Ирвин Шоу. Ночной дежурный
В. Денисов
Новая книга Ирвина Шоу ожидалась с повышенным интересом. Интерес этот был обусловлен успехом его предыдущего романа «Вечер в Византии» (1973) — произведения, отмеченного искренней тревогой писателя за судьбы современного западного искусства.
И вот роман «Ночной дежурный». На первый взгляд в новом произведении И. Шоу немало общего с предыдущим: главный герой Дуглас Граймс тоже находится на перепутье жизненных дорог и тоже едет в Европу; действие обоих романов происходит в начале нынешнего десятилетия, основные их события разворачиваются главным образом в отелях и ресторанах фешенебельных европейских курортов; герои на предельных скоростях носятся по автострадам Европы или, как перелетные птицы, порхают за океан и обратно.
И все же между двумя романами дистанция огромного размера. В «Вечере в Византии» И. Шоу незримо присутствует дух трагедии. Рушится не только личная судьба продюсера Крейга, слишком поздно осознавшего в себе художника; главное — крушение самой «империи грез», символизирующее общий упадок буржуазной культуры Запада. В «Ночном дежурном» настоящее (а, следовательно, и ближайшее будущее) западной цивилизации, которым в предыдущем романе был вынесен столь решительный приговор, предстают в несравненно более мягком — едва ли не розовом — свете. Да, может резонно заключить читатель, к стенам цитаделей буржуазной цивилизации, быть может, и подступает ночь, но ночь эта еще «нежна». На благополучном, в общем и целом, Западе и сегодня можно не без удовольствия жить; для этого не обязательно даже быть богатым или очень умным; нужно только смело смотреть вперед, терпеливо ждать удобного шанса и, самое главное, — не упустить его...
Главный герой, Дуглас Граймс, — типичный «средний американец» из небольшого городка Скрэнтона. Бывший пилот гражданской авиации (из-за болезни глаз он был вынужден оставить свою профессию), он из ночи в ночь сводит счета в заштатном отеле на Манхэттене, попутно разгоняя пьяниц и проституток, за что получает 125 долларов в неделю. Ему не всегда везет в покер и рулетку; не более удачлив он и в личной жизни. Во всяком случае, у него нет оснований видеть мир в розовом свете.
...Как вдруг холодным январским вечером в одном из номеров отеля скоропостижно умирает постоялец. В его комнате ночной дежурный обнаруживает чемодан, битком набитый стодолларовыми банкнотами. Проведя в голове серию несложных мыслительных операций, тридцатитрехлетний герой «одалживает» найденную сумму и, движимый охотой к перемене мест и боязнью разоблачения (есть у него подозрение, что присвоенные сто тысяч долларов составляют собственность мафии или какого-нибудь иного преступного синдиката), наскоро свертывает свои немногочисленные дела в Нью-Йорке и отбывает в Европу, дабы затеряться в разношерстной толпе туристов и богатых бездельников и вкусить причитающуюся ему долю «сладкой жизни».
Сменяют друг друга, как на пленке цветного рекламного фильма, Цюрих, Париж, Венеция, модные курорты Давос, Ницца, Сен-Мориц, Гштаад; крутится колесо рулетки, брызжет шампанское, чередуются «великосветские» рауты. Леди и джентльмены азартно постигают острые ощущения горнолыжного спорта; Граймс же в нем преуспевает, и это (плюс врожденное обаяние) притягивает к нему обитателей фешенебельного курорта, томящихся от скуки и унылого однообразия светских развлечений.
Один из них — Майлс Фэбиан — делается его ближайшим другом и компаньоном. Начинается их партнерство с того, что Фэбиан... крадет у Граймса чемодан, в котором тот держит все свое состояние. Вначале, припертый к стене потерпевшим, он не желает признаваться в содеянном, но затем, получив увесистый удар настольной лампой по голове, «раскалывается». Его исповедь (по словам Фэбиана, он выходец из бедной семьи, “self-made man”) исторгает из глаз Граймса слезы непритворного сочувствия, после чего оба — плут по призванию и плут по стечению обстоятельств — заключают нерасторжимый союз, согласно которому деньги Граймса будут вложены в общее дело, а уж Фэбиан с его респектабельной внешностью, оборотистостью и светскими связями позаботится о преумножении капитала.
Подобно ангелу-хранителю, Фэбиан сопровождает Граймса в странствиях, увеселениях и передрягах до предпоследней страницы романа: не до последней лишь потому, что его настигает шальная пуля грабителя, и комбинатор, показав себя напоследок человеком незаурядной отваги (он и пулю-то свою заполучил, защищая от нападения женщину), испускает дух в больничной палате. И тут-то, в финале, читателя подстерегает еще одно, выглядящее особенно неуместным в откровенно развлекательной «пикареске» откровение: оказывается, во время войны Фэбиан — летчик союзной авиации — бесстрашно сражался с фашистами, а попав в плен и будучи подвергнут пыткам, проявил чудеса выдержки...
