15-02-2019 Иоганн Вольфганг фон Гёте (Johann Wolfgang von Goethe) 2187

Концепция мировой литературы Гёте и эстетика немецкого романтизма

А. А. Михайлов

Вопрос о мировой литературе занимал в деятельности Гете одно из важнейших мест. Однако хотя концепция мировой литературы упоминается в подавляющем большинстве исследований, посвященных Гете, подробный ее анализ можно встретить лишь в очень немногих работах.

Понятие «мировая литература» (Weltliteratur) впервые появляется у Гете в 1827 г. Об этом свидетельствует И. П. Эккерман в своих «Разговорах с Гете...». Поэт сказал 31 января 1827 г.: «Национальная литература сейчас не много стоит. Сейчас мы вступаем в эпоху мировой литературы, и каждый должен теперь содействовать тому, чтобы ускорить появление этой эпохи. Но при таком высоком признании иностранного мы не можем задерживаться на чем-то особенно и считать его образцом. Не надо думать, что таким образцом будет специально китайская литература или сербская, или Кальдерон, или «Нибелунги»; потребность в высоких образцах все снова и снова приводит нас к античным грекам — именно в их произведениях воплощен прекрасный человек. Все остальное следует рассматривать лишь исторически, по мере возможности усваивая все хорошее, что в нем заключается».

Формирование концепции мировой литературы неразрывно связано у Гете с интересом к проблемам различных литератур. В 10-20-е годы XIX в. поэт тщательно занимается литературой Востока. Об этом говорится в его статьях и заметках, а также в «Разговорах» с Эккерманом. Заметка «Индийская поэзия» (1817-1818) посвящена таким памятникам индийской литературы, как «Гита-Говинда» и «Мегха-Дута». Было бы ошибкой видеть в интересе Гете к древней индийской поэзии лишь желание открыть для себя памятники других эпох и народов, хотя это обстоятельство и сыграло определенную роль. Гете пытается найти в индийской литературе то, чего ему не удается отыскать в современной, — цельность восприятия объекта, отсутствие противоречий между ним и волей художника. «Мы поступили бы в высшей степени неблагодарно, если бы не оценили достоинства индийских сочинений, тех из них, которые достойны восхищения по той причине, что, пребывая в прекрасном единстве с природой, находят выход из конфликта с бессмысленнейшей философией, с одной стороны, и чудовищнейшей религией — с другой, не беря от них ничего лишнего, кроме того, что было бы полезным их внутренней глубине и внешнему достоинству».

Концепция мировой литературы Гете опирается на ряд исторических и эстетических предпосылок. Наиболее существенная из них — идея просветителей о братстве народов и их борьба против национальной ограниченности. Диалектика национального и всеобщего представляет собой одну из сложнейших проблем применительно к немецкой литературе конца XVIII — начала XIX в., являясь отражением аналогичных процессов во всей западноевропейской литературе. Исследователь П. Вебер, ссылаясь на приведенную нами беседу Гете с Эккерманом, утверждает, что на рубеже веков поэт отказывается от понятия «национальная литература». Бесспорно, взгляды Гете на соотношение национальной и мировой литературы в этот период меняются, но характеризовать этот процесс как «отказ» от помятая национальной литературы вряд ли возможно. Вебер в известной степени противоречит себе, указывая, что статья Гете «Литературное санкюлотство» (1795) посвящена проблеме рождения классического национального автора. В XIX в. Гете проявляет большой интерес к немецкой старине, в частности к готической архитектуре.

Ф. Штрих в качестве одной из предпосылок для возникновения гетевской концепции мировой литературы называет наполеоновскую экспансию. В какой-то мере наполеоновская политика действительно привела к более интенсивному обмену культурными ценностями между народами, но преувеличивать значение этого процесса неправомерно, так как Европа на полтора десятилетия сделалась ареной кровопролитной борьбы, а ее «объединение» представляло порабощение многих народов. В качестве второй предпосылки исследователь называет деятельность немецких романтиков в области национально-патриотического искусства, считая, что концепция мировой литературы Гете была своеобразным ответом на эту деятельность. Но ведь эта вторая причина является следствием первой, так как именно вторжение наполеоновских войск в Германию и породило патриотическое движение, в котором немаловажную роль играли и писатели-романтики. Штрих же, по сути, абсолютизирует элементы национализма в этом движении. В результате получается, что потеря независимости большинством стран Европы содействовала культурному обмену, а движение за независимость в Германии представляло собой чисто шовинистическое явление.

