Некоторые вопросы поэтики драмы Шиллера «Вильгельм Телль»
М. Г. Ратгауз
Поздняя драма Ф. Шиллера «Вильгельм Телль» (закончена в
От «Вильгельма Телля» Шиллер ожидает другого. 4 сентября
Шиллер начинает работу над «Теллем», четко осознавая, каким должен быть результат. Характерен уже выбор сюжета драмы. Отказываясь от начатых «Мальтийцев» и «Уорбека», драматург обращается к истории Вильгельма Телля, необычайно популярной в Германии. В XVIII в. появилось несколько драм, посвященных Теллю; известнейшие из них — драмы Бодмера и Циммермана. Не менее знаменита была народная песня «Вильгельм Телль и его сын», которую несколько позже обработали Арним и Брентано в «Волшебном роге мальчика». Обращаясь к такому известному сюжету, Шиллер как бы заранее рассчитывает на изначальную благосклонность зрителя и читателя. (Это «одно из возможных объяснений названия драмы, в которой театральная интрига, связанная с Теллем, занимает скорее подчиненное место.)
Но Шиллер видоизменяет хрестоматийную историю швейцарского национального героя и расставляет в своей пьесе совершенно иные акценты. Из шестнадцати сцен драмы лишь пять связаны непосредственно с линией Телля. В центре внимания оказывается собственно швейцарский народ. Строки из письма Шиллера Кернеру, написанного осенью
Когда-то Шиллер писал, что бессознательное в соединении с рассудком является приметой большого поэта-художника. В «Вильгельме Телле» явно победил рассудок. «Спокойная созерцательность» — так можно определить авторскую позицию Шиллера в его последней драме. В «Вильгельме Телле» нет бурных всплесков чувств, столь характерных для драматургии Шиллера и заставляющих нас вспомнить о Достоевском. Разум управляет героями этой пьесы. Мельхталь, узнав об ослеплении отца и находясь в состоянии аффекта, сперва пылает жаждой отмщения, но уже в той же сцене спокоен и рассудителен. Телль, решившись на убийство Геслера, хладнокровно выбирает место для выстрела.
Психологические связи в драме заменены логическими. Почти всякое эмоциональное движение должно получить логическую мотивировку. Так, крепость союза трех кантонов во многом обеспечивается рассказанной Штауффахером легендой о некогда едином народе, разделившемся впоследствии на три части.
Такая же рассудочность видна и в искусном построении драмы. Например, в списке действующих лиц обозначено по семь обитателей каждого из кантонов, в то время как в действии пьесы активно участвуют два-три. (Число «семь» призвано обозначить некоторые первоначально фольклорные, легендарные источники драмы.)
Еще на рубеже столетий Шиллер писал: «(...) если бы мы могли равнодушнее относиться к своему герою, это послужило бы только на пользу искусству». В «Вильгельме Телле» равнодушие доведено почти до полной отстраненности автора. Поэтому пафос в драме оборачивается назиданием, а живое человеческое чувство — сентенцией. Шиллер знал это, когда советовал Котта издать «Телля» в качестве новогоднего подарка к 1805 г. (С таким подзаголовком и был впервые напечатан осенью
Если почти во всех предшествующих произведениях Шиллера ничто окончательно не решено, точка не поставлена, то «Вильгельм Телль» — единственная пьеса Шиллера со счастливым финалом (в «Орлеанской деве» счастье понято сугубо теологически и связано с просветлением Иоанны). Драматург приводит своих героев ко всеобщему благополучию. Даже Паррициде, этому новому «преступнику из-за потерянной чести» (ср. муки совести «хозяина солнца» Кристиана Вольфа с муками Паррцциды), дарована возможность прощения — Телль показывает ему дорогу на Рим. Цель Шиллера — создать идеал, «политический Элизий», поэтому вопросы, которые ставятся в «Телле», при всей их сложности разрешаются довольно быстро, Шиллер озабочен не тем, как завязать узел, но тем, как скорее развязать его.
Автор пьесы помещает своих героев в прекрасный мир швейцарских Альп, некий земной рай, Эльдорадо. Мир этот со всей его контурной определенностью неподвижен, статичен и видит свое счастье в покое. Об этом монолог Мельхталя в сцене на Рютли. В «Вильгельме Телле» Шиллеру легко отказаться от психологизма: слишком определенны и конкретны нравственные императивы, управляющие его героями. Динамика «Вильгельма Телля» — это движение мысли и действий, но не души. На протяжении всей пьесы с героями не происходит никаких перемен: добродетельные поселяне все так же добродетельны, жестокий злодей все так же жесток.
В замкнутом пространстве альпийских гор и долин живет замкнутое время. Герои драмы стремятся к старому, т. е. к прошлому. Поэтому между прошлым и настоящим нет четкой границы, они как бы сливаются. Будущее для жителей гор приравнено одновременно к давно прошедшему и теперешнему. Когда в финале пьесы говорится о том, что выстрел Телля и победу швейцарцев будут вспоминать их внуки и правнуки, это означает, что настоящее уже воспринимается как грядущее прошлое.
Но вот в эту двухмерную гармонию врывается чужое, или новое, — эти слова в пьесе синонимичны — и разрушает ее. Драматическую ситуацию «Вильгельма Телля» можно представить следующим образом. Некогда, в предыстории пьесы, народ жил в прекрасном, блаженном покое. Фогты, превышая полномочия, данные им императором, нарушают этот покой, и как противодействие тому начинается борьба трех кантонов против насильно вводимого и порочного нового. Победа этой борьбы в конце пьесы означает долгожданное возвращение к прошлому. Отказ Руденца от феодальных прав на своих вассалов отбрасывает Действие «Вильгельма Телля» к еще более древним и счастливым временам, когда теперешние господа и слуги были равны. Поэтому движение драмы от песенного пролога к финальному торжеству свободного народа — это движение назад, а не вперед.