Передавать в рецензии многочисленные и колоритные детали светской «карьеры» Граймса под руководством Фэбиана едва ли целесообразно; важнее, на наш взгляд, акцентировать существенную особенность авторского замысла, проливающую свет на основную идею романа. Что бы ни творил Дуглас Граймс, в какие бы связи ни вступал и какими бы путями ни сколачивал свое будущее состояние, ничто не ставит его в конфликтную ситуацию с моральным кодексом типичного среднего американца. Даже когда авантюристические предприятия, включающие покупку в Италии картин и их вывоз за границу с сопутствующим обходом таможенных пошлин, получение доходов с проката порнофильма, съемки которого во Франции финансирует тот же вездесущий Фэбиан, огромные выигрыши, выпадающие на долю обоих на скачках, и т. п. приобретают сомнительный оттенок с точки зрения официальной законности, романист заботливо уберегает своего главного героя от коварных ситуаций, в которых тот может потерять столь благополучно сложившийся в представлении читателей облик.
В конце книги, как и положено современной «притче об успехе», все становится на свои места. Агенты таинственного синдиката, напавшие на след Граймса, требуют от него возвращения «позаимствованных» ста тысяч (впрочем, теперь это не составляет неразрешимой проблемы — по законам взаимовыручки на помощь герою приходит брат, успевший за это время стать членом правления солидной акционерной компании). Вслед за этим «остепенившийся» Дуглас женится — по любви (узнав, что скоро станет отцом) — на одной из своих богатых и предприимчивых подруг; у него появляется собственный дом, здоровое и жизнерадостное потомство... Деньги, впрочем, тоже: заботливый Фэбиан, уйдя в мир иной, оставил своему партнеру кругленький капитал, вложенный в картины. Таким образом, героя ожидает долгая и счастливая жизнь, и если «Вечер в Византии» явился историей неудавшейся судьбы, то «Ночной дежурный» можно назвать последовательным доказательством обратного.
Неудивительно, что роман с таким сюжетом легко и не без удовольствия читается. Ирвин Шоу — прозаик многоопытный, с четким и сложившимся художественным почерком; почерк этот нетрудно узнать и в сатирических интонациях, окрашивающих иные из эпизодов «Ночного дежурного», и в отголосках реального и беспокойного времени, которые нет-нет да и потревожат благодушно-юмористический в целом тон повествования (таковы, к примеру, портрет итальянского промышленного магната, недовольного забастовками рабочих, язвительное изображение французского кинокритика — рафинированного сноба-радикала, дающего «высоколобое» теоретическое оправдание порнографии на экране). Внешне актуальны неоднократные ссылки на неблагоприятный политический климат в сегодняшней Америке, да и главная коллизия, положенная в основу сюжета: сто тысяч долларов, «позаимствованные» героем, предназначались, как выясняется в финале, для подкупа должностных лиц или какой-то другой аферы, связанной с Уотергейтом. («Прегрешение» героя приобретает, таким образом, определенную идейную нагрузку: ведь если верить автору, то Граймс, сам того не ведая, совершил благое дело, чуть ли не патриотический поступок!) Однако это именно частности, ни в коей мере не определяющие общей мажорной атмосферы повествования, а как раз эту-то атмосферу, эту оптимистически-беззаботную тональность и трудно принять читателю, знакомому с лучшими из предыдущих произведений И. Шоу и прежде всего с «Вечером в Византии».
Было бы нелепо упрекать маститого романиста в том, что темой «Ночного дежурного» стал «путь наверх» рядового, ничем в общем не примечательного героя. И Эрнест Хемингуэй, и Эрих-Мария Ремарк, и Фрэнсис Скотт Фицджеральд (да и сам Ирвин Шоу в предыдущем романе) неоднократно рисовали жизнь и нравы «очень богатых людей», к кругу которых случайно или намеренно приобщались их главные герои; однако в их произведениях неизменно и с большой художественной силой выявлялись идейные и жизненные тупики, подстерегавшие этих персонажей «наверху». Граймс же, если верить романисту, лишь став добросовестным служителем Маммоны, и ощутил себя свободным и счастливым. Более того, на своем извилистом пути он не утратил ни одного из тех привлекательных душевных свойств, какие были ему присущи до начала его стремительной светской карьеры — «внизу».
Л-ра: Современная художественная литература за рубежом. – Москва, 1977. – № 6. – С. 69-72.
Произведения
Критика
