Бригитта Швайгер. Моя испанская деревня
М. Сергеев
Героиня романа Бригитты Швайгер «Как попадает соль в море» выходит замуж за человека, во всем чуждого ей, даже как будто не за него, а за уютную квартиру с телевизором и стиральной машиной, — и чувствует себя девочкой из сказки, попавшей в пряничный домик, которую вот-вот испекут в современной электрической печке. Роман завершался разводом, достаточно скандальным для обиженного Рольфа, ее мужа, и для его чопорных родителей. Героиня обретала чувство свободы, но дальнейшая ее судьба могла сложиться как угодно — финал книги оставался открытым.
Успех романа определялся тем, что многие молодые читатели (и особенно, конечно, читательницы) узнали в нем свои проблемы, свои настроения; несомненно, импонировал и самоироничный тон, удачно найденный Швайгер.
Вышедшая в следующем году «Моя испанская деревня» в каком-то отношении перекликается с первым романом Швайгер, хотя по жанру это работы совершенно разные. «Моя испанская деревня» — как бы мозаика, составленная из нескольких десятков миниатюр, иногда в несколько строк, иногда в несколько страниц. Объединяет обе книги прежде всего их явно автобиографический характер. Один из фрагментов «Моей испанской деревни» представляет собой не более не менее как письмо Рольфа, бывшего мужа героини романа «Как попадает соль в море», в газету «Базлер магазин» по поводу появившейся там рецензии на этот роман. В рецензии, на которую откликнулся Рольф, высказывалось, в частности, пожелание услышать историю этого брака и развода с другой стороны, с точки зрения мужа, — и он на это пожелание откликается, вкратце давая свою интерпретацию событий. В этом — конечно же, вымышленном — «письме» Швайгер отпускает по собственному адресу немало колкостей.
«Моей испанской деревне» предпослано традиционное уведомление о том, что «сходство персонажей с живущими или умершими людьми совершенно случайно». Однако, отождествив с писательницей героиню первого ее романа и продолжив отождествление во втором, мы узнаем из «письма» о ее дальнейшей судьбе, прежде всего о том, что она после развода взялась за перо, и, к досаде бывшего ее мужа, не без успеха. Один из последних фрагментов этой книги написан как автобиография героини, рассказывающей о себе; читатель узнает из этой автобиографии, что зовут рассказчицу Швайгер, что родилась она в городке Фрайштадте в семье врача, стала писательницей и т. д. и т. п.
«Моя испанская деревня» — калейдоскоп разрозненных и разнохарактерных впечатлений наблюдательной и не лишенной остроумия девочки, потом девушки. Начинает Швайгер с самого раннего детства. Тут и короткие сюжеты о родителях, и комичные воспоминания о нескольких служанках, сменявших одна другую в доме, о монахине Доротее из монастырской школы, о соседях и соседских детях — например, о бездельнике Гроше Сепперле, который не желал учиться, но умел немного рисовать и безуспешно старался этим заработать; кончилось тем, что отец прогнал его из дома, и Грош пропал неизвестно куда. Очень забавна переписка нескольких жителей городка по поводу кусачего пса по кличке Сайк, которая постепенно переходит в переписку двух собак. Довольно большой фрагмент озаглавлен «Дорогой дневник». Это страницы из дневника девочки; история первой влюбленности, первого поцелуя; но вторгаются сюда и впечатления большого мира: таковы записи о годовщине убийства президента Джона Кеннеди.
Политика вообще не раз становится предметом размышлений героини. Вот короткая, в несколько строк, миниатюра «Раннее открытие». «Там, где еще зелено, кончается наша родина, где пожелтело — там ничейная земля. А дальше Чехословакия. Там тоже трава желтая, потому что господь бог не позволяет у коммунистов ничему расти, — говорит сестра Доротея». Или коротенький же фрагмент «Русское кладбище», почти весь состоящий из запечатленных на надгробиях дат жизни и смерти советских солдат, похороненных здесь. Они выписаны столбцом, и красноречива тут, при самых разных датах рождения, одна и та же дата смерти: 1945.
По всем этим реалиям нетрудно узнать Фрайштадт, родной городок Бригитты Швайгер, на севере Австрии, у самой границы с Чехословакией. В книге он называется «моя испанская деревня». Название это связано с идиоматическим немецким выражением: «испанская деревня» — значит неразбериха, тарабарщина. Показывая мозаичную картину жизни маленького австрийского городка, девочка как бы пробует разобраться в пестром калейдоскопе впечатлений; однако прямых оценок или выводов Швайгер со свойственной ей иронией старается избегать.
