О природе романтического в прозе Гавриила Троепольского
А. П. Тюнин
Гавриил Троепольский пришел в литературу человеком зрелым, знающим, аналитически подходящим к вопросам действительности, с большим опытом агронома-практика. Все это не могло не наложить специфического отпечатка на его творчество.
Но опыт великих предшественников получает у Троепольского свое индивидуальное преломление. «Применительно к «Запискам агронома»... уже говорилось о гоголевской традиции в отношении не только сатирической типизации, но и патетики лирического авторского самовыражения, — писал В. Скоблев, один из первых критиков «Записок». — Однако нет у Троепольского романтической роскоши «Сорочинской ярмарки» и «Тараса Бульбы», не найдем мы у него ни «летнего дня», который «упоителен», ни глубокого, неизмеримого океана степей, и травы отнюдь не закрывают лошадь с наездником, и птица свободно перелетает через неширокие речки русского черноземья. Все стало сдержаннее и обычнее». По отдельные элементы романтической окрашенности образов характерны и для «Записок агронома». И в следующем цикле рассказов «Простые люди», особенно в повестях «В камышах», «Белый Бим черное ухо» романтическая тенденция усиливается все ощутимее. Вместе с тем, у Троепольского, в отличие от Гоголя, нет особой тяги к романтизму. Какими бы сложными ни оказались проблемы колхозной деревни, герои его произведений знают, зачем живут, за что борются. Поэтому нисколько не идеализируя, писатель создает типические образы, освобождая их от всего, что не соответствует его замыслу. Критика еще в 50-е годы отметила жизнеутверждающий пафос, которым были проникнуты сатирические записки.
«Игнат с балалайкой» — единственная несатирическая новелла первого цикла, возможно, навеянная короленковским рассказом «Река играет». И хотя Игнат, личность вообще-то незаурядная, после многих лет бездействия и подбора «работы по вкусу» совершает прямо-таки геройство, для односельчан он так и остается загадкой: посмеялся ли он над уважаемыми колхозниками с председателем во главе или нет, когда вынудил тащить себя в гору, сославшись на внезапную боль в сердце?..
Как бы перекликаясь с гоголевской мечтой о птице-тройке, Г. Троепольский в начале рассказа об Игнате сравнивает могучие комбайны с парящими в воздухе кораблями: «Вдали на разных участках несколько комбайнов, уже готовых к уборке, расставлены по своим местам: они тоже дрожат, то опускаясь, то поднимаясь вверх выше пшеницы, и кажутся воздушными кораблями: вот-вот тронутся и поплывут над полем!».
Не лишен лирической взволнованности рассказ «Митрич». В нем писатель гораздо больше использует романтические редства, ярче показывающие рост героя. Митрич — один из удачных образов нового человека социалистической деревни. Его можно вполне ставить в один ряд с дорогими нам образами Кондрата Майданникова, Давыдова, Андрея Соколова М. Шолохова, Мартынова, Долгушина из «Районных будней» В. Овечкина.
Полна тревог и сомнений жизнь Митрича в первые дни коллективизации, когда старик, мучимый гадюкой-жалостью, может, одновременно с Кондратом Майданниковым с трудом расставался со своей собственностью. В сомнениях, переживаниях раскрывается красота души человеческой, до того никем не замечаемая... И герой в рассказе — человек во весь рост, человек, на глазах перерождающийся из «сумлевающегося» по поводу и без повода в последовательного защитника самих основ новой власти. Многое здесь символично, но и не отделимо от правды. Ибо мудрость неграмотного старика — естественный результат многовекового соприкосновения человека с землей. Война — своеобразный экзамен на стойкость и для тех, кто жил рядом с Митричем, встречался с ним. Многим, слабым душой, пророческие слова Митрича о беспременной победе над фашизмом были не просто минутным уте-шением, а мощным зарядом твердости и уверенности. Символом жизнеутверждения воспринимается природа, точнее, времена года. Они в неразрывной ассоциации с временами человеческой жизни, начиная от детства и кончая смертью.
Так от произведения к произведению рельефнее вырисовывался творческий метод Троепольского, для которого характерны размытость жанровых границ, своеобразие сюжетной линии, а также свои особые виды сатиры и гротеска. Не исключались и лиризм, и романтическая приподнятость.
Ранним утром герой рассказа «У крутого яра» Сеня Трошин залюбовался каплей росы: «Целый мир в капле! И Сеня видит это крохотное отражение мира, тихого, спокойного в предутренней свежести... Сеня улыбался от тихой радости».
