Из истории романтической прозы Ф. Шиллера (повесть «Преступник из-за потерянной чести»)
C. A. Пятков
Все выходит добрым из рук творца и все портится в руках человека.
Ж.-Ж. Руссо
Отечественное литературоведение (В. П. Неустроев, Р. М. Самарин, Ф. П. Шиллер) давно признало художественную прозу значительным творением писателя, но, к сожалению, его проза в отличие, например, от драматических произведений до сих пор не подвергалась детальному анализу.
Многочисленные зарубежные исследователи творчества Шиллера обычно ограничиваются лишь упоминанием этих произведений. Правда, известный западногерманский исследователь Бенно фон Визе делает попытку анализа повести «Преступник из-за потерянной чести», но этот анализ совершенно неприемлем, поскольку критик рассматривает повесть как экзистенциалистскую. По его словам, герою Шиллера свойственна «потенциальная преступность», ибо «в каждом человеке по причине «неизменности структуры человеческой души» заложена возможность к злодеянию, и он не знает этого».
Образцами просветительной повести для Шиллера, по всей вероятности, послужили произведения французских писателей, в особенности Д. Дидро, который был хорошо известен в Германии. В
За год до написания повести «Преступник из-за потерянной чести» Ф. Шиллер перевел на немецкий язык самую интересную часть «Жака-фаталиста» и издал ее отдельной книжкой под названием «Примечательный пример женской мести» (1785). Шиллер был обладателем и копии рукописи Дидро «Племянник Рамо».
25 апреля
Общеизвестно преклонение Шиллера перед Руссо. Биографы свидетельствуют также о том, что он овладел английским языком специально для того, чтобы прочесть в оригинале роман Фильдинга «История Тома Джонса, найденыша», о котором оставил восторженный и глубокий по содержанию отзыв. Наконец, говоря о становлении Шиллера как мастера художественной прозы, необходимо учитывать и практику немецких писателей XVIII в., в особенности периода «Бури и натиска». Здесь особо надо отметить прозу Гёте, Клингера, Ленца, а также сентиментально-юмористический и сатирический роман 1770-1780 гг. Шиллер усвоил достижения как иностранной, так и немецкой просветительской прозы, но, разумеется, это вовсе не означает, что при создании повести «Преступник из-за потерянной чести», равно как и последующих прозаических произведений, он не был оригинальным немецким художником.
Повесть «Преступник из-за потерянной чести» была написана в 1785 г. и опубликована в
Относительно жанра этого произведения издавна существуют самые разнообразные суждения, которые обусловлены, во-первых, разноречивостью в определении таких понятий, как новелла, рассказ, повесть; во-вторых, различными мнениями историков литературы относительно значительности содержания и художественных достоинств повести Шиллера. Так, немецкий историк литературы первой половины XIX в. Карл Гоффмейстер в монографии «Жизнь Шиллера» назвал его «Преступника» «первым историческим сочинением писателя»; издатель произведений Шиллера на русском языке Н. Гербель — «статьей», Франц Меринг — «небольшой и в своем роде мастерски написанной новеллой». Советские исследователи также по-разному определяют жанр этого произведения, называя его «сентиментальной повестью», «рассказом», «новеллой».
Учитывая такие моменты, как важность поставленных и разрешаемых в «Преступнике» этических проблем, сравнительную широту охвата событий, их драматичность, глубокий реализм, это произведение вполне можно назвать повестью.
Хронологически «Преступник из-за потерянной чести» стоит между драмами «Коварство и любовь» (1784) и «Дон Карлос» (1787), т. е. относится к тому периоду, когда Шиллер постепенно отходил от «Бури и натиска» и становился «классицистом». Писатель и теперь ненавидел немецкую феодальную действительность, хотя критически относился к мысли о возможности социального переустройства в стране с помощью «нескольких десятков храбрецов». Более трезвая оценка политической ситуации в стране способствовала правдивому отражению и оценке действительности в его творчестве. Этим объясняется как известное сходство повести «Преступник из-за потерянной чести» с трагедией Шиллера «Разбойники», так и различие между этими произведениями.
