Томас Манн – поэт
И. Какабадзе
Весной 1893 года любекские жители с улыбкой листали выпущенный гимназистами журнал, носящий довольно претенциозное название: «Der Frühlingssturm» — «Весенняя буря». Любекские гимназисты с юношеским пылом стремились вызвать бурю в немецкой литературе. Журнал был отпечатан в издательстве Леви, редактировали его Пауль Томас и Отто Граутоф. За первым номером вскоре последовал второй. На этот раз его редактировал один лишь Пауль Томас и выпущен он был другим издательством. После этого журнал прекратил свое существование.
...Некогда прославленный северогерманский патрицианский город Ганзы Любек, в свое время крупный торговый и экономический центр, к концу XIX века превратился в провинциальный, периферийный город, значительно отстававший от общего экономического и политического развития страны. Любек сохранил даже средневековый облик. На узких улицах все еще стояли старинные домики с остроконечными двускатными крышами и готические башни, посередине площадей были вырыты колодцы.
В литературе в этот период господствовали два течения: натурализм, из лона которого вышел Герхарт Гауптман, и символистский неоромантизм, протагонистами которого были Стефан Георге и Гуго фон Гофмансталь. За год до выхода в свет гимназического журнала были опубликованы «Альгабал» Георге и «Смерть Тициана» Гофмансталя. (В тот же год были напечатаны «Ткачи» Герхарта Гауптмана.) Незадолго до этого (1889) Арно Хольц и Иоханес Шлаф создали «Папашу Гамлета», два года спустя написал свой самый популярный роман «Эфи Брист» Теодор Фонтане — один из последних могикан немецкого критического реализма XIX века.
Такова была историческая и литературная атмосфера, в которой возник недолговечный журнал гимназистов «Весенняя буря». Большинство материалов, напечатанных в обоих номерах журнала, принадлежало Паулю Томасу. Здесь было помещено три его стихотворения, две театральные рецензии на спектакли любекского театра «Строитель Сольнес» Ибсена и «Воскресное дитя» композитора Карла Милекера, одна полемическая статья, в которой он дискутировал с Dr. Scipio по поводу Гейне, в качестве введения напечатан прозаический эскиз, а также обращение к «Нашим читателям» и второй прозаический эскиз — «Визион» («Видение»).
Пауль Томас тогда был Untersekundaner любекокой реальной гимназии, известного «Катаринеума» (в немецких гимназиях Untersekunda, если сравнивать с нашими гимназическими классами, соответствовал низшей группе шестого класса); он считался ленивым, неуспевающим учеником, плохо занимался, не интересовался школьной программой и потихоньку писал стихи, из-за чего пользовался в гимназии дурной славой.
Пауль Томас не окончил гимназии. Осенью 1893 года он прерывает учебу и переезжает из Любека в Мюнхен, куда после смерти его отца переселилось все семейство (отец Пауля Томаса скончался в 1891 году). Пауль Томас — литературный псевдоним молодого Томаса Манна, которым он нигде и никогда не пользовался, кроме этого журнала (вообще это был первый и последний его псевдоним).
Школа, в которой учился будущий писатель, была организована по образу и подобию прусской военной казармы конца XIX века, которую в свое время описали Герхарт Гауптман («Приключения моей юности»), Генрих Манн («Учитель Гнус»), Герман Гессе («Под колесами»), Леонгард Франк («Слева, где сердце») и многие другие.
Томас Манн родился в семье богатого патриция, известного сенатора, респектабельного негоцианта, владельца солидной фирмы и арматора. В этом кругу увлечение искусством, литературой, вообще всякой непрактической деятельностью, считалось дурным тоном, несолидным и постыдным занятием. Социальное окружение и среда, семья и ее традиции вынуждали Томаса Манна взяться за практическую, «реальную» профессию (в старинных бюргерско-патрицианских семьях дети обычно продолжали купеческую деятельность отцов и дедов), а личные, субъективные устремления и интересы толкали его в сферу творчества.
В большинстве монографий, посвященных обзору творчества писателя, стихи (три из которых были напечатаны в ученическом журнале, а остальные четыре в различных журналах и газетах) вовсе не упоминаются. Не вошли они при жизни писателя ни в одно из полных собраний сочинений, лишь некоторые были перепечатаны в книгах отдельных исследователей (одни полностью, другие в виде отрывков).