Появившаяся в 1980 году новая повесть Бригитты Швайгер «Долгое отсутствие» тоже в какой-то мере продолжает проблематику первого романа. Если там героиня порывала с представлениями, внушенными ей родителями, то здесь она на протяжении многих страниц мучительно пытается разобраться в своих тягостных отношениях с отцом. Соблазнительно и здесь увидеть автобиографическую основу, тем более что отец рассказчицы врач, как и отец самой Бригитты Швайгер; однако сопоставление с автобиографическими эпизодами в других книгах не дает сколько-нибудь серьезных оснований для такого вывода.
Перед нами на первый взгляд довольно типичный случай «конфликта поколений», о котором немало писалось последнее время на Западе, и в Австрии в том числе. С первых же страниц возникает чувство отчужденности, непонимания, даже враждебности между отцом и дочерью. Поначалу кажется, что дело просто в недостатке внимания, родительской ласки. Отец — знаменитость, его уважают больные, к нему ищут возможности попасть. «Ты был такой важный, тебя даже увидеть удавалось редко. Ты все время был нужен пациентам. А когда приходил домой, ты был усталый. Мать отсылала нас в детскую».
Дочь страдает от сознания, что значит для отца куда меньше, чем любой из его пациентов. «Как часто я мечтала заболеть, чтобы ты хоть бы прикоснулся ко мне... Кто я была для тебя? Всего лишь одна из четырех твоих дочерей, которые обязаны тебе появлением на свет. Спокойной ночи, говорю я. Спокойной ночи, говоришь ты, и в голосе твоем слышится как бы громкий вздох, упрек самому себе за то, что ты родил нас. Как часто ты мне делал больно», — вновь и вновь повторяет уже взрослая дочь все тот же упрек, перебирая в памяти эпизоды, которые читателю, пожалуй, не всегда кажутся такими уж важными и обидными, тем более что отец, как выясняется, уже умер.
Постепенно, однако, на первый план выдвигается другая тема. Становится ясно, что отчуждение от отца имело более глубокие корни. В годы фашизма отец, видимо, сочувствовал Гитлеру, хотя сейчас вслух и называет его преступником. Но в нем и поныне сильна патологическая ненависть к евреям. На эту тему в родительском доме заговаривают часто, по разным поводам и без повода, и эти разговоры, как оказывается впоследствии, отравили первое чувство девушки к немолодому уже человеку, еврею по фамилии Бирер. Бирер становится ее любовником. Умом она отдает должное его достоинствам, но все время ловит себя на каких-то задних мыслях, недостойных подозрениях — и сама страдает от этого. «Что делать с мыслями, которые внушены отцом? Я всегда верила отцу». Неспособность отдаться непосредственному чувству делает рассказчицу несчастной в любви, и этого — как и многого другого — она не может простить отцу даже после его смерти.
В книге подробно рассказывается о тяжелой предсмертной болезни отца — человека и впрямь достаточно неприятного. Рассказчица, единственная из четырех дочерей, ухаживала за ним в больнице — остальные три и вовсе были ему чужды; не дожидаясь смерти, они уже принимаются делить наследство. Но и на больного, умирающего отца девушка смотрит с тем же отчуждением, более того, с неприязнью, даже брезгливостью, и вот этот оттенок поневоле вызывает у читателя сомнения в человеческих качествах самой героини. Возможно, в задачу Швайгер входило и это: показать, как в результате неполноценного воспитания дочь, помимо собственной воли, оказалась в чем-то под стать отцу; но скорей тут получился определенный художественный просчет, потому что устами героини все время вершится как бы посмертный суд над отцом — а для этого слишком мало у нее самой понимания, терпимости, не говоря уже о любви.
«Я ничего не имею против моего отца, кроме того, что он мой отец», — заявляет она однажды. И уже на последних страницах книги: «Он мертв, но я борюсь против него, все время борюсь. У него много голосов, много рук и ног, он невидим и подстерегает меня всюду, каждый миг».
От предыдущих книг Швайгер «Долгое отсутствие» отличается больше всего интонацией; да и трудно ждать от такого повествования иронической легкости, которая была так симпатична в первых ее работах. В то же время нельзя не отметить стремления писательницы к более серьезному и углубленному поиску.
Л-ра: Современная художественная литература за рубежом. – 1981. – № 3. – С. 8-10.
Критика