В основу сюжета «Преступника» Шиллер положил рассказ своего бывшего учителя философии Н.-Ф. Абеля о главаре одной из разбойничьих банд, некоем хозяине гостиницы «Солнце» Иоганне Фридрихе Шване. По сообщению Г. Вилперта, одного из виднейших современных шиллероведов, историю Швана Шиллер впервые узнал из устного рассказа Абеля еще 17 ноября
«История одного разбойника» Абеля повествовала о событиях, не связанных с определенным временем и государством. Она лишена большого психологизма и даже, можно сказать, высокой художественности. Шиллер, как большой писатель и гражданин, не мог довольствоваться описанием событий, происходящих вне времени и пространства. В повести «Преступник» он показал Германию накануне и в первые годы Семилетней войны, наполнил повествование философским смыслом, сделал его политически заостренным, а поступки героев — психологически мотивированными. Кроме того, здесь со всей яркостью проявилось мастерство Шиллера как рассказчика и стилиста.
Повесть «Преступник из-за потерянной чести» многопроблемна. Правда, среди затронутых в ней проблем можно выделить одну главную, волновавшую Шиллера в не меньшей степени, чем других выдающихся писателей-просветителей, а именно, проблему формирования личности, ее взаимоотношений с обществом, судьбы этой личности в условиях феодальной Германии.
Подобно тому как это сделали, например, Фильдинг в романе «История Тома Джонса, найденыша» или французские просветители в своих повестях и романах, Шиллер утверждает, что человек рождается добрым, гуманным и если становится порочным, встает на путь преступлений, то в этом виноваты прежде всего обстоятельства, в которых он воспитывается и живет. В этой повести Шиллер дал свое понимание психологии человека. Его слова о «неизменной структуре человеческой души» и «изменчивых обстоятельствах», вероятно, можно понимать в том смысле, что человеческая психика и поведение неизменно зависят от изменяющейся обстановки, т. е. они постоянны в своей изменчивости.
Шиллеру хотелось, чтобы люди так же глубоко научно анализировали причины социального зла, как врачи анализируют причины болезни, и те, от кого это зависит, способствовали бы оздоровлению общества. Небезынтересен тот факт, что первоначально повесть Шиллера начиналась следующим образом: «Медицина использует все лучшее, когда необходимо спасти человека от смерти. Вскрытие трупов зажгло самый яркий свет в физиологии. Наука души, мораль и законодательная власть должны были бы следовать этому примеру и заинтересоваться тюремными, судебными органами и криминальными актами». Это суждение, напоминающее по стилю научный трактат, дисгармонировало с последующими строками повести и, вероятно, в силу этого было вычеркнуто Шиллером. Но идея, воплощенная в нем, не только не исчезает, а, наоборот, находит свое дальнейшее развитие в огромном авторском отступлении, с которого начинается повесть. Шиллер утверждает, что для читателей особенно важно знать предысторию событий. Читатель должен не только видеть, как герой «совершает свой поступок, но и как задумывает его». И еще: «Мысли героя значат для нас бесконечно больше, чем поступки, и нам гораздо важней источник этих мыслей, чем последствия его поступков».
Это основное свое положение Шиллер иллюстрирует на примере главного героя повести Христиана Вольфа, действовавшего в условиях феодальной Германии середины XVIII в., которые и явились основным фактором, определившим трагическую судьбу героя. Общеизвестно, что годы перед Семилетней войной и сама война были одним из самых тяжелых периодов в истории Германии. Феодальная раздробленность, страшный деспотизм правителей мелких княжеств, бесправие и нищета широких народных масс — вот основные черты немецкой действительности того времени. Особенно тяжелым было положение крестьян, в большинстве своем крепостных. В письме к Карлу-Августу от 26 декабря
Нищета и бесправие широких народных масс были основными причинами возникновения браконьерства, разбойничьих банд, формирования огромной армии нищих, воров, проституток и т. д. Можно без преувеличения сказать, что история, изложенная Шиллером в «Преступнике», явилась в высшей степени правдивой, а судьба главного героя повести Христиана Вольфа — типичной. На тесную связь своего произведения с немецкой действительностью указывал и сам Шиллер, дав повести подзаголовок: «Истинное происшествие» (Eine wahre Geschichte).