Большое значение для формирования концепции мировой литературы имели искания И. Г. Гердера, в частности его «Фрагменты о современной немецкой литературе» в основном посвящены этой проблеме. И хотя само это понятие отсутствует на страницах «Фрагментов», положения Гердера о единстве мировой культуры предвосхищают идеи Гете о мировой литературе. Обмен культурными ценностями между различными нациями Гердер рассматривает как позитивное явление и не считает, что оно может в какой-то степени противоречить задачам национальной литературы. Такая позиция Гердера близка взглядам Гете на проблему соотношения национальной и мировой литературы. Гете был далек от идеализации немецкой, да и любой другой национальной литературы. Его концепция мировой литературы диалектична, так как рассматривает значение национальной и мировой литературы как соотношение части и целого, общего и особенного.

Р. М. Самарин справедливо указывал, что мировая литература как явление не возникла на рубеже XVIII-XIX вв., т. е. в то время, когда рождалась концепция Гете. Можно говорить о мировом процессе устного народного творчества до возникновения письменности.

Этот процесс уже знал собственные формы литературных связей. С возникновением письменности открывается новая эра в развитии литературы — взаимное влияние не только письменных и устных форм, но и различных литератур Древнего Востока и эпохи эллинизма. Такая сложная форма взаимодействия сохраняется и в средние века. Этот процесс сменяется периодом формирования национальных литератур. Однако это не означает, что прерываются всякие литературные связи между странами. Можно сказать, что значение этих связей отступает на задний план, становясь менее актуальным.

В плане взаимодействия литератур XVIII век представляет собой одно из самых интересных явлений. Эстетика Просвещения отрицала какой бы то ни было национализм. На свет появляется такое понятие, как «просветительский космополитизм». С одной стороны, просветители, в частности Гердер, призывали к всестороннему изучению культуры других народов, считая, что это обогатит национальную культуру собственной страны. Но, с другой стороны, в Германии XVIII век совпал с периодом борьбы за национальную литературу, национальный немецкий театр. Начало XIX в. было ознаменовано усилением тенденций к национальному искусству, национальной литературе — тенденций, которые отчасти стали перерастать в националистические, хотя развитие литературы требовало именно интенсификации межлитературных связей. Это понимали как Гете, так и иенские романтики.

Р. М. Самарин выделяет четыре формы деятельности Гете в области мировой литературы. Первая из них относится к сфере перевода: Гете сделал блестящий перевод «Племянника Рамо» Дидро. Вторая — к попытке творческого воплощения жизни и особенностей различных эпох и народов. Сюда можно отнести «Ифигению в Тавриде» и «Торквато Тассо». Отметим только, что проблематика «Торквато Тассо» перекликается с произведениями романтиков, в которых ставится вопрос о роли художника в обществе. К третьей форме относится деятельность Гете как интерпретатора одной или нескольких литературных традиций. Эта деятельность протекала не только в сфере переводов и подражаний; Гете создавал немецкие, а точнее свои, версии тех или иных явлений мировой литературы. Так возник «Западно-восточный диван», который представляет собой не только попытку синтеза элементов западной и восточной культуры, но и немецкий вариант лирики Хафиза. Синтез как творческий принцип является определяющим для позднего творчества Гете. Четвертая форма деятельности Гете относится к сфере литературной критики. Поэт в своих статьях откликается на явления культурной жизни не только Германии, но и других стран.

Проблема мировой литературы — одна из центральных в эстетике иенского романтизма. Следует отметить, что искания романтиков в области теории мировой литературы протекали не столько в сфере литературной практики, сколько в сфере литературоведения, причем собиратель фольклора, филолог, историк и эстетик соединялись в одном лице.

