Жан-Ришар Блок и добровольное служение
Т. Мотылева
Имя Жан-Ришара Блока как мастера прозы стало известно у нас в 20-е годы. И. Анисимов писал о нем в старой «Литературной энциклопедии»: «Блок — реалист исключительного полнокровия и свежести»... Эта оценка относилась прежде всего к роману «... И компания» и к сборнику рассказов «Леви» — произведениям, написанным еще до Первой мировой войны. Параллельно Ж.-Р. Блок работал и в области драматургии — его первая пьеса «Мятущаяся» была поставлена знаменитым режиссером Антуаном в 1911 году. В то время молодой писатель еще не мог предвидеть, что ему предстоит судьба видного общественного деятеля, революционного публициста. Но в последние десятилетия жизни Блока его многогранный литературный дар раскрылся с новых сторон.
Основные факты биографии Ж.-Р. Блока изложены в предисловии к книге «Ответственность таланта»: автор В. Седых во многом опирается на устные сообщения родных писателя и людей, лично знавших его. Нашим читателям давно известен и большой очерк о Блоке, написанный Арагоном и опубликованный на русском языке в 10-м томе его сочинений. Сжатую характеристику жизненного и творческого пути Блока дал недавно П. Гамарра в статье, появившейся в «Иностранной литературе» (1984, № 7) по поводу столетия со дня его рождения. Мне не хочется повторять здесь то, что уже сказано другими, — но хотелось бы добавить к существующим биографическим материалам скромное личное свидетельство. Зимой 1943-1944 годов в Иностранной комиссии Союза писателей СССР собралась небольшая аудитория московских литераторов: Жан-Ришар Блок выступил с сообщением о поэзии Сопротивления во Франции, в ту пору еще оккупированной гитлеровцами. Он показал собравшимся миниатюрные книжечки в белых обложках, выпускавшиеся для нелегального распространения. А потом начал читать одно стихотворение за другим — и читал вдохновенно, артистически. Особенно взволновала присутствовавших «Баллада о том, как поют под пыткой». Она была напечатана под псевдонимом — но имя поэта не требовало расшифровки. П. Антокольский, сидевший за председательским столом, жадно слушал и говорил вполголоса: «Арагон — ну да, это он, кто же еще? Переведу, обязательно переведу!» После собрания я воспользовалась возможностью поговорить с Ж.-Р. Блоком. Я задала ему вопрос, интересовавший меня в связи с моей научной темой, — как он относится к Толстому, повлиял ли Толстой на него. Блок ответил утвердительно и сослался на свою статью «Толстой и добровольное служение» — там содержится самое существенное, что он может сказать по этому вопросу.
Статья эта, датированная 1928 годом, и в самом деле очень важна. Из нее следует, что влияние Толстого на Блока сказалось не столько в тематике или в художественной манере, сколько в понимании миссии художника. Толстой побуждал своих зарубежных почитателей отвергать буржуазно-эгоистический принцип «jouir» (наслаждаться) и следовать принципу «servir» (служить). Молодые литераторы демократической ориентации, вступившие в литературу в начале XX века, понимали это служение как «примат социального начала», как долг творческой личности по отношению к обществу, народу.
На разных этапах своего творческого развития Ж.-Р. Блок неодинаково толковал конкретный смысл этого «служения». Но существенно, что он уже в молодые годы приобрел иммунитет к соблазнам парижской литературной «ярмарки на площади». И после испытаний Первой мировой войны он, как и его старший друг Ромен Роллан, пройдя нелегкий путь исканий, пошел на сближение с революционным рабочим классом.
Характерная черта творческой личности Блока — любовь к широким просторам, интерес к дальним странам. Это сказывается в его книгах путевых очерков, в частности и в опубликованных теперь фрагментах из книги «На грузовом пароходе» (1924). Здесь писатель пока еще далек от политики — он с неподдельным уважением говорит о тяжелой работе моряков, стремится преодолеть классовый барьер, отделяющий его от рядовых тружеников моря. С резкой неприязнью судит он об идеологии расизма, с удовольствием цитирует слова современного антрополога о том, что «раса, основанная на повторяющемся физическом типе, на единстве происхождения, есть понятие природное, которое не имеет ничего общего с такими понятиями, как народ, национальность, язык, нравы...».
Сборник публицистики Блока включает и его пьесу «Рождение города» — она естественно вписывается в контекст идей общественного служения, которые с годами все сильнее захватывали писателя. Эту пьесу, поставленную в 1937 году, недавно извлек из забвения французский исследователь Жан Альбертини. «Рождение города» — экспериментальная вещь, своеобразный опыт синтетического народного зрелища, тут сказалось и воздействие фильмов Эйзенштейна, и московские беседы Блока с Мейерхольдом, и его дружба с Э. Пискатором. По содержанию это — своего рода утопия, сценическая реализация мечты о Городе свободного труда, где жизнь строится на началах социальной справедливости. В мажорном настроении, которым проникнута пьеса, отозвалась атмосфера французского Народного фронта.