Считая, что в просветительском плане важнее показать формирование личности, причины ее поступков, чем сами поступки, Шиллер соответствующим образом строит и свою повесть. Сначала идет вводная часть, где содержатся авторские рассуждения общего характера, философия возникновения преступления, зла и способов излечения общества от этого недуга. Затем следует предыстория героя, рассказанная самим автором. Учитывая концепцию Шиллера, следует отметить, что данное повествование от автора несет наибольшую идейную нагрузку и имеет в повести первостепенное значение. Далее автор предоставляет слово герою. Рассказ героя о своих преступлениях более краток, чем предыстория. Это объясняется тем, что, по мнению Шиллера, никогда не изменявшего своим гуманистическим идеалам, подобные описания гнусностей и преступлений не содержат ничего поучительного для читателя.
Заключительная часть повести, в которой описывается «возрождение» героя, его стремление стать на путь истинный и не нарушать, законов, снова дается от имени автора. И опять-таки эти страницы повести Шиллер насыщает значительным гуманистическим смыслом, как бы подчеркивая, что «человеческий характер является продуктом, с одной стороны, его природной организации, а с другой — условий, окружающих человека в течение всей жизни, и особенно в период, его развития».
В самом начале повести Шиллер дает портрет Христиана Вольфа: «Маленькая невзрачная фигурка, курчавые, неприятного черного оттенка волосы, плоский приплюснутый нос и вздутая верхняя губа, к тому же еще изуродованная ударом конского копыта...». Уродливый облик героя был одной из причин его несчастья: «... столь отталкивающая внешность отпугивала от него женщин, а неприятелям давала богатую пищу для насмешек».
Персонаж с безобразной внешностью Шиллер создал уже в трагедии «Разбойники» в лице Франца Моора. Но там гротескно-уродливая: внешность соответствовала уродливости характера и образа мыслей персонажа и была призвана вызвать у читателя или зрителя как можно большее отвращение к нему. В случае же с Вольфом, наоборот, отталкивающая внешность, как мы увидим далее, дисгармонирует с характером героя и нацелена скорее вызвать к нему сочувствие, чем ненависть.
Прослеживая шаг за шагом историю Христиана Вольфа, Шиллер показывает эволюцию его души: постепенное превращение доброго и честного человека в злого и мстительного, в человека, способного на насилие, грабеж и даже убийство. Причин для этого, кроме физического уродства, было больше чем достаточно. Будущий разбойник был сыном бедного трактирщика, и сам был беден. Он очень рано остался сиротой и с детства отличался распущенностью. Его возлюбленная Ганенхен — мещанка в худшем смысле этого слова — отвергла Вольфа из-за уродства и бедности. Она предпочла ему соперника — княжеского егеря Роберта, человека ревнивого, завистливого, коварного и мстительного. Христиан Вольф занялся браконьерством с целью выбиться из нищеты. Но это кончилось неудачей. Роберт выследил его, и Вольф вынужден был отдать в виде штрафа все свое состояние. Драматизм положения героя нарастает, и сравнительно спокойный тон авторского повествования сменяется более напряженным и взволнованным: «Нужда и ревность объединились, наносили его чувствительности удар за ударом, голод гнал его на улицу, месть и страсть прочно завладели им».
Дальнейшее занятие браконьерством привело Вольфа к тюремному заключению. По выходе из тюрьмы его стремление сделаться честным тружеником не увенчалось успехом — никто не брал его на работу. Вольф вынужден снова стать браконьером, но вскоре вновь был пойман преследователем и предстал перед судом. В словах, полных патетики, Шиллер гневно бичует феодальное немецкое правосудие, бездушие и жестокость княжеских судей, которые «заглянули в книгу законов, но ни один не заглянул в душу обвиняемого». Вольфа приговаривают к трем годам каторжных работ с заключением в крепость. Столь суровое наказание за сравнительно малое преступление способствовало лишь дальнейшему ожесточению героя и превращению его в разбойника.