В 1960 году издательство Фишера во Франкфурте-на-Майне осуществило наиболее полное из существующих ныне издание собрания сочинений Т. Манна. В восьмой том его, наряду с другими почти совершенно неизвестными ранними произведениями Томаса Манна, вошла и его лирика.
...Лирика Томаса Манна — самый ранний этап его творчества. Все стихи без исключения написаны в конце XIX века. Это первые творческие шаги писателя, его первые литературные опыты. Следует отметить, что лирика Томаса Манна в основном носит эпигонский, подражательный характер, полна литературными реминисценциями, заимствованными интонациями. Но так как мы в данном случае имеем дело с писателем, ставшим уже классиком, интересны и достойны изучения все ступени эволюции его творчества.
В «Очерке моей жизни» Томас Манн знакомит нас с литературными симпатиями детства и юности. Неизгладимое впечатление произвел на него Андерсен, мать читала ему Фрица Рейтера, юный Томас боготворил Гейне, с увлечением читал Шиллера. Еще в юности Манн был пленен «Immensee» Шторма и его лирическими стихотворениями.
Примерно к этому же времени относится также интерес Т. Манна к Ницше (увлечение Шопенгауэром было несколько позднее), а в последующий период Т. Манн познакомился с русской (Толстой, Достоевский, Тургенев, Гоголь) и скандинавской (Юнас Ли, Иенс-Петер Якобсен, Александер Киланд) прозой.
Мы постарались приблизительно очертить литературные интересы и симпатии Т. Манна того периода (1893-1899), когда создавались его стихи. Первым, увидевшим свет произведением Т. Манна является стихотворение «Двойное прощание» («Zweimaliger Abschied»). (Оно озаглавлено так потому, что влюбленные юноша и девушка дважды прощаются друг с другом: сначала ночью — на берегу моря, затем на следующее утро — на станции.) «Двойное прощание» — одно из самых больших по объему стихотворений Т. Манна (47 строк). Оно создано под явным влиянием лирики Теодора Шторма.
Вообще в раннем творчестве Томаса Манна обнаруживаются «следы» Теодора Шторма, новеллиста и лирика. Правда, сам Т. Манн не упоминает Т. Шторма среди своих учителей и любимых авторов, но выражает свое восхищение и любовь в отношении этого шлезвигголштинского писателя в специальном эссе «Теодор Шторм».
Общими у юного Томаса Манна и Теодора Шторма (в данном случае я имею в виду только лирику обоих) являются безграничная любовь к Северному (у Шторма) и к Балтийскому (у Т. Манна) морям, к их берегам и вообще к северонемецким ландшафтам.
«Двойное прощание» Томаса Манна начинается с таких образов, что мы сразу же попадаем в мир Шторма:
То был последний вечер. Мы бродили вдоль берега морского. Море молча терялось в бесконечности. На небе — унылом, сером, беспросветном небе — звезда надежды не сияла нам.
И только сквозь сырой туман сочился свет маяка — усталый красный свет.
Это штормовские образы: серое небо, туман, слабое свечение во мгле, бескрайность моря, безмолвие морского берега и т. д.
Многие из стихов Шторма посвящены побережью (одно из них прямо называется «Meeresstrand», другое — «Die Stadt» — начинается так: «Am grauen Strand, am grauen Meer...»). Штормовской темой является также тяжесть разлуки, горечь расставания.
У Теодора Шторма есть стихотворение «Abschied», — и здесь влюбленные прощаются друг с другом на берегу моря, но разница в том, что его лирический герой вынужден покинуть родину, а у Т. Манна уезжает героиня. Для этого первого стихотворения Томаса Манна характерна типичная для поэзии Шторма эмпирическая конкретность, преимущественно пластическое изображение природы и действительности.
В то же время нерифмованные и словно бы «лишенные мелодии» стихи Томаса Манна в некотором роде приближаются к натуралистической и импрессионистской лирике конца XIX и начала XX века. Разговорный язык, сравнительно прозаическая «приниженность», обилие предметных деталей, описательный характер и т. д. напоминают натуралистически-импрессионистскую поэзию.
В этом стихотворении Т. Манна словно рефрен повторяется «Nie — niemals wieder...» («Никогда, никогда больше...»), указывающее на последнее расставание влюбленных и отчасти перекликающееся с известным «Nevermore!» из «Ворона» Эдгара По. (Не ясно, кто произносит эти роковые слова. Кто-то пророчит влюбленным, что они больше не встретятся. Слова эти, как чужая речь, даны в кавычках.)