Но еще задолго до того, как большой коллектив артистов, статистов, художников, музыкантов, декораторов начал репетировать эту новаторскую пьесу для постановки на Зимнем велодроме в Париже по случаю Всемирной выставки, Жан-Ришар Блок был целиком захвачен гораздо более насущной задачей. Он «заболел» Испанией. Он вылетел туда после первых же известий о франкистском мятеже. Серия его репортажей «Испания, Испания!», оперативно изданная в самый разгар национально-революционной войны испанского народа, действительно написана кровью сердца. Блок отлично понимал, что на полях сражений Пиренейского полуострова решается в конечном счете судьба его родной Франции. Прославляя мужество испанских республиканцев, трезво анализируя внутренние трудности, сразу сказавшиеся уже на ранней «романтической» стадии войны, Блок в то же время предостерегал народы Европы и собственный народ о страшных последствиях, которые может иметь поражение республиканской Испании. «Катастрофа — это уничтожение нового народного государства, это коричневое пятно, расползающееся по всему миру...»
Памфлеты «Мюнхен, или Путь к капитуляции» и «После Мюнхена, или Истинная сущность унижения» по своей направленности тесно связаны с испанскими репортажами Блока. И там и здесь писатель неопровержимо доказывает: буржуазная верхушка Западной Европы жертвует насущными национальными интересами во имя своих корыстных классовых интересов, — эта политика столь же эгоистична, сколь и самоубийственна. Отказ помочь республиканской Испании, позиция «умиротворения» по отношению к фашистским государствам — все это логически привело правящие классы Англии и Франции к мюнхенскому предательству. Мюнхен — подарок буржуазных демократий Гитлеру и Муссолини, «зрелый плод, упавший с древа подлости». Стратегия правых сил Запада, показывает Блок, сводится к тому, чтобы расколоть Народный фронт, свести на нет его завоевания. Многие страницы этих статей Ж.-Р. Блока читаются сегодня так, словно они были бы написаны только что: достаточно заменить лишь некоторые имена и географические названия... Понятно, что в поле зрения писателя-публициста не одна лишь непосредственная сфера политики: он подробно, с гневом, с болью говорит о том, как пагубно отражается мюнхенская подлость на самочувствии среднего француза, на психологии нации. «Суть проблемы, поставленной в данный момент перед Францией и всеми нами, выходит за рамки только политики. Она стоит над политикой. Речь идет о неприкосновенности человеческой личности». (В подлиннике сказано: «l'intégrité de la personne humaine», — вероятно, точнее было бы перевести — «о человеческой личности в целом».)
[…]
С августа 1941-го по ноябрь 1944-го Жан-Ришар два-три раза в неделю обращался по радио к своим соотечественникам, из этих речей выросла объемистая книга «От Франции преданной к Франции, взявшейся за оружие». Арагон писал, что эти речи Блока, взятые вместе, составляют хронику событий войны, которая по своему значению заслуживает быть поставленной рядом с трудами знаменитых французских летописцев далекого прошлого: Виллардуэна, Жуанвилля, Фруассара. Мне думается, что тут возможно и другое сравнение, более близкое к современности. По силе гражданского чувства и гражданского мужества, по высоте ораторского искусства эти выступления Блока сопоставимы с прославленными антифашистскими радиоречами Томаса Манна, обращенными к слушателям третьего рейха. (См. некоторые из них в «Иностранной литературе», 1975, № 6.) […]
Было бы ошибочно сводить деятельность Жан-Ришара Блока последних десятилетий его жизни к одной лишь политической публицистике. Об этом свидетельствует, в частности, его роман «Сибилла», где центральный образ — танцовщица, вдохновленная революционными идеями эпохи, ищущая пути к народу, — некоторыми чертами напоминает Айседору Дункан. В романе этом, художественно не бесспорном, но своеобразном, интересном, сказался дух поиска и эксперимента, в сильной степени свойственный творческой личности Блока.
[…] Блок уподобил работу подлинного художника слова труду летчика-испытателя, который, не боясь риска, ведет свой самолет по неизвестным трассам. […]
Во всей деятельности Жан-Ришара Блока пафос общественного служения, гражданского подвига был неотделим от чувства гордости и независимости художника. И уже в силу этого его наследие имеет право на внимание наших современников.
Л-ра: Иностранная литература. – 1985. – № 2. – С. 240-242.
Произведения
Критика