В своей юношеской штюрмерской трагедии «Разбойники» Шиллер также мотивировал превращение Карла Моора в разбойника. Однако эта мотивировка, равно как и сравнительно быстрое перерождение Карла, могут показаться читателю неясными. В повести «Преступник из-за потерянной чести» эволюция Вольфа вполне обоснована и не вызывает никакого сомнения. Все это говорит о том, что Шиллер в сравнительно короткий срок (около 4-5 лет), отделяющий трагедию от повести, сумел осознать недостаточность абстрактной мотивировки «Бури и натиска».
Об ужасных условиях каторги рассказывает сам Вольф. Повествование от автора сменяется страстной, в высшей степени образной исповедью героя, призванной доказать правдивость, «документальность» событий. Снова и снова подчеркивается развращающее влияние обстановки на душу героя. Он признается: «Я переступил порог крепости заблудившим грешником, а покинул ее отпетым негодяем».
Годы пребывания Вольфа на каторге были в то же время и годами развития его сознания. Правда, он по-прежнему далек от мысли о революционной борьбе против княжеского деспотизма, подобно самому Шиллеру, утрачивавшему в этот период свои штюрмерские идеалы. Но нельзя недооценивать его торжественной тирады: «Я видел в себе мученика за естественное право и принесенную на заклание жертву законов». Оссиановский образ «вольного ветра, свистевшего сквозь щели башни», противопоставляемый «ужасной тюрьме», лишний раз напоминает о стремлении узника к свободе.
Размышляя всякий раз о несоразмерности «преступления» и наказания, Вольф «непримиримо и пламенно ненавидит все, что походит на человека», и по возвращении с каторги становится убийцей, а затем и атаманом шайки разбойников. У него появилась потребность творить зло, чтобы «заслужить свою судьбу».
Вольф последний раз прибегает к браконьерству, но скорее не с целью получить что-либо, а для того, чтобы «глумиться над княжеским указом и всеми силами вредить... князю». Последняя встреча с Робертом, его постоянным преследователем, явилась кульминационным пунктом событий. Шиллер мастерски описывает мучительное состояние Вольфа накануне его главного преступления, когда «месть и разум вступили в упорный безрезультатный бой, но месть в конце концов победила, и егерь упал мертвым». Не менее выразительно раскрыто состояние Вольфа после убийства, когда он «разразился громким хохотом, дав выход своим чувствам», а также его последующие душевные муки.
Показав закономерность падения Вольфа и превращения его в атамана разбойничьей шайки, Шиллер уделяет большое внимание характеристике самих разбойников. Их шайка представляет собой нечто вроде общины храбрых и вольных молодцов, где царствуют особые законы и порядки, совершенно не похожие на законы и порядки феодальных немецких княжеств. Характерно, что здесь есть и женщины, равноправные с мужчинами. Вольфа принимают с радостью и почетом, называют его не иначе, как «брат» (Bruder Sonnenwirt), а затем избирают предводителем.
Как писатель-демократ, Шиллер сочувственно относится к разбойникам, видит в них жертвы несправедливости социальных отношений, бесправия и бедственного положения народа. Однако это гуманное отношение автора к обездоленным и находящимся вне закона людям ни в коем случае нельзя расценить как идеализацию разбоя и разбойничьей шайки. Известно, что уже в трагедии «Разбойники» устами Карла Моора Шиллер осуждал такие подлые и бессмысленные поступки разбойников, как, например, «подвиг» негодяя Шпигельберга в женском монастыре или поступок Шуфтерле, бросившего ребенка в огонь. В повести Шиллера в еще большей степени осуждается разбой, а вместе с тем и разбойничьи шайки, действия которых не приводили к какому-либо улучшению жизни в стране.
