрджесса
Мария Горбачева
Нашему читателю Энтони Бёрджесс, один из самых плодовитых и разноплановых английских писателей второй половины XX века, до недавнего времени был известен прежде всего как автор «Заводного апельсина» — и то скорее по нашумевшему в свое время одноименному фильму Стенли Кубрика. Тем не менее Бёрджесс, являющийся не только романистом, но и драматургом, критиком, переводчиком и даже музыкантом, в своем творчестве не раз обращался и к шекспировской теме. Его перу принадлежат несколько лекций и статей о Шекспире, напианных для литературоведческих изданий, а также романы «МФ» («MF», 1971), «Смуглая леди Эндерби» («Enderby’s Dark Lady», 1984), «Мертвец в Детфорде» («Dead Mari in Deptford», 1993), действующие лица и сюжетная интрига которых непосредственно связаны с елизаветинской эпохой и ее главным героем, «великим английским бардом». Времена Кристофера Марло и Бена Джонсона, театров «Роза» и «Глобус» во многих произведениях Бёрджесса не только исторический фон или броская декорация; воссоздание атмосферы, в которой живут и действуют его персонажи, — одна из важнейших творческих задач для писателя.
Литература о Шекспире поистине огромна: новые и новые исследования о «стратфордском лебеде» и его эпохе постоянно пополняют бесконечную шекспириану на многих языках мира. Роман Бёрджесса «Влюбленный Шекспир» («Nothing Like the Sun. A Story of Shakespeare’s Love-Life», 1964), заглавие которого было бы корректнее перевести на русский как «На солнце не похожи. История любовной жизни Шекспира», и его монография «Шекспир» («Shakespeare», 1970), получившая при переводе отсутствующий в оригинале подзаголовок «Гений и его эпоха», — еще одно высказывание на эту открытую для дискуссии и неисчерпаемую тему.
Роман «Влюбленный Шекспир» — попытка реконструировать биографию великого поэта. Эпиграф, представляющий собой начало знаменитого шекспировского сонета «My mistress’ eyes are nothing like the sun» (и почему-то отсутствующий в русском издании), объясняет название романа. В переводе С.Я. Маршака эта строка звучит как «Ее глаза на звезды не похожи». Русская же версия издательства «Центрполиграф» следует при переводе — вероятнее всего, в чисто коммерческих целях — за вышедшим несколько лет назад популярным фильмом «Влюбленный Шекспир».
В таком названии есть доля логики: главный герой романа действительно Шекспир влюбленный — страдающий от несбыточных грез и эротических видений, от предательства жены, вероломства любовницы и измены любовника. Перед нами хроника частной, а точнее — любовной жизни поэта, построенная на множестве подробностей. Стоит отметить, что в эпоху «царствования» (или же заката) постмодернизма желание создать собственную, абсолютно субъективную версию жизнеописания канонизированного и уже давно мифологизированного читательским сознанием персонажа воспринимается естественно. Для английской литературы второй половины XX века тенденция развенчивать устоявшиеся социальные, культурные и литературные мифы, реконструируя или переосмысляя их, является во многом магистральной. Викторианская Англия в «Женщине французского лейтенанта» Джона Фаулза, Чаттертон и Мередит («Чаттертон»), Мильтон («Мильтон в Америке») Питера Акройда или, например, Священное Писание в «Истории мира в 10 1/2 главах» Джулиана Барнса — лишь наиболее известные и удачные из множества экспериментов в этой области.
Помимо того что в русском издании «Влюбленного Шекспира» отсутствует эпиграф, в нем также опущено и очень важное авторское вступление. «Прощальная лекция мистера Бёрджесса своим особым студентам, <...> которые сетуют на то, что Шекспир ничего не дал Востоку», — эти нарочито провокационные слова открывают роман. Таким образом, перед нами еще одна версия жизни Шекспира, предложенная неким «мистером Бёрджессом», который не только спешит закончить беседу («прощальная лекция»), но и сопровождает ее обильными возлияниями: «Спасибо за три бутылки samsu. Попробуем... О, восхитительный вкус...»