Статья Ф. Шлегеля «Эпохи мировой поэзии» (1800) представляет собой как бы конспект истории мировой литературы, изложенный в полемическом стиле. Шлегель выступает как восторженный почитатель античности. Но в этой статье присутствует и другая, более важная, мысль: Шлегель выдвигает тезис о необходимости соединения в современной литературе древнего и современного. Он высоко ценит деятельность Гете в области теории мировой литературы, ставит ее в пример другим писателям, предлагает обратиться к забытым эпохам развития литературы и возродить их. Однако уже в этой работе Шлегеля намечаются тенденции, которые, развившись окончательно, вызовут отрицательную реакцию со стороны Гете. Восхваление Шлегелем «национальной древности» в данной статье вполне уместно, так как привлекает внимание читателей к совершенно забытым эпохам развития национальной культуры, в частности к периоду средних веков.

В «Истории древней и новой литературы» — курсе лекций, прочитанном в Вене в 1812 г. и изданном в 1815 г., — Шлегель говорит о взаимном влиянии национальных литератур, считая его одним из основных законов развития литературы. Одну из лекций Шлегель посвящает древнеиндийской литературе и культуре, продолжая мысли, высказанные ранее в сочинении «О языке и мудрости индусов» (1808). Здесь находят свое выражение лингвистические взгляды Шлегеля, делается важный вывод об органической связи индоевропейских языков. Однако в этом сочинении Шлегель толкует древнеиндийскую поэзию и религию в спиритуалистическом духе. Поэтому работа Шлегеля встретила резкую критику со стороны Гете. Он считал, что ее материал служит тому, чтобы «донести до публики определенный образ мышления и выставить себя в качестве честного апостола устаревшего учения...». Этот взгляд на древнеиндийские штудии Шлегеля Гете сохранил и впоследствии.

Следует подчеркнуть, что несмотря на это тезис Шлегеля о взаимодействии национальных литератур очень близок позиции Гете, поэтому можно говорить об определенном типологическом родстве их концепций. Немаловажно и то, что мысль о взаимодействии национальных литератур была высказана Шлегелем задолго до того, как ее сформулировал Гете. Учитывая то обстоятельство, что Гете внимательно изучал деятельность романтиков (особенно Ф. Шлегеля), можно предполагать, что, создавая теорию мировой литературы, Гете опирался и на положительный опыт, накопленный ими.

А. В. Шлегель в берлинском курсе «Чтений об изящной литературе и искусстве» (1801-1804) попытался систематизировать историю и теорию литературы. Уже здесь им выражен основной принцип концепции мировой литературы — принцип историзма. Мы еще не находим развернутых рассуждений о мировой литературе, но, как справедливо указывает исследователь творчества А. В. Шлегеля А. С. Дмитриев, «исторический принцип тесно увязывается Шлегелем с универсализмом, который выражается, в частности, в последовательном стремлении иенцев рассматривать различные частные аспекты всего сущего, деятельности человеческого духа в том числе, как отдельные проявления целостного и всеобъемлющего единства». На основе сочетания принципов универсализма и историзма впоследствии и возникла концепция мировой литературы А. В. Шлегеля, лежащая в основе венских чтений «О драматическом искусстве и литературе», с которыми он выступал в 1807 г., а опубликовал в 1809-1811 гг. В первой лекции А. В. Шлегель пытается «соединить теорию драматического искусства с его историей». Такой подход к искусству в определенной степени был новаторским, так как до него никто из критиков не пытался строить свои исследования на подобной основе. А. В. Шлегель не дает определения мировой литературы, но в его лекциях предстает один из вариантов этой концепции.

В истории критики А. В. Шлегель считается одним из основоположников сравнительного метода в литературоведении. Действительно, в первой лекции венского курса он подчеркивает роль сравнения как одного из наиболее важных факторов в развитии литературоведения как науки.