О резко отрицательном отношении писателя к разбою и разбойникам свидетельствуют многие компоненты повести. Прежде всего обращает на себя внимание картина природы. Пропасть, в которой живут разбойники, кажется Вольфу бездонной; он сравнивает ее с «преисподней, откуда нет возврата», и это сравнение, полное символики, говорит само за себя.
Если в трагедии «Разбойники» сподвижники Карла Моора обычно именуются молодцами, то в повести устами главного героя Шиллер называет разбойников «подонками общества», «бандитской шайкой».
Наконец, если превращение Карла Моора в атамана разбойничьей шайки выглядело в трагедии как его возвышение, то превращение Вольфа в главаря воровской шайки расценивается в повести только как его падение. Шиллер презрительно называет «подвиги» Вольфа как руководителя шайки «откровенными глупостями» и опускает их описание, считая, что это не имело бы никакого поучительного смысла.
Автор осуждает разбой и грабеж в строках, реалистически повествующих о дальнейшей судьбе этой шайки. Когда Вольф сделался ее атаманом, ему мерещилась «картина братского согласия» и он возлагал на это какие-то «блестящие надежды». Даже если учесть печальный финал истории Карла Моора в трагедии «Разбойники», все же можно сказать, что речь идет о мести, о положении народных масс, которые были возмущены несправедливостью сильных мира сего, и об изменении общественных порядков в княжествах. Вольф же приходит к выводу, что его надеждам не суждено осуществиться. Очень скоро он стал свидетелем необыкновенного морального падения своих сподвижников, в душах которых поселились зависть, злоба и ревность. Хотя Шиллер не доводит историю своего героя до конца, читатель не сомневается в скором распаде его шайки.
Нет ничего удивительного в том, что после всех душевных мучений, связанных с сознанием своего падения, а также после длительного пребывания в среде разбойников Вольф решительно порывает с ними и мечтает вступить на «путь истинный» и даже искупает свою вину. Но опять-таки из-за бездушия князя и его приближенных он попадает в руки властей и погибает. Шиллер пишет: «...суровая рука невидимо направлена против него... неумолимая Немезида схватила своего должника». Эти полные трагической торжественности слова, вероятно, следует понимать в том смысле, что гибель героя явилась результатом все тех же жизненных обстоятельств, от начала до конца, от рождения до смерти определяющих судьбу человека.
На первый взгляд кажется, что концовка повести и финал трагедии «Разбойники» одинаковы. Внимательный анализ обоих произведений дает возможность указать не только на сходство, но и на различие между ними. Дело в том, что отход Карла Моора от разбойников и решение его отдаться в руки правосудия происходят мгновенно. На наш взгляд, справедливо мнение о том, что в финале трагедии «просветительский антифеодальный порыв приходил в столкновение с метафизическими представлениями о морали, долге и законе», что «этическая концепция, выраженная в финале «Разбойников», ... во многом предваряет кантианские позиции зрелого Шиллера». Заставив Карла Моора говорить с разбойниками и отдаться в руки правосудия, Шиллер, таким образом, воплотил в этом герое свою этическую теорию.
Этические воззрения писателя, несомненно, сказались и в его работе над завершением «Преступника». Но, учитывая опять-таки обстоятельства последнего периода жизни главного героя повести и их влияние на его психологию и поступки, следует сказать, что перерождение Вольфа представляется жизненно правдивым и закономерным.
Среди других проблем, которых Шиллер касается в «Преступнике», особо важной является проблема бедственного положения широких народных масс в Германии XVIII в. Сочинения исторического характера дают нам обильные материалы о тяжелой жизни «низов» того времени, о беззакониях власть имущих, о бесчеловеческой эксплуатации, которая привела народ к полному бесправию и нищете.
Повесть Шиллера, основанная на достоверных фактах, глубоко реалистична. Свидетельство тому — яркая картина обнищания и превращения в отверженного главного героя повести.
Л-ра: Вестник МГУ. Серия 10. Филология. – 1971. – № 4. – С. 26-33.
Произведения
Критика