Начав свою книгу как застольную лекцию-беседу, Бёрджесс вскоре озадачивает нас, заставляя разбираться в том, чей голос мы слышим и чья позиция раскрывается перед нами: повествователя (исследователя, наблюдателя), «мистера Бёрджесса» или же самого героя книги — Уилла Шекспира. В романе звучит сразу несколько голосов; повествование ведется то от третьего лица, то от первого — от лица главного героя, — то строится как гневная речь лондонского проповедника об упадке современных нравов, то оказывается монологом (диалогом) актеров или их сценических персонажей. Вспоминая, что Бёрджесс — не только писатель, но еще и композитор, невольно приходишь к мысли, что в какой-то момент роман перестает быть просто романом и начинает звучать подобно полифоническому музыкальному произведению. Сопряжение нескольких голосов, сложным образом взаимодействующих друг с другом: мелодий старинных песенок, звуков зажигательной джиги, криков лондонской толпы, боя Биг-Бена, плеска воды в реке — все это выстраивается в единую историю любовных похождений и страданий Шекспира.
Придерживаясь общей хронологии событий, «мистер Бёрджесс» знакомит нас сначала с молодым Шекспиром — честолюбивым мечтателем, «юным Уиллом — подростком в поношенном тесном камзоле, залатанном плаще, зато в новых, с иголочки, перчатках», затем со зрелым Шекспиром, обретшим и деньги, и славу («усталое лицо с потухшими глазами»), и, наконец, с Шекспиром постаревшим, разочарованным и больным («гнилые зубы, жиденькая бороденка, в которой уже появилась седина, и дряблая кожа»). «Великий мастер Шекспир» предстает перед нами не как загадочный и далекий небожитель литературного Олимпа, а как вполне обычный, земной человек — и при этом страстный и любвеобильный.
Литературная гениальность Шекспира на страницах романа не акцентируется, его произведения попадают в поле нашего зрения лишь в той степени, в какой их создание связано с теми или иными любовными переживаниями. Тема творчества на протяжении всего романа, особенно усиливаясь к финалу, сопрягается с темой болезни, душевного и физического проклятия. Шекспира постоянно преследуют видения — пророческие, кошмарные, — вызванные опьянением, бессонными и страстными ночами или тяжелой болезнью (по версии Бёрджесса — сифилисом, которым поэта заразила Смуглая Леди сонетов). Роман открывается фразой о том, что «во всем была виновата богиня — неуловимая, опасная и вместе с тем очень желанная»; и трагический мотив постоянных поисков героем своей темнокожей богини (а автор настаивает на том, что Смуглая Леди действительно темнокожа) проходит через весь роман. Кульминацией становится долгожданная встреча Шекспира с Фатимой, загадочной восточной красавицей, и с этого момента рассказ ведет сам Шекспир — текст романа строится в виде дневниковых записей. Фатима для Шекспира — не только исполнение всех желаний, счастье и источник вдохновения, но и трагедия, рок, мука и в конечном счете — смерть. История Темнокожей Богини (вернее, жизнь этого образа в сознании Шекспира) развивается параллельно основной сюжетной линии. И так же, как юный Уилл превращается к финалу в большего и дряхлого старика, прекрасная Фатима предстает в финале уродливой старухой.
«Влюбленный Шекспир» — история не только любовной жизни поэта; это история страдания и одиночества, дружбы и предательства, бесплодных мечтаний, успехов и неудач. Подчеркнуто антигероический образ Шекспира способствует разрушению укоренившихся в массовом сознании стереотипов: «потрясатель сцены», классик английской литературы нередко выглядит вполне заурядным человеком, все помыслы которого сводятся к тому, чтобы продвигаться по социальной лестнице (получить дворянский титул и фамильный герб), сделать успешную карьеру, иметь хороший заработок и завести страстную любовницу. Драматургия, поэзия для него — лишь ремесло, способ существования: «Он снова зарабатывал деньги, лицемерно произнося проникновенную речь и беспомощно осознавая, что слова созданы для того, чтобы скрывать истину». Бёрджесс рисует Шекспира подавленным, загнанным в угол жизненными обстоятельствами и собственным малодушием.
На протяжении всей книги играя с читателем, в эпилоге автор делает последний ход, окончательно сбивая нас с толку. Финал — это не только агония и бред умирающего поэта, но и завершающий аккорд лекции, принципиальный для игровой природы романа вопрос: «У вас есть вопросы? Вам хочется знать, кто все это говорит?.. Никакого самозванства...» Так кто же, в конце концов, к нам обращается — «мистер Бёрджесс»? Шекспир? Автор?
Опубликовав роман «Влюбленный Шекспир», Бёрджесс в 1968 году начал работать над сценарием мюзикла, условно названного «Will! or The Bawdy Bard» («Уилл! или Певец непристойности»). Работа шла медленно и тяжело, и в результате проект был закрыт. Анализируя некоторые эпизоды этого сценария, можно заметить, что биографические детали и подробности жизни Шекспира и здесь — лишь повод для очередной фантазии, лишь внешний стимул для игры неуемного авторского воображения.