Романтическое представление сохраняется не только от подобного описания внешнего проявления чувств. Оно более углубляется, когда писатель раскрывает мотивы благородства Сени и незрячего Константина. Не вызывает сомнения то обстоятельство, что на деле «слепым» оказался праздношатающийся колхозник Гурька Скворец, так и не понявший, чем живет советская власть. А Константину помогает видеть и знать мир весь коллектив, с которым он — одно целое.
Еще более примечательна в этом аспекте повесть «В камышах». Сюжет ее, казалось бы, основывается целиком на охотничьих приключениях агронома Тихона Ивановича. Вот мы восхищаемся неповторимой красотой придонских пейзажей, вместе с рассказчиком стараемся разгадать, о чем же шепчут камыши или что именно говорят друг дружке цапли, увлеченные весенним брачным танцем. Изумительна первозданная природа! Счастлив тот, кто хоть на миг оказывается с ней лицом к лицу. Сколько было прочитано страниц о русской природе у Тургенева, Паустовского, Пришвина! А Троепольский как бы заново открывает ее для нас.
Сами того не замечая, мы становимся очевидцами мирских дел, которые, ,по обыкновению, Троепольский любил разрешать на «открытом воздухе». У него, где природа, там и человек. Не сторонний созерцатель, а активный ее преобразователь, который занят прежде всего заботами общенародными, заботами о будущем. Теперь повесть только выигрывает от того, что в ней писатель не скупится на романтические краски, все же необычные для Троепольского. И нет уже места в прекрасной нашей действительности небескорыстным любителям приключений «на природе», вроде Петьки Плакуна или Переметова. Незапоминающимися полутенями проплывают они мимо нас, изгоняемые и людьми и самой природой. Зато вызывает подлинное восхищение Тихон Иванович, жизнь которого — настоящий подвиг. Или Алеша Русый, один из одаренных природой юношей, кто с чистой совестью проникает в святая святых окружающего мира. Как само собой разумеющееся воспринимаются благородные дела Алеши, перевозчика Степана. Умеет Троепольский «переселиться в душу крестьянина» (Чернышевский), способен заставить звучать поэтические струны души человеческой.
Троепольский в отличие от К. Паустовского, М. Пришвина, стремившихся изображением природы передать свое субъективно-психологическое понимание жизни человека, любит конкретность, пластичность в воспроизведении ее картин. Он стремится запечатлеть не только какие-то изменения и легкие движения в природе, но и дать общую, всесторонне схваченную картину, что сближает его с Гоголем, Тургеневым.
Настоящей удачей можно считать последнюю повесть Троепольского «Белый Бим черное ухо». В ней писатель проявляет себя мастером выражения пейзажа, который органически входит в образную ткань произведения и служит одним из средств более глубокого раскрытия «переживаний» собаки и как бы является активным соучастником борьбы человека со злом. В этом плане Троепольский достигает совершенства. Явственно слышим мы дыхание природы: «Лес встрепенулся, ответив недовольным обиженным эхом. Казалось, береза, забравшаяся на границу дубняка и осинника, испугалась, вздрогнула. Дубы охнули, как богатыри. Осина, что рядом, торопливо посыпала листьями...» И далее: «лес рокотал», «лес почти озлобленно встревожился» и т. п.
На примере повестей «В камышах», «Белый Бим...» прослеживается умение автора обращаться к романтическим изобразительным средствам, придавать более возвышенный характер содержанию, не выходя в то же время за пределы реального. Отсюда подбор лексики, сравнений или названий глав. К примеру: «Мое далекое», «Рема пела», «Перламутровое облако», «Желтый лес», «Лес вздохнул» и т. д.
Лукаво-добродушный юмор в сочетании с романтической окраской служит средством утверждения писателем положительных черт современного человека, воплощающего в себе черты будущего. А элементы романтического наряду с сатирой Троепольский использует, чтобы оттенить и еще более возвысить подлинных героев, показывая их превосходство над отрицательными типами.
Немаловажной чертой почти всех произведений Г. Троепольского является активная авторская позиция, доходящая иногда до прямого вмешательства в события. Порой так и кажется, что образ Владимира Акимыча — это прообраз самого автора; подобное чувство не покидает нас, когда знакомишься с Тихоном Ивановичем, Иваном Ивановичем... Часто в их задушевную речь вливается не менее взволнованная, романтически окрашенная речь писателя. Подобное авторское отношение к изображаемому создает в рассказах и повестях Троепольского атмосферу романтичности. А доверительный лирический тон приближает их к воспоминаниям. Отсюда действенность и значение произведений Гавриила Троепольского.
Л-ра: Проблемы взаимодействия литературных направлений. – Днепропетровск, 1974. – Вып. 2. – С. 36-40.
Критика