Разрушение привычного порядка вещей влечет за собой разрушение внутренней гармонии человека. Обычно цельный и монолитный мир счастливого человека раскалывается. Законы, казавшиеся незыблемыми, выработанные, десятилетиями собственной жизни и столетиями жизни предков, в новой драматической ситуации подвергаются пересмотру. Это мучительно. Никогда прежде честь и долг мужа, хозяина и отца не вступали в противоречие с библейскими заповедями. Внутренний конфликт, который возникает в пьесе, вызван болезненной борьбой долга семьянина с заповедью «Не убий». Такая ситуация возникает не только у Телля. Необходимость выбора встает и перед двумя другими персонажами пьесы, Баумгартеном и Мельхталем (соответственно в драме возникают три тирана: Геслер — Вольфеншисен — Ландеберг). Искусственно расширяя частный конфликт, Шиллер «проигрывает» в драме оба возможных его разрешения. Телль и Баумгартен защищают семью, проливая кровь своих врагов. Мельхталь щадит своего обидчика и удостаивается реплики мудрейшего из героев драмы Вальтера Фюрста:
Хвала вам:
Победу вы не запятнали кровью!
Характерно при этом, что в композиционном отношении убийство Вольфеншисена предвосхищает поступок Телля, а благородный подвиг Мельхталя как бы заключает его.
Так три героя пьесы оказались объединенными одной интригой. В целом система персонажей «Вильгельма Телля», тщательно продуманная и четко разработанная Шиллером, подчинена конфликтной ситуации драмы и в то же время помогает ее разрешить. Но поскольку в «Вильгельме Телле» происходит как бы раздвоение конфликта (с одной стороны, борьба с Геслером, с другой — борьба в душе человека), то с некоторой степенью условности можно говорить о существовании двух систем персонажей.
Внешний конфликт — столкновение между угнетателями и угнетенными — разрешается в пьесе довольно легко. Само построение знаменитого сюжета в драме Шиллера подсказывает счастливую развязку и обусловливает несложное движение к ней. Этот конфликт — всеобщий, он охватывает все население кантонов. Поэтому два принципа, в соответствии с которыми Шиллер создает главную систему персонажей «Вильгельма Телля», — это полнота в изображении социально, географически и психологически охарактеризованных человеческих типов и несколько наивная диалектика в их внутреннем соотношении. В драме представлены «хорошие» дворяне, свободные поселяне и крепостные; кроме рыбаков, пастухов и охотников в ней появляются священник, полевой сторож, псаломщик. Кунц из Герзау и Пфайфер из Люцерна показывают, что идея свободы распространяется и за пределы швейцарских кантонов.
Некоторым героям драмы даны традиционные психологические характеристики, не зависящие от индивидуальных свойств человека: старик — мудр (Аттингаузен, Фюрст), юноша — вспыльчив, горяч (Руденц, Мельхталь), мать — заботлива (Гедвига).
Но многотысячный народ не может быть однороден, разногласия неизбежны. Таковы легкая ссора между кантонами на Рютли и выступление Рессельмана. Телль противопоставлен Штауффахеру (соответственно Гедвига — Гертруде) как человек, предпочитающий действовать в одиночку, человеку, организующему бунт.
В главную систему персонажей вписываются практически все герои драмы. Сам Телль предстает в ней как один из поселян, борющихся за свободу. Характерно поэтому, что в списке действующих лиц он не только не выделен как главный герой, но и среди жителей кантона Ури назван лишь вторым.
Однако в пьесе существуют персонажи, появление которых необходимо для разрешения внутреннего конфликта «Вильгельма Телля», для оправдания «вынужденной и полноправной самозащиты в строго определенном случае». Они-то и образуют вторую систему персонажей драмы. Помимо самого Телля, с которым этот конфликт связан прежде всего, и его антипода Геслера, прямым или косвенным образом подталкивающего Телля к убийству, ко второй системе персонажей относятся Баумгартен и Мельхталь. Горе крестьянки Армгарды является лишним и вообще необязательным доказательством правоты Телля и преступности Геслера. Роль ее во внешнем действии драмы столь мала, что эту героиню можно без сомнения отнести к внутренней системе персонажей «Вильгельма Телля». Кровопролитное деяние Телля оправдывается земным служителем Бога, священником Рессельманом. Без него разрешение конфликта было бы неполным. О роли Паррициды, оттеняющего в пьесе Телля, Много говорилось исследователями Шиллера. Это единственный герой драмы, который относится только к внутренней системе персонажей. Остальные герои, также относящиеся к ней, участвуют в непосредственном и главном конфликте пьесы. Подспудное действие драмы — как бы вторая сторона их деятельности.
В заключение необходимо заметить, что наряду с этими двумя важнейшими конфликтами в пьесе попутно разрешаются и несколько других, окончательно восстанавливающих гармонию на всех уровнях человеческой жизни. Мы имеем в виду примирение Руденца с Аттингаузеном, впервые в творчестве Шиллера соединяющее разорванную еще с «Разбойников» связь времен, и счастье Руденца и Берты, объединяющее частную жизнь человека и его общественный долг.
Шиллер приводит своих героев ко всеобщему благоденствию, заставляя их думать и чувствовать одинаково, стирая все моральные и социальные различия между ними. Таков печальный итог последней драмы Шиллера «Вильгельм Телль»: идиллический и счастливый мир, лишенный движения.
Л-ра: Вестник МГУ. Серия 9. Филология. – 1987. – № 2. – С. 74-78.
Произведения
Критика