Созданная два года спустя монография «Шекспир» еще раз подтверждает этот факт.
В ней автор использует разнообразнейшие источники: исторические и литературоведческие исследования, биографические и чисто литературные сочинения о Шекспире, подлинные документы той эпохи, редкие свидетельств из церковно-приходских книг и архивов, воспоминания современников и пиратские фолио шекспировских произведений. И тем не менее один из исследователей творчества Бёрджесса определяет книгу позаимствованным у Джойса словом «фактификация» (factification), образованным от смешения двух английских слов — «факт» (fact) и «фальсификация» (falsification). Действительно, если искать наиболее подходящее жанровое определение, то «фактификация» очень подойдет: это все же не биография в классическом понимании термина, а еще одна, как и «Влюбленный Шекспир», версия некоторых сторон жизни и творчества английского поэта и драматурга.
В отличие от «Влюбленного Шекспира», здесь сам Шекспир не занимает центрального положения. Экономическая, политическая и социальная ситуация в Англии времен правления Елизаветы, жизнь Лондона и других английских городов, фонетические и лексические особенности староанглийского языка, история становления, английского театра и английской драмы, народные праздники и церковные обряды — вот далеко не полный перечень того, о чем очень подробно рассказывает эта книга. Поэтому вполне уместен подзаголовок, появившийся в русском издании, — «Гений и его эпоха» (хотя, конечно же, в какой-то мере это является нарушением авторской воли). Кроме самого Шекспира, перед нами проходит вереница других, не менее популярных и значительных литературных, театральных и политических фигур того времени — Филипп Хенслоу и Ричард Бербедж, Кристофер Марло и Роберт Грин, Томас Кид и Бен Джонсон, граф Саутгемптон и лорд Эссекс. «Шекспира» Бёрджесса можно с полным правом назвать «энциклопедией» елизаветинской эпохи.
По сравнению с «Влюбленным Шекспиром», эта монография содержит гораздо больше авторских комментариев — лингвистических, текстологических, культурологических. Здесь мы найдем указания на возможные прототипы героев шекспировских произведений, анализ его пьес, сопоставление их с сочинениями современников. Однако интересно, что автор начинает свое предисловие таким заявлением: «Эта книга не о драматургии и не о поэзии Шекспира. Это еще одна из многочисленных попыток собрать воедино все факты, на почве которых произросли его стихи». Бёрджесс настаивает на том, что на первый план хочет вынести не творчество, а частную жизнь героя.
В «Шекспире» Бёрджесс предлагает еще одну версию смерти поэта («...съел слишком много маринованной селедки и выпил слишком много рейнского вина. Он вспотел, его продуло, и он умер»), размышляет о том, кем могла быть Смуглая Леди — безвестной темнокожей красавицей, белокожей королевской фрейлиной или еще кем-либо? Ключевые для первого романа эпизоды частной жизни Шекспира: сложные любовные и дружеские отношения с Генри Ризли, смерть сына Гамнета и связь с загадочной «богиней» — в этой книге упомянуты как бы вскользь, на них не концентрируется авторское внимание.
Повествователь в «Шекспире» постоянно меняет маски: перед нами то бесстрастный исследователь — биограф и историк, то скрупулезный комментатор-литературовед, то просто поклонник творчества Шекспира и его внимательный читатель. Бёрджесс призывает нас к сотворчеству, отказываясь от какой бы то ни было авторской претензии на истину, окончательность: «Я провозглашаю здесь право каждого из многочисленных поклонников Шекспира создать собственный портрет этого человека... Естественно, каждый хотел бы раз и навсегда покончить с ложным, недостоверным образом». Однако вопреки декларируемому желанию до конца разрешить все загадки, связанные с фигурой Шекспира, их становится только больше, и в, этом, очевидно, суть авторского замысла.
Модальность любого авторского высказывания о Шекспире — предположение: «нам кажется», «похоже», «вероятно», «мне представляется» и т. д. «Все это фантазия», — говорит Бёрджесс, апеллируя к силе воображения читателя. Нет никакой объективной, «исчерпывающей» правды о Шекспире; он таков, каким представляется каждому из нас. Набросать штрихи к портрету, которые позволят читателю самостоятельно воссоздать облик гения, — такова основная и вполне постмодернистская идея Бёрджесса.
Что касается оформления рецензируемых изданий, нельзя не отметить странное решение выпустить две книги одного автора на одну и ту же тему в совершенно разном виде, без малейшего намека на их «родство».
Л-ра: Иностранная литература. – 2002. – № 8. – С. 268-272.
Произведения
Критика