Однако в рассуждениях А. В. Шлегеля программа мировой литературы излагается, конечно же, в романтическом духе. Принцип универсальной поэзии — один из основных в романтической эстетике — красной нитью проходит через сочинения как А. В. Шлегеля, так и его брата Фридриха. Этот принцип тесно связан с противопоставлением классического и романтического искусства. Исторической колыбелью романтического искусства А. В. Шлегель считает раннее средневековье, подчеркивая значение этой эпохи в культурно-историческом плане. Как известно, раннее средневековье, да и вся эпоха средних веков исключалась просветительской наукой из поступательного движения истории. А. В. Шлегель скорее возрождает незаслуженно забытую эпоху, чем идеализирует ее. Но все же изложение истории мировой культуры, опираясь на романтическую эстетику, привело А. В. Шлегеля к тому, что в его курсе отдельные исторические периоды идеализируются, а некоторые оказываются по отношению к ним в неравноправном положении. В частности, его оценка театра французского классицизма далека от объективности. В поисках подтверждения романтической эстетики он объявляет Шекспира романтиком. Таким образом, попытка создать курс истории литературы (в данном случае драматургии) на основе объективной оценки А. В. Шлегелю не удалось. Венский курс представляет собой изложение романтической эстетики, теории универсальной поэзии как ее главного принципа, а не курс мировой литературы, хотя, как мы уже указывали, в первой лекции А. В. Шлегель провозглашает принцип объективного сопоставления произведений искусства.

Включая в свое понятие мировой литературы все устные и письменные формы общения между людьми, Гете подразумевает под этим понятием не только художественную литературу, но и произведения критического, биографического, эпистолярного и мемуарного характера. Особое значение он придавал переводам. Так, в статье «German Romance» (1:828) он писал: «Тот, кто понимает и изучает немецкий язык, находится на ярмарке, где все народы предлагают свои товары; он играет роль толмача, обогащая при этом себя самого. Поэтому каждого переводчика следует считать посредником этого всеобщего душевного торга, способствующим такому взаимному обмену. Ибо, что бы ни говорилось о неудовлетворительности переводческого труда, он всегда был и будет одним из важнейших и достойнейших дел, связывающих воедино вселенную».

Гете очень высоко оценивал деятельность журналов, знакомящих своих читателей с развитием других литератур. В заметках «О журнале французских романтиков «Le Globe» (1826-1828) он с большой теплотой отзывается об этом издании, причем подчеркивает совпадение своих взглядов на мировую литературу с позицией французских издателей, которые, как известно, стояли на романтических позициях. Положительное отношение Гете к журналу французских романтиков свидетельствует о том, что он поддерживал стремление европейских романтиков открыть читателю неизвестные доселе шедевры. Мировая литература стала той сферой деятельности, где соединились усилия просветителей, романтиков и Гете, сколь бы различные взгляды они ни исповедовали. В своем собственном журнале «Искусство и древность» Гете не только публиковал сообщения о развитии других литератур, но и постепенно информировал немецкую публику о том, как его собственное творчество, а также творчество Гердера, Шиллера и романтиков оценивается за границей, во Франции, Англии и Италии.

Характерным эпизодом в деятельности Гете, проливающим свет на ряд положений его теории мировой литературы, была работа над созданием «народной книги» для немцев в 1808 г. В июне этого года к Гете приехал бывший профессор теологии и философии Иенского университета Фридрих Нитхаммер и предложил поэту составить проект «народной книги» — хрестоматии, которая включала бы в себя наиболее ценные произведения национальной литературы. Нитхаммер представлял баварское правительство, и его проект был не только собственно литературным, но и политическим предприятием. Как указывает один из современных западных германистов Г. И. Шримпф, Нитхаммер в качестве лейтмотива при создании «народной книги» предложил Гете идею «немецкого национального образования» («Teutsche Nationalbildung»). Здесь нужно учесть, что работа Гете и Нитхаммера над этим проектом протекала в обстановке наполеоновской оккупации Германии и пробуждения немецкого национального самосознания. Таким образом, замысел Нитхаммера вполне понятен: создание книги, которая смогла бы привлечь внимание немецких читателей из различных социальных слоев к национальной истории, к ее героическим эпохам и тем самым способствовать развитию патриотизма народных масс. Предложив Гете стать составителем этой хрестоматии, Нитхаммер привлекал на свою сторону одного из выдающихся писателей и общественных деятелей Германии.

В проекте «народной книги», представленном Нитхаммером, ясно проступает национальная ориентация. Нитхаммер большое внимание уделяет анализу современного состояния немецкой литературы, отзываясь о нем весьма резко и, в частности, упрекая немцев в недостатке художественного вкуса, в том, что они недостаточно ценят своих классиков и мало их знают. Главной слабостью художественной жизни Германии он считает излишнее теоретизирование. «Нельзя придумать более несчастливого примера, чем желание создать сущность искусства при помощи его теории, и можно даже утверждать, что искусство и эстетическое чувство перестают существовать у той нации, у которой так определенно выступает теория искусства, находя широкое распространение, как у нас...».