В том же 1893 году во втором номере гимназического журнала Т. Манн поместил второе стихотворение «Ночь» («Nacht»). Начало стиха, вернее, несколько строк явственно напоминают лирику Гейне, его интонацию:
Достаточно было жалоб,
Достаточно было слез.
Но чаще всего ты молча
Сносила тупую боль.
(Вспомним из «Книги песен» Гейне: Я плакал во сне безутешно...)
Но после этого внезапно «музыка» Гейне смолкает, и в стихотворении звучит интонация современной поэзии (нерифмованной, «прозаической» лирики):
Умолкни, я прошу тебя. Замри.
Ни слова, друг.
Вот видишь, ты был избалован светом, теперь же ты боишься темноты.
Но ты закрой глаза, зажмурь плотней, как можно крепче.
Тогда ты перестанешь удивляться, тебе не будет страшно темноты.
На лирику Томаса Манна повлияли ранние стихи Гейне, в основном из цикла «Книга песен».
Характерно, что Т. Манн в ученическом журнале (№ 2, S. 3-4) поместил полемическую статью «Heinrich Heine, der Gute!». В ней Т. Манн дискутирует с неким Dr. Scipio, который опубликовал в «Berliner Tageblatt» статью о Гейне. Позднее Т. Манн уже не проявлял к Гейне особого интереса (если не принимать во внимание «Notiz über Heine», написанное в 1908 году и содержащее всего 18 строк).
Среди учителей и любимых авторов Гейне также нигде не упоминается. Как видно, для юного Т. Манна некоторое время были близки и притягательны лирические, элегическо-меланхолические настроения раннего Гейне, его интонация и «музыка», и это шло параллельно с увлечением лирикой и новеллистикой Шторма. (Увлечение Штормом оказалось более долговечным. Хотя следует отметить, что стихи самого Шторма испытали на себе влияние Гейне.)
В том же втором номере журнала Т. Манн опубликовал третье стихотворение — «Смерть поэта» («Dichters Tod»). Начало этого стихотворения, безусловно, напоминает Гейне:
Я мир воспою подлунный, веселье, любовь и май.
Когда же порвутся струны, скажу я всему «прощай»!
«Музыка» этих строк заимствована из «партитуры» «Книги песен». Это свойственные Гейне ритм, интонация, даже лексика.
Но неожиданно в стихотворение врывается своеобразный «диссонанс»:
Душа моя возликовала, жизнь снова зовет меня.
Пусть пенящиеся бокалы ее воспевают, звеня.
Тут уже виден молодой поэт, который читал не только Гейне, но и Ницше: витало-дифирамбический пафос здесь явно восходит к Ницше.
«Восторженно обниму тебя, жизнь — цветущая фея!» — этот экстатический жест весь в манере Ницше. Это подтверждают и следующие строки:
Удушливый запах сирени!
О сладкое волшебство!
Четвертое стихотворение — «Видишь, дитя, тебя я люблю» («Siehst du, Kind, ich liebe dich») — было напечатано в 1895 году в журнале «Die Gesellschaft» (11 Jg., I Quartal, S. 34). Это любовное стихотворение, написанное в традиционно-романтическом стиле. Ритм, интонация, мелодия — все здесь традиционно. В нем чувствуются отголоски Гейне, Мёрике, Шамиссо:
Я люблю тебя, дитя!
Что же здесь такого?
Посмеемся ж над собой,
что же здесь плохого?
Пятое стихотворение посвящается актрисе Агнес Зорма — «An Agnes Sorma» (было напечатано в 1899году в газете «Münchner Neueste Nachrichten»). Стихотворение нерифмованное, интонация его почти разговорная, но лжепафос, «чувствительность» (обращения: волшебница, чудо-женщина — «Zauberin», «Du Wunderfrau» и т. д.), тривиальные сравнения, поэтический словарь и аксессуары старой, традиционной лирики составляют разительный контраст по сравнению со скупостью чувств и суровостью выражений прозы зрелого Т. Манна.
По нашему мнению, наиболее интересным и значительным среди стихотворений Т. Манна является его шестое стихотворение — терцины «Монолог» («Monolog»). В этих терцинах Т. Манн естественнее и самостоятельнее, чем в любом другом стихотворении. Тут меньше всего ощущается книжная инерция и «груз» литературных впечатлений. С точки зрения своих «технических», формальных достоинств терцины не имеют особого значения, — стихотворение это в высшей степени интересно именно своим содержанием. «Монолог» рельефно отображает духовное состояние юного Томаса Манна.
Писателя в то время (как, впрочем, и позднее, вплоть до опубликования «Будденброков») угнетал страх — художник ли он; вместе с тем он чувствовал, что единственно мыслимым для него призванием является литература. Эта внутренняя борьба, неустойчивость и наряду с нею надежда выйти на широкое литературное поприще четко отразились в терцинах. В них чувствуются честолюбие начинающего писателя, стремление его к славе и сознание собственного достоинства.
Правда, Т. Манн уже успел опубликовать к этому времени свой первый рассказ «Падшая» (1894) и получил от известного писателя той эпохи Рихарда Демеля восторженное письмо по поводу этого произведения; он напечатал впервые и сборник новелл (1898), но до настоящего признания было далеко. Следует принять также во внимание, что Т. Манн заканчивал в этот период свой первый роман «Будденброки», на который возлагал большие надежды. Интересно, что и в 1901 году, когда «Будденброки» еще не были опубликованы, Т. Манн жалуется Генриху Манну в письме, что Фишер (издатель) ничего ему не пишет и, должно быть, собирается вернуть рукопись «Будденброков».
В том же году в другом письме к Г. Манну Томас Манн говорит об «ужасных депрессиях» («Depressionen wirklich arger Art»), которые овладели им. И поэтому в его терцинах причудливо переплетаются подчеркнутая скромность, приниженность молодого художника и вера в себя, в свои возможности, гордость и уверенность в будущем:
Мой неокрепший, мой незрелый дух блуждает, мечется, ища опоры, и тщетно озирается вокруг.
Но я живу надеждою, что скоро сокрытое во мне воспрянет вдруг, и слава обо мне взойдет на гору.
Терцины Томаса Манна представляют собой интересную параллель произведениям Пиндара, Горация, Фирдоуси, Державина, Пушкина, Платена, посвященным той же теме. Я имею в виду тему «памятника» в творчестве перечисленных поэтов. (Пиндар, Фирдоуси, Державин, Пушкин не могли оказать прямого или косвенного влияния на Т. Манна, в то время вообще незнакомого с их творчеством.) Можно предполагать, что ода Горация к Мельпомене, которую учили во всех гимназиях мира, и некоторые стихотворения Платена оказали известное влияние на терцины Т. Манна.
Последнее, седьмое стихотворение — «Рождество» («Weihnacht») — было опубликовано в 1899 году в журнале «Simplicissimus» (München, 4 Jg., № 39). Это элегическое, проникнутое меланхолическим чувством стихотворение, выдержанное в романтическо-патетическом тоне. Междометие «о», повторенное дважды, создает тривиально-сентиментальное настроение (в первой строфе: «О festlich Sternenzelt!», в третьей, последней строфе: «О weisse Weihnacht!»), с которым сочетаются традиционные аксессуары романтическо-сентиментальной поэзии. Вполне традиционен и образ маленького Христа:
Горит звезда. Дитя святое спит.
Оно страданье обращает в славу.
...Томас Манн убедился в конце концов, что лирика не его призвание, и с этих пор уже никогда не писал стихов.
Нам не удалось установить проблемно-тематическую связь лирики Томаса Манна с его прозой. В ранних стихах не обнаруживается ни одна тема, мотив или проблема, которые были бы характерными для его поздней прозы. Возможно, что все же имеется небольшая и отдаленная связь между описанным в терцинах душевным конфликтом художника и тщетными артистическими иллюзиями героя ранних новелл. Но одно, во всяком случае, устанавливается твердо и без сомнения: прозаические произведения, созданные одновременно с лирическими стихами и вскоре после них, явно имеют лирическую, эмоциональную элегическую окраску («Видение», 1893, «Падшая», 1894, «Смерть», 1897, «Разочарование», 1896); лирический тон характеризует также новеллу «Тонио Крегер», отделенную от лирических стихов достаточно большим числом лет (1903).
Л-ра: Вопросы литературы. – 1966. – № 7. – С. 152-159.
Произведения
Критика