Нитхаммер подметил очень важный аспект немецкой литературной ситуации начала XIX в. — сильный крен в сторону эстетической теории. Иенские романтики, как известно, путались создать вначале теорию нового, универсального искусства, а уже затем подкрепить его художественной практикой. Первое им удалось в большей степени, чем последнее.

Гете с энтузиазмом отнесся к предложению Нитхаммера и очень быстро — через десять дней — выслал ему наброски плана «народной книги». Но из этих набросков видно, что Гете не принял идею Нитхаммера об исключительно национальной ориентации хрестоматии. Он мотивирует это тем, что ни одна нация, и тем более немецкая, не возникала сама из себя19. Поэтому Гете предлагает включить в хрестоматию лучшие памятники мировой литературы: произведения античности, литературу средних веков, а также новую и новейшую литературу — «самое правильное, самое лучшее из всех времен и от всех народов». Таким образом, гетевский план есть не что иное, как хрестоматия лучших произведений мировой литературы. И хотя издание не было осуществлено, наброски Гете представляют собой пример его подхода к мировой литературе, попытку практического применения этого принципа. В них проявляется не консерватизм и стремление самоустраниться от конфликтов и потребностей эпохи, а диалектический подход к мировому классическому наследию. В самом деле, в эпоху, когда на повестке дня стоял вопрос о национальном единстве, о борьбе против наполеоновской оккупации, Гете ратует за создание антологии лучших творений человеческой мысли, независимо от их национальной и временной принадлежности. Сочетание национального и всеобщего, причем на равных правах, — таков один из принципов его концепции мировой литературы. В этом и состоит ее отличие от мировой литературы в понимании романтиков, зачастую идеализировавших одни эпохи за счет других. Нельзя стать подлинно просвещенной нацией, не пропагандируя достижения культуры других, — таков принцип Гете.

В 1829 г. Гете приветствовал создание Общества иностранной художественной литературы в Берлине. «Для нас, имеет важнейшее значение не только, что именно такие мужи (члены общества. — А. М.) говорят о нас, но мы должны учитывать то, как они относятся к другим нациям, к французам и итальянцам. Потому что лишь из этого может наконец возникнуть всеобщая мировая литература, — из того, что все нации узнают, каковы отношения всех ко всем, и тогда каждая найдет у каждой другой и нечто приемлемое и нечто отвергаемое, такое, чему следует подражать, и такое, чего нужно избегать».

Подводя итог нашим рассуждениям, следует отметить, что в начале XIX в. как романтики, так и Гете пытаются вывести соотношение национальной и мировой литературы. Этот процесс выражается в создании братьями Шлегелями курсов лекций по истории западноевропейской литературы, в открытии ими древнеиндийской философии и литературы и, наконец, в концепции мировой литературы, разработанной Гете. Иными словами, Гете и романтики пытаются решить одну и ту же проблему — проблему обогащения немецкой культуры. В этих попытках обнаруживается как сближение, так и определенное расхождение. Усиливающаяся с годами националистическая тенденция в искусстве романтизма встречает резкое сопротивление со стороны Гете. Однако деятельность романтиков в сфере мировой литературы, протекающая одновременно с исканиями Гете, несомненно, оказала влияние на него, и, хотя многие положения, высказанные Шлегелями и Нитхаммером, он подверг резкой критике, в ней не было отрицания деятельности романтиков в выработке концепции мировой литературы. Она свидетельствует также о том, что Гете внимательно следил за эстетическими исканиями представителей нового литературного направления. Эти искания в значительной мере обогатили и его самого. Поэтому вполне правомерно утверждать, что концепция мировой литературы Гете возникла в определенном отношении благодаря историко-литературной и теоретико-литературной деятельности иенских романтиков, побудивших поэта более последовательно и аргументированно высказывать свои взгляды.

Л-ра: Вестник МГУ. Серия 9. Филология. – 1982. – № 1. – С. 3-10.

Биография

Произведения

Критика